Мария Барышева - Дарители
В дверь требовательно позвонили — раз, другой, третий. Наташа, сидя на креслице возле ванны, лениво повернула голову в сторону двери, промокая вымытое лицо полотенцем. Она не пошла открывать, а вместо этого вытянула ноги и ее взгляд ушел на потолок, бездумно скользя по мягко светящимся квадратам, за которыми прятались лампочки. Только когда щелкнул замок входной двери — у Баскакова был свой ключ — Наташа встала и сбросила плащ на пол. Пистолет уже давно лежал в ее сумочке, в гостиной. Она внимательно и придирчиво оглядела себя в зеркало, потом прижала к прохладной поверхности ладонь и шепнула своему отражению:
— Ты красивая… Ты такая красивая!
Отражение вернуло ей восхищенный взгляд. Наташа повернулась и толкнула дверь и из ванной вышла уже Анна. Внизу раздались торопливые шаги, потом встревоженный голос:
— Аня! Аня, ты где?! Аня!
— Иду! — крикнула она, быстро прошла через спальню и начала спускаться. Баскаков стоял у подножия лестницы. Увидев ее, он взбежал по ступенькам и схватил Анну за плечи.
— Анечка, что случилось?!
Она вырвалась и прошла мимо, в гостиную. Остановилась, глядя на уже подсыхающее пятно крови на паркете — ее собственной крови.
— Аня, не молчи! Кто это сделал?!
И тут она, стоявшая спокойно, вдруг превратилась в вихрь — разгневанный и в то же время испуганный. Она заметалась по комнате, расшвыривая вещи. Под руку ей подвернулась ваза и вдребезги разлетелась о стену в нескольких сантиметрах от огромного телевизора. Голос, заполнивший гостиную был высоким и сильным, но не истеричным — в нем была злость напуганного и оскорбленного человека. Она обрушилась и на Баскакова, и на дом, и на систему охраны, которая позволяет всяким уродам вламываться к ней в квартиру и приставлять к горлу нож. Анна бушевала, а Баскаков не мог отвести от нее глаз, плохо разбирая, что она говорит — бурные эмоции делали ее особенно притягательной.
— Подожди, — произнес он с трудом, проводя по лицу ладонью, словно стирая невидимую паутину, — говоришь, он убежал, когда я позвонил? А ты его точно раньше не видела?
— Разве я говорю недостаточно разборчиво?! — она остановилась и повернулась к нему лицом. Ее пиджак распахнулся, грудь под синим кружевом лифчика бурно вздымалась. Баскаков шагнул к ней, потом резко повернулся, доставая телефон.
— Не волнуйся, Аня, успокойся. Сейчас я все устрою.
Он вышел из гостиной и едва его широкая спина скрылась за округлой стеной холла, как лицо Наташи стало спокойно-расслабленным. Она взглянула на диван, где лежал огромный букет роз и стоял пакет, подошла, коснулась ногтем белого глянцевого лепестка, потом вытащила из пакета бутылку вина, прочла название на этикетке и улыбнулась.
Когда Баскаков вернулся в гостиную, там никого не было. Он прошел в столовую, огляделся, потом крикнул:
— Аня!
Не получив ответа он взбежал по лестнице на второй этаж. Анну он нашел в спальне. Она стояла возле открытого шкафа, вытаскивая из него одежду и, не глядя, через плечо, швыряя назад. Часть падала на огромную кровать, часть соскальзывала на пол, и спальня уже имела такой вид, будто в ней проводили тщательный обыск.
— Аня, что ты делаешь?!
— Я здесь не останусь, — холодно сказала она, не повернувшись. — Сегодня мне повезло, а что будет в следующий раз?! Этот человек не пытался меня ограбить — он хотел меня убить! У меня в этом городе врагов нет! Может, его наняла твоя супруга?
— Инна?! Что ты, она…
— Она лояльно относится к твоим любовным похождениям, хочешь сказать, да?! — очередное платье чуть не попало ему в лицо, но он успел его схватить, скомкав в кулаке легкий шелк.
— Прекрати! Ты же прекрасно знаешь, что…
— Тогда, может кто-то из твоих конкурентов решил насолить тебе таким способом?! Может быть такое?
Баскаков пожал плечами.
— Я же сказал, с этим разберутся. Его из-под земли достанут, и уж тогда я…
— Нет, спасибо! — она повернулась. — Никаких «тогда»! Того, что произошло, мне вполне достаточно! Я ухожу.
— Аня, не пори горячку. Давай поговорим спокойно! Я же сказал — больше такого не повторится! Я гарантирую!
— Гарантируешь? Я не понимаю такого слова! Гарантий не существует — это глупое, искусственное понятие, которым прикрывают нечто зыбкое и опасное.
— Ты никуда не пойдешь! — рявкнул Баскаков, схватил ее за узкие плечи и стукнул спиной о дверцу шкафа. Но вместо того, чтобы вскрикнуть от страха или боли, женщина улыбнулась, и ее глаза тоже улыбнулись — зло, насмешливо, призывающе. Ему захотелось упасть на колени и умолять ее остаться и одновременно с этим он почувствовал дикое желание убить ее, чтобы эти сводящие с ума глаза потускнели, остекленели, потеряв жизнь и силу, чтобы она уже никуда и никогда не смогла уйти. Если бы Андрей-Схимник сейчас увидел его, он бы не узнал своего вальяжного, надменного босса. — Ты останешься! Ты же знаешь, что ты для меня значишь! Ведьма! Я выполняю все, что ты скажешь! Я даже перенес свой день рождения в тот ресторан, который ты выбрала! Ты знаешь, сколько мне это стоило?! Ты имеешь представление о скандале, который мне из-за этого Инна закатила?! Нет, черт бы тебя подрал, никуда ты не пойдешь! Сейчас ты на нервах, завтра все пройдет… съездим, посмотрим твой магазин — он почти готов. Его сделали в классическом стиле — это просто сказка. Парфенон!
— Хорошо, — сказала она с неожиданной, обезоруживающей покорностью. — Но здесь я пока все равно жить не буду. Ты хотя бы понимаешь, как я испугалась?
— Ну конечно, я понимаю, — Баскаков обнял ее. — Ну, прости, Анечка, прости. Не хочешь здесь оставаться — бога ради. Поживешь пока в моем загородном доме. Ты там ведь еще не была — тебе понравится, он очень красивый и хорошо охраняется, настоящая крепость. Там тебя никто не тронет.
— А что по этому поводу скажет твоя жена?
— Да забудь ты про нее! Ну, как — мир?
— Ладно, — она высвободилась резким движением и отошла к кровати. Сдернула испорченный пиджак и швырнула его на пол, следом полетела юбка. — Но я хочу уехать сейчас же!
— Конечно, конечно, — торопливо сказал Баскаков. — Давай, я помогу тебе собраться.
— Не нужно. Я не буду ничего брать, — извиваясь, она натянула на себя узкое вишневое платье. — Пусть утром кто-нибудь приедет и соберет мои вещи — мне прятать нечего. Идем!
Баскаков взял ее за руку, и они спустились на первый этаж. Пока Анна обувалась и причесывалась, он снял с вешалки ее легкое пальто и спросил:
— Надеюсь, ты не настолько напугана, чтобы не прийти на мой день рождения?
— Конечно нет, — она повернулась, и он надел на нее пальто, запахнул, разгладив воротник. — Такое я не пропущу. Это будет особенный день, — в глубине ее глаз что-то сверкнуло и тут же погасло. — Я приготовила тебе подарок.
