Фрэнсис Вилсон - Кровавый омут
— Хотелось бы. То есть приятно думать, что какая-то моя искорка будет гореть и гореть... хотя...
— Что? Для веры в собственное бессмертие недостает самолюбия?
— По правде сказать, я особенно не задумывался на этот счет. В любом случае, не понимаю, как это повлияло бы на повседневную жизнь. Я знаю лишь один способ жить. А при чем тут наука?
— При всем. Чем дальше она раздвигает границы неизвестного, тем менее определенной становится трансцендентность. Люди слишком остро реагируют. Рациональность не утешает, поэтому они ее отбрасывают и цепляются за иррациональность, даже самую фантастическую.
Джек взглянул на него:
— Мы с тобой знаем, что на свете есть вещи, которые нелегко объяснить.
— Вроде ракшас?[8]
— Вот именно. К ним не подойдешь с научными мерками.
— Однако они существуют. Не забывай, я был в Бэттери[9], когда эта самая тварь появилась из гавани. Видел ее собственными глазами, видел, как она грудь тебе располосовала... После такого кому нужны подтверждения? У тебя шрамы остались. Ты знаешь.
Джек инстинктивно дотронулся до груди, нащупав под футболкой резиновые рубцы.
— Ракшасы не укладываются в то, что мы знаем о мире.
— Правильно. И ключевое слово здесь — «знаем». У меня нет объяснения, а у кого-то другого, возможно, найдется. У какого-нибудь высоколобого специалиста. Я уверен, что все объяснимо, — конечно, кроме человеческого поведения, — если у тебя достаточно знаний. Знание играет критически важную роль. Мы с тобой кое-что знаем — ты больше, так как больше видел. Знаем, что в мире действует темная сила...
— Иное, — кивнул Джек, вспоминая, как оно в этом году вторглось в его жизнь. — Его просто так называют.
— Судя по твоим рассказам, оно не объект, а скорее состояние. Слово «иное» мало что объясняет. Что в это ни было, оно непознаваемо в данный момент. Как нам известно, его не отпугивают магические кристаллы и талисманы, не вызывают заклинания и жертвоприношения. Поэтому бредовая болтовня приверженцев «нового века», «конца света», уфологов и иже с ними не имеет ни малейшего смысла. Настоящая тьма в нашем мире не проявляется, живет по собственным законам, действует по собственной программе.
Джек поймал себя на мысли о сестре. В ее смерти виновно Иное.
— Я тебе никогда не рассказывал... Кейт перед смертью предупреждала о наступающей тьме. Вирус в мозгу позволил ей это увидеть. «Тьма пока выжидает, но скоро придет... и все опрокинет».
— Со всем уважением к твоей сестре — никогда не прощу, что ты так и не познакомил меня с замечательной женщиной, — напомню, что она находилась в критическом состоянии. Может, не понимала, что говорит.
— По-моему, понимала, Эйб. По-моему, имела в виду, что Иное возьмет у нас верх. Это вроде бы согласуется с крохами информации, которые я получаю с весны. События на конференции по заговорам, намеки урода, который разыгрывал представление, слова безумной русской женщины на могиле Кейт — все намекает на приближение тяжких времен, рядом с которыми прежние тяжелые моменты покажутся пикником. Близится худшее время для человеческой расы, хуже любой чумы и мировой войны.
Эйб хмуро уставился на него. Нарисованная Джеком картина вполне соответствует холокосту, который он давно предсказывал.
— Она не сказала, что можно сделать?
— Нет.
Джек умолчал о предсказании Кейт, что на пути тьмы встанет горстка людей, и он один из них.
Эйб снова пожал плечами:
— Что теперь делать?
— Я не для того завел разговор. Просто думаю, может быть, люди чувствуют приближение тьмы? Не сознательно — на примитивном подсознательном уровне. Может, поэтому многие обращаются к фундаменталистским и ортодоксальным религиям, которые предлагают на все вопросы понятные и простые ответы. Может, поэтому так популярны теории заговора. Предчувствуя, что надвигается нечто ужасное и непонятное, все ищут систему веры, которая даст ответ и решение.
— Как же быть нам, беднягам, не имеющим опоры в вере?
Джек вздохнул:
— Видимо, засесть в окопах, пока не возникнет возможность сражаться с реальным противником.
— Думаешь, землетрясение как-то со всем этим связано?
— Пока не понимаю, как именно, хотя это не так уж и важно. У меня на глазах за последнее время слишком часто невинные с виду события совершали крутой поворот и приводили к краху со скоростью девяносто миль в час.
Он вспоминал прошлый вечер. Почему землетрясение ударило в тот самый момент, когда они с Джиа переступили порог Менелай-Мэнор? Лучше бы это было случайное совпадение, но открытие, что дом стоит на трещине в земной коре, которая прямым каналом идет вниз, к подвижным рудным жилам древней скалы, не утешает.
Интересно, слышал ли Ифасен вторичные толчки?
4
— Теперь положим руки на стол ладонями вниз... так... расслабимся и начнем.
Лайл оглядел трех клиентов, собравшихся вокруг круглого дубового стола с ножками в виде звериных лап. Две женщины средних лет, Аня Спигельман и Эвелин Джуско, бывали на сеансах раньше, поэтому ему о них все известно. Винсент Маккарти новичок, чистый лист. Несколько минут назад, до его появления, он ничего не знал о нем, кроме имени.
Теперь уже порядочно разузнал. А еще через несколько минут выяснит гораздо больше. Сам процесс бесстрастного исследования доставляет радость.
— Прошу всех на минуту закрыть глаза, глубоко подышать... несколько вздохов вас успокоят. Волнение мешает контакту с духами. Необходимо обрести спокойствие...
Спокойствие... Лайлу самому надо было расслабиться, чтобы правильно сделать дело. По крайней мере, в доме стало тихо. Незадолго до прихода клиентов окна и двери перестали открываться. Если в только он сам сумел успокоиться!
Это не так-то легко после утреннего звонка Карине. Какой-то мужчина ответил, что она в ванной, уточнив, не с радиостанции ли ее спрашивают.
Лайл сдерживал гнев и боль. Он позволил Карине обмануть его чувства, но ни за что не позволит испортить ему жизнь. Надо отбросить отрицательные эмоции и сосредоточиться на положительных... по крайней мере, в данный момент.
Открыв глаза, принялся изучать новичка. Лет сорок, денежки водятся, судя по рубашке гольф от братьев Брукс, дорогим летним брюкам, новенькому сверкающему «Лексусу-430» с твердым откидным верхом, стоящему на подъездной дорожке. Загорелые руки без татуировок, никаких серег, гладкое золотое кольцо на безымянном пальце. Чистые ладони без мозолей, ногти с маникюром.
Итак, перед нами белый женатый богатенький сорокалетний пижон, явившийся в Асторию, чтобы в чудный субботний день, идеальный для гольфа, посидеть в темной комнате. Это означает одно — его что-то сильно тревожит.