Жан Рэ - Точная Формула Кошмара
— О Богиня… просто он тоже не уберег краски и свет!
Не могу сказать, каким образом среди нас внезапно появился Айзенготт. Перед обитателями Мальпертюи словно предстал судия в торжественный и зловещий момент приговора.
Он молвил:
— Довольно ныть и суесловить!…
Никому из вас не дано понять происходящее в Мальпертюи!…
Да никто и не смог бы понять!…
Каждую фразу отделяло от другой молчание, как будто Айзенготт отвечал на молчаливые вопросы.
Кузен Филарет выступил вперед:
— Айзенготт, я сделаю что нужно.
И они с доктором Самбюком, который, казалось, стал выше ростом, вышли из столовой. Шаги удалялись в сторону москательной лавки и скоро затихли.
— Вы будете жить по-прежнему — таково приказание Кассава! — закончил Айзенготт, обращаясь ко всем обитателям Мальпертюи.
Его борода белела, как снег, а глаза сверкали, точно два карбункула.
Ответила одна только Элоди:
— Я стану молиться.
Но Айзенготт не отозвался, хотя эти веские слова несомненно были обращены к нему.
И в самом деле, жизнь потекла прежним руслом, будто кто замазал густым дегтем дикое происшествие того вечера.
Со следующего дня Нэнси начала дежурить в магазине, обслуживая все более редких покупателей; по большей части она пребывала наедине с собой в рыжеватых отсветах газового освещения. Я ни разу не видел ее плачущей и не слышал ни единой жалобы.
Возможно, я один только и продолжал размышлять о случившемся, хотя и мои мысли были туманны и путаны; я долго пытался восстановить в памяти поведение кузины Эуриалии в те трагические минуты и с тягостной уверенностью припомнил: когда все в смятении и ужасе ринулись к месту кровавого происшествия, Эуриалия даже не шелохнулась, осталась сидеть за столом, безразлично или вообще с полным отсутствием мысли продолжала глядеть в свою тарелку.
Мальпертюи явил свою грозную волю жалким пленникам — и они смиренно понурили головы.
Так я никому и не рассказал ни о крошечной отрубленной руке в крысоловке, поставленной в чердачном углу, ни о том, что мертвый Матиас Кроок, голова которого была прибита к стене, громогласно распевал Песнь Песней.
Глава четвертая. Дом на набережной Сигнальной Мачты
Кто это движется, бодрствует и выжидает в доме сем?
Порицки (История привидений)
Неверно было бы сказать, что ужас Мальпертюи проявлялся с неуклонной размеренностью и устрашающие события следовали друг за другом с постоянством океанских приливов или фаз луны, подобно року дома Атридов.
Беря в расчет прекрасные изыскания господина Френеля, я склонен объяснить пики и спады в действии злых сил Мальпертюи явлением интерференции. В таком случае происходит нечто вроде пульсации, причем интенсивность явления находится в сложном соотношении с фактором времени.
Разговоры на подобные темы вызывают все более явное отвращение у аббата Дуседама, и тем не менее он соизволил сказать что-то о «кривизне пространства», коей объясняется соположение двух кардинально несхожих миров и cуществование гибельного места их пересечения — Мальпертюи.
Это, конечно, лишь образное выражение сути; аббат с мрачным удовлетворением утверждает, что без обширных познаний в математике мне не добиться четкого и ясного знания проблемы.
Он безжалостно оставляет меня в потемках, ибо я никогда не был, не есмь и уж, верно, не буду светочем знаний и кладезем премудрости.
Эманация зла, таким образом, допускает определенные передышки: дух тьмы собирается с силами для нового удара либо просто на время забывает про нас — а мы и рады миру да спокойствию.
Кузен Филарет все чаще ставит в тупик своего шахматного учителя, доктора Самбюка; уставившись в доску, Самбюк ворчит:
— Филарет, мальчик мой, тут одно из двух: либо ты где-то раскопал превосходный трактат по шахматам и втихомолку его изучаешь, либо тебе везет, как последнему висельнику.
Таксидермист довольнехонек, ерзает на стуле и попивает молоко, а Самбюк продолжает:
— Сия комбинация коня с ладьей, основанная на жертве поганой пешки… кх-м! кх-м! да, парень, ты молодец! Это же находка, я сходу купился!
Тетя Сильвия вышила какой-то сложный рисунок, и Элеонора Кормелон откровенно снисходит до комплимента:
— Настоящий антик, сударыня! Розалия не собирается отставать:
— Какой милый котик. Тетя Сильвия поясняет:
— Рисунок мне дала Эуриалия.
И кузина снисходительно комментирует:
— Это горный африканский лев.
Алиса адресует Эуриалии не лишенную очарования улыбку:
— Вы превосходно рисуете, мадмуазель; вижу, вы работаете над портретом, только не пойму, чей же он?
— Принцесса Нофрит, — коротко бросает кузина.
Тут я вмешиваюсь в разговор.
— Это из искусства Древнего Египта.
— Спасибо за объяснение, — говорит Эуриалия с иронией, весьма для меня болезненной.
Гляжу на нее мрачным взором, в ответ — ноль внимания. А я готов полюбить ее всем своим существом или же возненавидеть всеми силами души. С того самого вечера, когда ее рука сковала меня, и неслыханное обещание сорвалось с ее уст, мое существование ей как будто совсем безразлично.
Несколько раз я все более робко предлагал ей украдкой свидание в саду или в библиотеке. Эуриалия коротко и резко отказывала, а то и просто поворачивалась спиной, не сказав ни слова.
Я нахожу, что она одевается как старуха, а ее волосы не возьмет никакой гребень, лицо у нее — каменная маска, и вообще она противная, противная…
В тот день я сказал ей:
— Знаешь, Эуриалия, завтра мне исполнится двадцать лет!
И в ответ получил:
— Ну что ж, самое время выбраться из колыбели.
Я поклялся себе отомстить за такое оскорбление, хоть и не представлял, каким образом.
Впрочем… у меня забрезжила идея, расплывчатая, смутная, но она заставила меня трепетать и краснеть.
Нэнси ни в чем не изменила образа жизни; только совсем побледнела и под глазами синие круги: от этого она даже похорошела — так что дядя Диделоо, случайно коснувшись ее платья, весь дрожит.
Дождь перестал, но, разогнав на небе стада туч, осень спустила с цепи колючий и упорный ветер с востока, возвещающий приближение зимы.
Сад уже выглядит не так враждебно, и я решил воспользоваться немногими относительно теплыми часами, когда там гостит солнце.
Но всякий раз прогулка срывается.
Едва я добираюсь до пруда, меня пронизывает озноб, я плотней укутываю шею шелковым шарфом — без него Элоди не выпускает погулять — и возвращаюсь домой.
