Дженнифер Рардин - Двум смертям не бывать
— Ты мне скажешь все, что знаешь о тех, кто тебя нанял, — сказал Вайль.
Иисус-Спаситель был Чувствителен, как и я, и потому обладал частичным иммунитетом к вампирской силе. Но по той же причине он не мог не ощущать холодную арктическую ярость, рвущуюся из каждого сказанного Вайлем слова. Мой босс двинулся к нему — он завизжал девчачьим визгом и бросился прямо к «лексусу». Вайль посмотрел ему вслед с некоторым недоумением, потом направился за ним широкими шагами. Нечленораздельно завывая, как будто за ним гналась ведьма из Блэр, Иисус-Спаситель добежал до «лексуса», увидел на шоссе огни идущей машины и выскочил на дорогу.
— Стойте! — завопил он, подпрыгивая и размахивая руками.
Вайль бросился за ним:
— Ты спятил? Уйди с дороги!
— Стойте! Спасите! — орал Иисус-Спаситель, выбегая на встречу фарам.
Взвизгнули тормоза, но полугрузовику не остановиться на пятачке. Иисус-Спаситель погиб с крестом в руке. Вампир, пытавшийся его спасти, смотрел с обочины, не желая верить своим глазам.
— Ах ты сукин сын!
Я отвернулась от размазанного тела, а Вайль вытащил телефон, чтобы позвонить. Костюм слабо застонал, и я подошла посмотреть, что с ним. Он снял с себя ремень и пытался затянуть его на руке, чтобы перекрыть фонтан, заливший плечо, рукав и пол-лица.
— Ну-ка, — сказала я, — давай помогу. — И дернула ремень, туго затягивая. Костюм вскрикнул от боли, но струйка крови сменилась каплями. — Будешь в следующий раз смотреть, на кого засаду ставишь, — добавила я. — По этому миру ходят чудовища похуже вампиров.
— Знаю, — прошептал он, глядя прямо мне в глаза, будто там разворачивалась перед ним моя тайная жизнь, ужасающая карта убийств и разрушений, оправданных — быть может, быть может, оправданных — убийствами и разрушениями, которых удалось избежать.
Вернулся Вайль, наклонился над неподвижным Седобородым и зашептал ему в ухо.
— Тебе осталось несколько секунд, — сообщила я Костюму. — Потом он склонится над тобой, нашепчет тебе в ухо, взболтает мозги в кашу. Ты ничего не хочешь сказать, пока твой разум не растекся замороженным йогуртом?
Ну да, я преувеличила. Скорее всего Вайль внушает подсознанию Седобородого, что если он еще раз попытается кого-нибудь убить, кого угодно, пусть хоть вампира — у него лопнет сердце. Может быть, Костюм это почуял.
— Нет, — ответил он.
— Вайль обожает делать из чужих мозгов кашу, — сообщила я. — В буквальном смысле. С тобой он может обойтись по-божески — оставит тебе воспоминание о жене и детях, о твоем детстве. Если ты скажешь ему, кто послал тебя.
Костюм побледнел, покрылся холодным потом, почти теряя сознание — может, потому и проговорился.
— Он нас убьет, — прошептал он. Глаза закрылись, по щеке покатилась слеза. Вы мне поверите, что мне его стало жаль?
Я постаралась не повышать голоса, чтобы не спугнуть, чтобы не замолчал.
— Кто?
Ответа не было. Я его встряхнула — но он уже потерял сознание и, похоже, часа два еще так пробудет.
— Запускай машину, пока я с ним разберусь, — сказал Вайль. — Я слышу сирены.
Глава пятая
Лестью и уговорами я свела побитый «лексус» с хайвея на ближайшее ответвление и направилась на юг. По этим дорогам я никогда раньше не ездила и на карте их не видела. Но к отелю я нас доставлю. Эви всем рассказывает, что у меня врожденный имплант-навигатор. Идея хорошая, но неверная. Невероятное чувство направления пришло ко не вместе с Чувствительностью — после. В каком-то смысле это понятно. Моя жизнь, какой я ее знала, изменилась во всем, в чем только можно. Резонно, что изменился и способ ее восприятия.
— Еще рано, — сказала я Вайлю. — Хочешь вернуться к дому Ассана?
Вайль покачал головой:
— Нет. Нам нужно побольше узнать о его партнере-вампире. Плюс этот вирус. — Вайль тяжело шевельнулся на сиденье. — Ясно, что наш план придется менять. Возможно, расширить сеть, чтобы включить этого вампира, или же еще и тех, кого встречали они с Ассаном. Нужно также удостовериться, что наша небольшая стычка не означает полного провала задания.
— И что это значит? Что нам придется свернуться?
— Возможно, этот вопрос окажется в компетенции менее секретной и лучше оснащенной правительственной организации. Нам нужно тщательно все обдумать и принять правильное решение.
Тут уж мне нечего было сказать. Вайль тоже замолчал — может быть, рассматривал возможные решения. Или же просто перезаряжался. В наступившей тишине стук нашего бампера вышел на авансцену — как проигравший в шоу «Кумир Америки» — и выводил меня из себя. Седобородый и компания покурочили «лексус» как следует. Задние крылья пришлось отрывать от шин, чтобы хоть как-то тронуться с места. И я бы не поручилась, что задняя ось как новенькая.
Зато теперь трое выживших лежат привязанные на носилках, и через десять минут врачи в больнице будут ломать себе головы, как это можно получить рану от меча не в цирковом представлении. А когда они достаточно оправятся, прибудет наша резервная группа и станет задавать вопросы. Хотя вряд ли они много выяснят, тем более вовремя. Но попытаться надо.
— Ты очень умно сыграла, — прервал молчание Вайль.
— Эта шуточка со змеей? Спасибо, что оценил. Она сработала.
— Я заметил. Ты не могла бы в будущем от нее воздержаться?
Я посмотрела на Вайля, отведя глаза от дороги. Ночное зрение было отключено, и только лунный свет, заглядывающий в окна, позволял видеть его лицо. Оно было стянуто — как бывает у мужчин, когда они переживают или вспоминают пережитую боль. У Альберта я часто замечала это выражение, когда ему пришлось уйти в отставку из-за диабета. У Дэвида — в тот вечер, когда мы перестали с ним разговаривать. У меня сердце сжалось.
— Ты… ты не особенно любишь змей?
— Да.
— Ну ладно, не надо изображать такой оскорбленно-аристократический вид. Я же над тобой не смеюсь.
— Я несколько чувствителен в том, что касается моих фобий.
— То есть их больше одной?
Он резко повернулся ко мне. Я подняла ладонь в воздух:
— О'кей, о'кей, не пристаю. И, наверное, сейчас не подходящий момент тебя просить, чтобы ты за меня говорил с Питом. Ну, насчет машины, да?
Он просто вытаращился на меня и подумал — так ясно, как если бы вслух сказал: «Ну и наглость!»
— За рулем была ты.
— Но к тебе он намного лучше относится.
— Это потому, что я не разбиваю то и дело арендованные машины.
— Господи долготерпеливый Боже, ну почему, Паркс, ну почему каждый раз, как я посылаю тебя на задание, что-нибудь обязательно взрывается?
