АРЧ СТРЭНТОН - 1992 год
Диллан бил не людей. Он бил скотов. По другому негр уже не мог воспринимать их. Что последовало бы за насилием, он представлял четко. Остывшее тело нашли бы утром. Если бы вообще нашли. Слава богу, что ему удалось подоспеть вовремя.
- Давай, уходи…
Рипли поднялась, глядя на первого насильника. По лицу его струилась кровь. Рассеченная бровь темнела широкой раной. Рука подгибалась. «Скорее всего, Диллан сломал ее»,- решила она. И все-таки жалости к этому человеку не было. Придерживая мешок, Рипли размахнулась и резко ударила насильника в лицо. Он обмяк и повалился на бок. Женщина, поддерживая рукой сползающие штаны, подняла мешок, забросила его за спину и, не проронив ни слова, скрылась в комплексе.
23
Когда Клеменс сказал Рипли, что на этой планете существуют проблемы с насекомыми, он погрешил против истины. Это было не проблемой. Это было катастрофой. Вши жили всюду. Конечно, столовой, кабинетов начальства, лазарета и спален, в которых ночевали Эндрюс и Арон, это не касалось. Весь запас средств от насекомых дирекция забирала себе, используя его для того, чтобы не подцепить эту дрянь самим. На остальных им было наплевать. Поэтому заключенные нашли простой выход. Раз в две недели они перебазировались в какое-нибудь помещение, где еще не успели поселиться «проклятые ублюдочные твари», как их называли сами заключенные.
Конечно, это способ был малоэффективен, но за неимением большего, приходилось довольствоваться этим. Чистая зона быстро уменьшалась, и люди раздраженно думали о том, что же случится, когда их жизненное пространство иссякнет, и вши победят. Как ни старались они предохраняться от заражения, рано или поздно насекомые брали верх. Они плодились с какой-то умопомрачительной скоростью, и горластый «хорек» Морс даже выдвинул теорию, что вши - Божья кара за какую-то там провинность. Его тут же подняли на смех, потому как все знали - вера в лице Диллана пришла недавно, а вши существовали всегда. Кое-кто помнил попытки людей извести эту нечисть. Все они благополучно провалились.
Время от времени, двое, реже трое, заключенных отправлялись на поиски новых, незанятых насекомыми помещений. Так и было на этот раз.
Люди, боясь заблудиться в лабиринтах огромного комплекса, расставляли по путь зажженные свечи. Это были своего рода маячки. По ним они находили дорогу назад.
Сегодня их было трое. Боб, вялый увалень, до умопомрачения верящий в Бога. Рейн - здоровый высокий негр в кепочке, надетой козырьком назад. И Голик - хлипкий проныра, как брат-близнец похожий но Морса.
Они обшарили больше полутора сотен помещений, из которых годились для проживания едва ли не половина, если не меньше. В конце концов, Голик уселся на пол и заявил, что он дальше не пойдет, пока ему не дадут передохнуть, и заодно доходчиво объяснил приятелям, где он видел вшей и в какой обуви.
Рейн и Боб не обратили особого внимания на его причитания. Они уже давно привыкли к тому, что этот парень стонет больше, чем делает. Кроме того, оба ясно понимали, что Голик пойдет дальше, как только тронутся они, опасаясь в одиночку не найти дорогу назад.
- Сколько еще?- Боб спокойно повернулся к Рейну. В отличие от Голика, он не стонал никогда, полагая, что все происходит с Божьего соизволения. Устал - значит, так хочет Бог. Спишь - благодари Господа за отдых. Вся его жизнь теперь состояла только из мыслей о Всевышнем.
Голик снисходительно хмыкнул, достал из кармана пачку галет и принялся, аппетитно чавкая, усердно девать. Про эти галеты в тюрьме ходили легенды. Где Голик их брал, никто понять не мог, но все знали: всегда, в любое время у него при себе есть пара пачек. Поговаривали, что давно, когда этим добром иногда потчевали заключенных, он стащил со склада целую упаковку и зарыл ее на свалке. Но тут же возникал другой вопрос - когда Голик умудряется откапывать их, если днем он все время на виду, а ночью невозможно выйти на улицу незаметно? На все вопросы проныра отвечал хитрой улыбкой. Но факт оставался фактом - галеты у него всегда были при себе.
Сейчас это почему-то разозлило Рейна. Он косо глянул на жующего Голика, отвечая Бобу:
- Сто семьдесят шесть уже осмотрели,- и, не выдержав, рявкнул,- Ты можешь жевать потише, а? Я пытаюсь понять, сколько у нас еще жизненного пространства, но не могу думать, когда ты постоянно жрешь!
- Ну, извини,- пробормотал заключенный, убирая остатки в карман.
- Эй!- вдруг резко крикну негр, указывая пальцем в полумрак коридора.
- Что случилось?- Боб обернулся, стараясь разглядеть, что же так встревожило приятеля.
- Глянь-ка на свечи! Что это еще за дерьмо такое?
- Преподобный…,- начал было Боб, но его тут же прервали.
- Заткнись!- рявкнул Рейн.
- Да. Он имеет право говорить «дерьмо»,- подтвердил Голик,- Бог этого не запрещает.
- Что там со свечами происходит?
Все трое принялись таращиться в темноту, стараясь разобрать что-то, находящееся на другой стороне границы между светом и тьмой.
ТАМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЧТО-ТО БЫЛО!
Пламя самой дальней от людей свечи вдруг заколебалось, задергалось. Оно несколько секунд выплясывало на кончике фитиля какой-то замысловатый танец и… пропало.
Словно кто-то огромный прошел рядом, и смещение воздуха, вызванное движением, затушило свечу.
А может НЕКТО специально задул ее?
- Должно быть, ветер…,- нерешительно, вдруг севшим голосом, прошептал Голик,- Сквозняк.
Еще одна свеча погасла, мигнув людям на прощанье ярким проблеском. Темнота подступила еще на шаг. Но в этой последней вспышке Рейн успел разглядеть… Он даже не понял, ЧТО ЭТО. Просто какая-то движущаяся масса. ОНО стояло невидимое, темное…
- Твою мать…,- чуть слышно шепнул негр.
Еще один огонек дрогнул последний раз и пропал. И еще один шаг сделало в темноте НЕЧТО.
Похоже, что не только Рейн увидел ЭТО. Двое его приятелей тоже заметили что-то, и тогда людям стало страшно. Темнота наступала медленно, отвоевывая у света метр за метром, и негр вдруг понял, что боится говорить громко. Этот инстинкт, пронесенный через многие поколения еще от пещерных людей, дал о себе знать.
- Тише, может быть, хищник еще не обнаружил нас!
- А когда… он задует все свечи, как мы узнаем, где мы?- в голосе Голика отчетливо прозвучали панические нотки.
- Нужно пойти и зажечь их заново,- Рейн сказал это громко. Специально, чтобы подбодрить товарищей, но резкий - почти кричащий - голос прозвучал как-то неуместно, не прогнав страх, а лишь увеличив его.
И тогда Боб решился. Он взял из рук проныры факел и пошел вдоль ряда еще горящих свечей. Чем ближе он подходил к тому месту, где огоньки оборвались, тем легче становилось у него на душе. Темнота отступала, и Боб видел, что в коридоре никого нет.
