Роберт Стайн - Оборотень из болот
Может, отшельник опять пошутил. Может, он просто хотел меня напугать?
Этот странный старик явно был с прибабахом. Он видел, что мы с Вилом и Касси его боимся. Вот он и решил позабавиться за наш счет.
Он не хотел нам зла.
Он просто решил повеселиться.
Он слышал, как Касси назвала его оборотнем. Она сама подала ему мысль, как нас напугать.
У меня в голове все перемешалось: Касси, Вил, болотный отшельник, Волк, загадочный оборотень с болот. Я шел, не замечая дороги.
И не увидел змею, пока на нее не наступил.
Я глянул вниз — посмотреть, что такое попалось мне под ноги, — и еще не успел разобрать, как ее зеленая голова молниеносно метнулась вперед…
И вонзила зубы мне в ногу.
Я почувствовал острую боль в лодыжке.
Боль стремительно поднялась вверх по ноге.
Я сдавленно вскрикнул и повалился на землю.
23
Я упал и свернулся в комок. Казалось, что все мое тело превратилось в одну сплошную боль.
Перед глазами поплыли какие-то красные точки. Они разбухали, сливались в размытые пятна. Я уже ничего не видел, кроме дрожащей красной пелены. Она вздрагивала в такт боли, которая пульсировала у меня внутри.
Сквозь алое марево я различил, как змея уползла с тропинки куда-то в кусты.
Я схватился рукой за ногу, как будто это могло унять боль.
Красная пелена перед глазами постепенно померкла и разошлась. Осталась только боль.
Я вдруг почувствовал на руке что-то мокрое.
Кровь?
Я боялся посмотреть. Но все-таки заставил себя и увидел, что это волк лижет мне руку. Он лизал так неистово, так отчаянно, словно пытался тем самым унять мою боль — сделать так, чтобы все стало хорошо.
Я рассмеялся, несмотря на боль:
— Все хорошо, малыш. Все хорошо.
Но пес продолжал лизать мне руку, пока я не поднялся на ноги. Голова немного кружилась. Коленки дрожали.
Я попробовал наступить на укушенную ногу. Вроде бы ничего.
Больно, конечно, но все же терпимо. Я осторожно шагнул вперед, припадая на больную ногу. Один шаг, еще один…
— Пойдем, Волк. Пойдем домой.
Он поднял глаза и посмотрел на меня с почти человеческим сочувствием.
Я знал, что мне нужно как можно быстрее добраться до дома. Если змея была ядовитой, тогда мне может очень сильно не поздоровиться. Я не знал и не мог знать, сколько времени у меня оставалось до того, как яд полностью парализует меня… если не похуже.
В общем, хоть и сильно хромая, но я шел вперед. Волк бежал рядом. Мне было трудно дышать — воздуху не хватало. В груди появилась какая-то странная тяжесть. Мне казалось, что земля у меня под ногами дрожит и покачивается. Но это просто меня шатало. Из-за чего, интересно? Из-за змеиного яда? Или просто потому, что я был напуган до полусмерти?
При каждом шаге, когда мне приходилось наступать на больную ногу, ее пронзала боль — да такая, что даже в боку отдавалось.
Но я все-таки шел вперед. Все это время я разговаривал с Волком, чтобы хотя бы немного отвлечься от боли.
— Мы почти пришли, псина. Почти пришли. — Каждое слово давалось с трудом. У меня уже не хватало дыхания на слова.
Пес чувствовал, что со мной происходит что-то нехорошее. Он шел рядом. Не носился кругами и не забегал вперед, как обычно. Он как будто боялся оставить меня одного пусть даже и на пару секунд.
Впереди показался просвет в деревьях у края болот. Я уже различал яркий солнечный свет на лугу с той стороны деревьев.
— Эй, Грэди. Ты где пропадал? — окликнул меня знакомый голос.
Это Касси и Вил дожидались меня на лугу. Они бросились мне навстречу.
— С тобой все в порядке? — спросила Касси.
— Нет. Меня… меня укусили, — выдавил я на последнем издыхании. — Пожалуйста… позовите папу. Моего папу.
Они разом сорвались с места и бросились бегом к моему дому. Я упал на траву плашмя, закрыл глаза и стал ждать.
Я пытался не заводить себя. Не психовать.
Но, ясное дело, ничего у меня не получалось.
Можно представить, какие у меня были мысли. А вдруг эта змея все-таки ядовитая? Может быть, ее яд уже почти дошел до сердца? Может, сейчас я умру?
Я заставил себя сесть. Медленно и осторожно снял с ноги облепленную грязью кроссовку. Потом стянул носок. На все это ушло, наверное, минут десять.
Я не сразу решился взглянуть на ногу. Но оказалось, что все было не так страшно, как я себе представлял. Лодыжка немного распухла. Кожа покраснела. И только в том самом месте, куда меня укусила змея, белело крошечное пятнышко сморщенной кожи. Посередине этого белого пятнышка я разглядел две крошечные дырочки, из которых сочилась кровь.
Когда я наконец оторвался от созерцания ранки и поднял глаза, то увидел, что через луг уже мчится мой папа. Следом за ним бежали Вил с Касси. Я услышал, как папа спросил у них на бегу:
— Что случилось? Что с Грэди?
— Его укусил волк-оборотень, — отозвалась Касси.
— Держи лед, пока не растает, — сказал мне папа. — Холод снимает отечность.
Я страдальчески застонал, но все же прижал к ноге грелку со льдом.
Мама пару раз цокнула языком. Она сидела за кухонным столом и читала газету. Я так и не понял, по какому поводу она цокает: из-за меня, такого несчастного и укушенного, или из-за чего-то, о чем прочитала в газете.
Дверь во двор была открыта, и с моего места было видно, как Волк дрыхнет на травке у крыльца. Эмили сидела в гостиной и смотрела по телику какую-то мыльную оперу.
— Ну как, тебе лучше? — спросила мама.
— Немного. — И мне действительно было лучше. Намного лучше. — Я просто сильно перепугался.
— Зеленые змеи не ядовиты, — в десятый раз сообщил мне папа. — Но я все равно принял все меры предосторожности. На всякий случай. Ты подержи пока лед, а потом мы тебя перевяжем.
— А что это за разговоры о каких-то волках и оборотнях? — спросила мама.
— Да это все Касси. — Я небрежно махнул рукой. — У нее сдвиг по фазе на этих оборотнях. Она считает, что болотный отшельник — оборотень, который по ночам превращается в волка.
— Мне она показалась очень приятной девочкой, — заметила мама. — Мы с ней так хорошо поговорили, пока папа обрабатывал тебе ранку. Тебе повезло, Грэди, что здесь есть ребята твоего возраста. Всегда хорошо, когда есть с кем общаться.
— Да, наверное. — Я сдвинул грелку со льдом чуть в сторону, потому что нога уже заиндевела. — И Касси хорошая, да. Но она нас с Вилом до психоза почти довела своими разговорами об оборотнях.
Папа мыл руки в кухонной раковине. Он обстоятельно вытер их полотенцем для посуды и повернулся ко мне:
— Все говорят, что этот отшельник, который живет на болотах, вполне безобидный старик.
