Аноним - Канал имени Москвы. Лабиринт
– Они его сами убили.
– Верно. Но кто это сказал? Ты? А ты кто такой?! Воришка, фаворит луны. И повязали тебя с уликой на руках, когда пытался сбагрить товар. Вор и убийца. – Хома снова прищёлкнул языком. – Что наше слово против слова Возлюбленных?
– Немного.
– Ничего. Ноль! Так что нам теперь один путь – избавиться от чёртовой книги и сматываться отсюда, – подвел итог Хома. – Выбросить её поскорее в канал, где-нибудь в гиблом месте, чтоб не всплыла, да сниматься с якоря.
– Она бесценна, – чуть слышно обронил Брут. – Сокровище.
– Бесценна? Ну-ну… А не из-за неё ли твоего брата Фёкла…
– Она не хотела никого убивать. Люди злые. А она…
Хома увидел, как мечтательно заблестели глаза младшего брата, и у него сжалось сердце. Дрянь она, а не сокровище. Одного убила уже, и не ясно, сколько ещё бед наделает. И сдался ему этот монах. Хотя, если они с младшим были одинаковы, то как Хоме тут судить? Он берёг его, как мог, заботился всю жизнь, остерегая от людей сокровенную тайну, но… Хома задумчиво почесал подбородок. Однако не эта ли тайна их в очередной раз выручила?
Ведь кое-что монахи всё-таки не смогли просчитать. Не на тех нарвались, Возлюбленные! Кого-то проще стоило искать. Брут им оказался не по зубам. Не учитывался в подлом уравнении. Если б не он… если б монах ему про книгу… именно то, что они оказались одинаковые… короче, если б про отраву не узнали, не ясно ещё, как бы оно вышло. Вот отчего, кстати, «коллекционер» на склонность брата Фёкла к выпивке указал: спит, мол, бывает мертвецки пьяным сном прямо над книгами. Хитро задумано – в келье полумрак, время поджимает… Явись они в урочный час, как сговорились, всё уже должно было закончиться. И концы в воду. А двоих дурачков на плаху.
– Не был брат Фёкл никому конкурентом, – вывел его из задумчивости голос Брута. – Не потому его погубили. Он догадываться начал. Я знаю, что он делал. Зачем слова вычёркивал.
Хома посмотрел на брата: снова глаза горят.
– Брут, брось ты всё это. Мы хорошо выкрутились, и ладно.
– Ещё не совсем разобрался, но уже близко.
– Брут…
– Он сумел мне передать. И попросил. Я должен. Некому больше.
– Братец, пожалуйста, перестань. Не расстраивай меня ещё больше.
– Ты не понимаешь! Эта Книга – она совсем другое… Я теперь знаю истину.
Хома сглотнул. Брут повертел книгой в руках.
– Что ты знаешь? – хрипло спросил Хома.
– Истину.
Хома захлопал глазами. Потом выдавил из себя:
– Ты болен, Брут.
И замолчал.
– Да нет же… – Брут посмотрел на него удивлённо и вдруг расхохотался. Взгляд его был совершенно ясным. – Не в этом смысле. Не с большой буквы. Не псих я, не бойся. Ты бы видел себя! Просто понял, как и что. Он сумел.
– Брут, порой ты меня убиваешь.
– Я видел его глазами. И это всё ещё происходит. Иногда… И теперь я просто обязан, пойми. А тебе нечего за меня переживать. Ну, что за унылый вид?
Хома помялся. Наконец спросил:
– Скажи, это всё из-за этой принцессы, да? Ты её пожалел?
– При чём тут?..
– Ты говорил про неё. Не раз.
– Аква – никакая не принцесса. Просто она совсем ребёнок. И…
Хома грустно усмехнулся:
– Она дочь капитана Льва. Наследница. Когда-то это называлось «принцессой». Он показал тебе её, да?
– Да, – просто согласился Брут. – Она напугана. И ей не к кому идти. Брат Фёкл опасается… Прости, просто он всё ещё у меня в голове, – опасался, что ей могут причинить вред. Даже убить. Но показал он мне не только это.
Хома всё больше темнел лицом. То сокровенное, что тайно жило в Бруте, конечно, выручило их. Как случалось уже не раз. Но сейчас Хома отдал бы всё на свете, чтобы младший братишка родился нормальным. Чтобы не встречался им на пути добрейший и прозорливый монах брат Фёкл. А главное, чтобы никогда не было этой проклятой книги.
– Какие твои предложения? – вяло поинтересовался Хома. – Если мы от неё не избавляемся и нас поймают, то…
– Нас не поймают. Нам теперь в другую сторону. Люди там не ходят.
– Что ты хочешь сказать? – неожиданно голос Хомы сделался сиплым, словно подсел.
– Я почти расшифровал Книгу, но… Нам туда, – Брут неопределённо махнул рукой. Однако и у него щёки побледнели, когда, отворачиваясь, чтобы не смотреть брату в глаза, он быстро добавил: – В Рождественно.
– В Ро-жж. же… – Челюсти Хомы клацнули.
Он хотел было что-то сказать, но слова застряли в горле. Да и к чему тут разговоры. Брут не хуже Хомы знал, кто там теперь поселился. В третий раз за сегодняшнее утро Хома решил, что проклятая книга всё-таки сделала своё дело. И его единственный братец Брут неизлечимо болен.
5
– С того момента, как я села в эту самую лодку, ни на минуту не останавливалась, – повторила девочка.
– И за воротами не ждала?
– Некогда мне было прохлаждаться.
– Но ведь я видел… Впервые обнаружил твою лодку ещё засветло и не дольше, чем в часе-полутора ходу отсюда.
– Говорю же, Лабиринт. Ты не знаешь, что видел.
– Тебя! И плыла ты в мою сторону…
Фёдор недоверчиво смотрел на неё. Только что она рассказала ему какую-то ненормальную жуткую сказку, наподобие тех страшилок, что ходили по каналу, пока он ещё жил в Дубне. Проблема в том, что в основе всех тех баек и легенд всегда присутствовали отблески правды. Искажённой, прикрытой домыслами спасительного, хоть и жутковатого волшебства. Чего же ему ждать? Что ещё мог рассказать ребёнок? То знание о непонятном и страшном мире, которое воспринял в форме сказки. В своё время он и сам приложил к этому руку – орден гидов умел хранить некоторые неудобные тайны.
– Ты действительно видел, как я плыла по Лабиринту, – согласилась девочка, – но расстояние оценил неверно. Намного больше было. Да и не твоя вина… Скорее всего, ты заметил самое начало моего пути, а потом уснул. Сам же сказал, светло было.
– А приплыла ты из Пирогова, – уточнил Фёдор.
– Всё верно.
Он обдумал услышанное:
– Хм, сейчас ночь. Но когда рассветёт, на той стороне будут густые древние леса, укрытые туманом.
– Знаю. – Она как-то безрадостно улыбнулась, и Фёдор снова подумал, что ей пришлось повзрослеть до срока. – Даже знаю, что живёт в тех лесах.
– Озёра поворачивают, канал несколько раз меняет своё направление. Но даже если его распрямить, найти бесстрашных дровосеков и вырубить лес, – Фёдор пытался говорить шутливо, только давалось это всё сложнее, – и даже если уйдёт туман, понадобится зрение орла, чтобы увидеть отсюда Пирогово.
– Конечно, если смотреть по-привычному… – пробурчала она. – Тебе просто сложно поверить. Но как поверишь, сразу поймёшь.
– Что?
– Лабиринт. Иногда можно увидеть очень далёкое, как сквозь прозрачные стены. И часто скрыто то, что у тебя прямо под носом. Пока не наткнёшься на него. И тогда может быть поздно. И этим пользуются наши.
