Алексей Язычьян - Мертвая вода
— Алексей, мы тут с Серёгой подумали и решили вместе эту штуку испытывать. Ты, благодетель, теперь нам только лодочку дай.
— Что я слышу? Что я слышу, Серёжа? Этот рыбный маньяк и тебя совратил с пути истинного? Тебя, честного алкоголика?! О, мои седины. Её, ненаглядную, ты променял на рыбью чешую.
— Обижаешь, начальник! — Сергей побренчал, в сумке, бутылками.
— Одно другому не мешает.
В темпе вальса, т. к. Феликсу не терпелось отправиться на рыбалку, содержимое одного пузыря разошлось в три желудка. Лодка, под весёлый плеск вёсел, пошла вверх по течению. Феликс что-то распевал, налегая на вёсла, Пученков, болтаясь на корме, при каждом гребке, пытался дирижировать огрызком огурца. Долгим взглядом, Алексей проводил отплывшую лодку. Он не мог понять, почему, но ему вдруг стало не по себе. Медленно, сойдя по мосткам с понтона, он поднялся к зданию. Зябкий порыв ветра пронёсся над Волховом. Погода, явно, портилась.
Лёгкие облачка, безобидно порхавшие серой дымкой над горизонтом, приобрели зловещие очертания раковой опухоли, захватывающей небосклон.
За разглядыванием облаков, и застали Пантелеева Комиссар с Румбиком, неожиданно вышедшие из-за угла.
— Здорово! Ты чего, ворон считаешь?
— Просто гляжу, как на небе тучи собираются.
— Этих козлов ещё нет?
— Которых?
— Ну, Славка, Саня, Серёга?
— Серж уже с Феликсом на рыбалку отправился. А, вот, где Фадеич?
— Он с Ленкой, на подходе. Мы их чуть-чуть обогнали. Чего мы здесь собственно, стоим? Пошли внутрь. Сколько там уже, в сауне?
— Градусов восемьдесят. Пойдём-ка, Румбик, я пока тебя в биллиард раскатаю. Всё равно ещё Славку с Саней ждать нужно.
Под стук шаров, время, до появления Чертихина с Юдиным, пролетело быстро. Как и следовало ожидать, Славику уже было жарко. Ещё бы, к его собственным 36,6 явно добавилось ещё 30–40 градусов.
— Почему не слышу оркестра? — Широко улыбаясь, Славик оглядел присутствующих.
— Что предпочитаешь, похоронный марш Шопена или реквием Моцарта? Вы закусь принесли?
— Естественно!
Румбик отложил кий и взял сумку.
— Тогда пошли жариться.
— Э, господа. — Фадей замахал руками. — Я пас. Мы с Леной лучше на лодке прокатимся. Можно, Алексей?
— Можно-то можно… — Пантелеев выглянул в окно.
— Только смотри, Фадеич, под дождь попадёте. Небо тучи затянули.
— Да ну, на Посылку и обратно, это ж рядом.
Проводив лодку, Алексей решил обойти пляж. Тот пустовал. Весь народ, в предвкушении грозы, подался в город. Пантелеев двинулся к дальней скамейке, на которой что-то подозрительно темнело. Было довольно сумеречно и что это такое, он понял лишь подойдя в упор.
В это время, на приличном расстоянии от спасалки, лодка с испытателями рыбьего яда ходко шла вверх по течение.
Сергей уже пожалел о том, что связался с Феликсом. Они плыли довольно долго, а Феликс, всё никак не мог выбрать место. Наконец, не столько из-за того, что понравилась а, скорее, из-за брюзжания Пученкова, он, всё-таки остановил свой выбор на одной из заток.
— Понимаешь, Серёга, сначала, нужно опробовать жидкость в небольшом водном пространстве. Например, в этой затоке. Сейчас, немного, плеснём и посмотрим.
Если сработает, выльем оставшееся в Волхов.
Четверть бутылки снадобья, вылитого в заводь, произвела необычный эффект.
Смешавшись с водой, жидкость начала излучать яркое, изумрудного цвета, свечение. Не прошло и минуты, как вся затока, словно запылала зелёным огнём.
Медленно, свечение начало вытягиваться из заводи в реку. Оба зрителя лишились дара речи.
— Что это такое? — Наконец, не выдержал Пученков.
— Это, не рыбий яд, факт. Очень красочно, но ни одна сикилявка так и не всплыла.
— Зато, какое зрелище. Давай-ка, выльем остальное. Меня прикалывает этот фейерверк.
Остатки «рыбьего яда» зажгли огромную площадь воды. Кусок реки, от одного берега до другого и шириной метров в двадцать, разгораясь зелёным пламенем уносился вниз по течению.
— Ну и хрен с ним. Нет рыбы, зато есть водка. — Философски подвёл итог Сергей и полез из лодки на берег.
* * *Скинув в предбаннике одежду и ополоснувшись под душем, Алексей вошёл в сауну.
Булыжники в каменке, малиново светясь, распространяли обжигающий жар.
— Ну что, много там утопающих спас? — Спросил, с верхнего полка, подтаявший Румбик.
— Ни одного, а вот сюрприз обнаружил. Полный комплект одежды. Футболка, штанишки, сандалии. Мирно так, на скамеечке лежали. Хозяина, наверное, дома оставили, а сами пришли отдохнуть.
— Детская одежда?
— Угу. Грудного младенца, с 42-м размером ноги.
— И что, теперь, тебе будет?
— Группен секс будет. Оттрахает начальник. Он меня, потом тот, кто ещё выше сидит, его. Хреново конечно. Два утопленника на нас уже числятся. Рыбаки, чёртовы. На лодке перевернулись и плавают где-то, до сих пор. Если ещё и хозяин этой одежды потонул, тогда вообще замечательно.
— Да брось. По пьянке кто-нибудь забыл. Спит себе дома. Завтра будет вспоминать, с похмелья, и кто же это его раздел. Пойдём, лучше, выпьем по этому поводу, и все печали уйдут.
Шоу из двух номеров, парилки и бутылки, продолжалось. Погода, портившаяся весь вечер, наконец испортилась окончательно. Затянутое тучами небо, пока ещё на горизонте, начало сверкать молниями. Ветер усилился, и по Волхову забродили крутобокие волны.
Ленка посмотрела на небо и, зябко передёрнув плечами, обратилась к, размахивавшему вёслами словно хорошо отрегулированный механизм, Фадею.
— Лёшь, поплыли обратно, а то под дождь попадём.
— О, звезда моя! Желания дамы для меня закон!
Лодка развернулась и, с тем же автоматизмом, Фадей принялся грести в другую сторону.
Посылка протекает, практически, параллельно Волхову, отделённая лишь полуостровом. Недалеко от места слияния перемычка становится очень узкой, так что сияние Фадей с Леной заметили, ещё не выплыв в Волхов. Когда же лодка закачалась на волнах большой реки, их глазам предстало изумительное зрелище.
Ниже по течению, между автодорожным и железнодорожным мостами, поверхность реки светилась приятным зелёным светом.
— Ой, Лёшь, что это? Поплыли, посмотрим.
— Звезда моя, зачем?
— А вдруг, это инопланетяне.
— А вдруг, это радиоактивные отходы? Разок взглянем, а потом всю жизнь на таблетки работать придётся. К тому же уже дождь моросит и если не поторопимся, то и под ливень попадём.
Прервав рассуждения, Фадей налёг на вёсла, борясь с течением. Крутые волны, разбиваясь о борта, окатывали обоих брызгами.
