Вольфганг Хольбайн - Книга мёртвых
А затем…
Все происходило так медленно и незаметно, что де Лоре обратил на это внимание лишь через минуту. И в этот момент он наконец-то по-настоящему запаниковал.
Комната стала меньше.
Ощущение движения, хотя тела по-прежнему нет.
Ощущение падения, хотя нет пространства.
Ощущение вращения, хотя нет ни верха, ни низа, ни правой стороны, ни левой.
А потом…
Тоннель. А может быть, воронка. Изогнутый тоннель, невероятно длинный, протянувшийся от одного края вечности до другого, с черными стенами из застывшего времени, и я падаю в этот тоннель, лечу с невероятной скоростью, быстрее света, быстрее мысли. И все падение длится очень долго. В конце я вижу свет, сияние столь яркое и такого странного цвета, что не хватает слов, чтобы его описать. Внезапно во мне зарождается знание о том, что что-то скрывается за этим светом, что-то прекрасное и пугающее одновременно, что-то, что должно стать целью любого человеческого существования, что-то, во что мы в конце концов погрузимся.
Но мне не удается туда долететь.
И тут я вижу лицо, гигантское и до странности знакомое. Свое лицо. И все же не свое. Это лицо старше. Мудрее? В любом случае — опытнее. Жестче. Я слышу голос, который говорит со мной без слов. Что-то подхватывает меня, что-то сильное и мрачное, оно тянет меня назад, в черный тоннель, по тому же пути, по которому я пришел сюда. Я пытаюсь сопротивляться, мне хочется прикоснуться к этому прекрасному свету, хочется поддаться искушению, но у меня нет тела, чтобы отбиваться, и нет голоса, чтобы кричать.
Меня тянет назад, прочь от небесного света, вниз… Куда?..
Туда, что является противоположностью небес?
Хотя полночь давно прошла и уже близилось утро, в городе вовсю бурлила жизнь. Рольф и его невольный попутчик бродили по улицам больше часа, скрываясь в толпе людей, гулявших в центре, несмотря на позднее время.
Франкенштейн почти все время молчал, и Рольф не мог не чувствовать, как сильно он потрясен. Никто из прохожих не решался с ними заговорить — не столько из-за грязной изорванной одежды, сколько из-за недовольного выражения на лице великана Рольфа, весившего двести семьдесят фунтов. Люди, взглянув на него, молча уступали дорогу.
В конце концов усталость и усиливающаяся боль в спине заставили Рольфа подумать о том, чтобы остановиться. Пройдя район Сити, Рольф и Франкенштейн спряталась в маленьком дворике, окруженном с трех сторон высокий стенами. Приглушенно застонав, Рольф опустился на выступ стены.
— Все, больше не могу, — пробормотал он. — Нужен перерыв. Посижу минутку.
— Не это вам нужно, мой дорогой, — покачав головой, сказал Франкенштейн. — Снимайте пиджак. Давайте я посмотрю вашу спину.
Он уже протянул руку, но рыжеволосый великан раздраженно оттолкнул ее.
— Со мной все в порядке! — рявкнул он. — Мне просто нужно немножко отдохнуть.
Вздохнув, Франкенштейн не послушался и легонько прикоснулся к спине Рольфа.
Тот завопил от боли.
— Так, значит, с вами все в порядке? — Франкенштейн опять покачал головой. — Мой друг, я слышал хруст ваших позвонков, находясь от вас на расстоянии пяти ярдов. Собственно говоря, вы должны быть уже мертвы. Снимайте же, наконец, свой пиджак!
Помедлив, Рольф неуверенно принялся стаскивать пиджак, но тут же остановился.
— А вы что, в этом разбираетесь? — недоверчиво осведомился он.
Виктор Франкенштейн поморщился.
— Я, к вашему сведению, врач, — заявил он.
— А я думал, вы только трупами занимаетесь.
— Возможно, этим мне и придется заняться, если вы будете продолжать упрямиться, Рольф. — Франкенштейн невольно рассмеялся. — Вы самый сильный человек из всех, кого я когда-либо видел, но, как и все, вы созданы из плоти и крови. — Он вздохнул. — В отличие от людей, похитивших Говарда. Что это за странные создания? Это ведь не люди? — Он присел рядом с Рольфом на корточки.
Рольф охнул, когда пальцы Франкенштейна умелыми, но отнюдь не ласковыми движениями коснулись его спины.
— Другие ваши пациенты не такие чувствительные, да? — хмыкнул он.
— Это верно, — улыбнувшись, признался Виктор. — Но вы не ответили на мой вопрос. Кто эти двое? Видит Бог, вы же одного из них ударили лопатой по лицу, а его шея… Он ведь даже не кричал!
— А он и не может кричать, — стиснув зубы, прошипел Рольф. — Это был не Грей. Он просто так выглядел. Проклятые марионетки!
— Марионетки? — опешил Франкенштейн.
— Не знаю, как они на самом деле называются, — пожал плечами Рольф, — но Г.Ф. всегда называл их именно так. Когда-то мне уже приходилось сталкиваться с такими жестяными истуканами, но я думал, что их больше нет. Ах, черт побери, как же больно!
— Неудивительно, — согласился Франкенштейн. — Судя по всему, вы ничего не сломали, но ушиб у вас довольно серьезный. Следующие пару дней старайтесь двигаться осторожно. А лучше вообще оставайтесь в постели.
Мрачно кивнув, Рольф надел пиджак.
— Но вы ведь не собираетесь следовать моему совету, да? — предположил Франкенштейн.
Рольф ухмыльнулся.
— Конечно нет. Найду этого фальшивого Коэна и выбью из него все шурупы, пока он не скажет, где Говард и малыш.
— И кто?
— Роберт, — проворчал Рольф.
— Вы думаете, он все еще жив? — с сомнением произнес Франкенштейн.
— По крайней мере, в гробу его не было, — хмыкнул Рольф. — Вот черт, если бы я хотя бы знал, откуда взялись эти твари. Мы думали, что с ними уже покончено.
— А вам и раньше приходилось с ними сталкиваться?
— Да. — Рольф выпрямился и скривился от боли. — В прошлом году в Париже. Ничего не понимаю, ведь Г.Ф. и малыш убили этого Дебилоре.
— Кого? — удивился Франкенштейн.
— Сарима Дебилоре, — объяснил Рольф. — Этот парень умеет заставлять вещи двигаться. Он называет себя кукольником. Я-то думал, что с ним покончено.
— Очевидно… не покончено. Судя по всему, он весьма деятельный тип. — Франкенштейн вздохнул. — Просто невероятно. Если бы я не видел этого собственными глазами… Машины, которых не отличить от людей… До сих пор не могу поверить.
— Но лучше вам все-таки поверить, доктор, — посоветовал Рольф. — Мы свернем этому ублюдку шею, обещаю.
— Мы? — Франкенштейн прищурился. — Что вы имеете в виду?
— Именно то, что и говорю! — рявкнул Рольф, махнув кулаком перед носом Франкенштейна. — Или ты думал, что я брошу Г.Ф. и малыша в беде, оставив их в лапах этого Дебилоре?
— Но что мы можем поделать с этими чудовищами в одиночку? — запнувшись, спросил Франкенштейн. — Вы же сами видели, насколько они опасны. И мы даже не знаем, где их искать.
