Джек Финней - Похитители Плоти
Джек медленно покачал головой, и Мэнни спокойно спросил:
– Тело было настоящее; вас это волнует, правда, Джек?
Тот утвердительно кивнул, и Мэнни добавил:
– Да, и вы все его видели. Но только это и было настоящим. Джек, если бы вы нашли это тело месяц назад, вы признали бы находку тем, чем она и была, – головоломной, весьма странной, но вполне естественной загадкой. То же сделали бы Теодора, Бекки и Майлз. Сейчас увидите, к чему я веду.
Представьте себе, что в августе 1944 года в Маттуне, штат Иллинойс, ночью по улице шел бы человек с опрыскивателем. Кто угодно, увидев его, сделал бы совершенно разумный вывод, что этот человек собирается с утра опрыскивать свои розы или что там у него. Но через месяц, в сентябре этого человека с опрыскивателем пристрелили бы прежде, чем он смог подать голос.
А вы, Джек, нашли тело приблизительно вашего роста и комплекции, что никак не удивительно: ведь вы человек среднего строения. Лицо, как часто случается после смерти, было гладким и невыразительным. Что ж, вы писатель, человек с воображением, и вы находились под воздействием мании, которая охватила Санта-Миру. Майлз, Теодора, и Бекки тоже. Несомненно, и я поддался бы этому, если бы жил там. И вы сделали поспешный вывод, объяснив одну загадку другой. Человеческий разум всегда ищет причину и следствие; и все мы отдаем предпочтение сверхъестественному и поразительному ответу перед простым и скучным.
– Но, Мэнни, Теодора действительно видела…
– Именно то, что она ожидала увидеть! Чего она до смерти боялась увидеть! Что она была совершенно уверена, что увидит в этих обстоятельствах. Я бы действительно удивился, если бы она этого не увидела. Вы же вдвоем и она сама подготовили ее к тому, что она увидит.
Я попытался вмешаться, но Мэнни насмешливо улыбнулся мне:
– Ты же ничего не видел, Майлз. Разве что свернутый коврик в подвале у Бекки. Или кучу выстиранного белья: что угодно подходило. Ты к тому времени был настолько напряжен, настолько перевозбужден этим бегом по улицам, Майлз, что, как ты сам говоришь, был уверен, что найдешь – и, конечно же, нашел. Иначе и быть не могло. – Он поднял руку, не давая мне говорить. – О да, ты его видел. В мельчайших деталях. Точно так, как ты описал. Ты видел его так живо и реально, как сейчас видишь меня. Но только в своем воображении. – Мэнни улыбнулся. – Черт побери, ты же врач, Майлз, ты же знаешь динамику этого процесса.
Он был прав. Еще на подготовительном курсе я однажды сидел в аудитории и слушал спокойную лекцию преподавателя психологии; теперь здесь, на обочине дороги под теплым утренним солнцем, я вспомним, как вдруг отворилась дверь, и в аудиторию ворвались двое дерущихся мужчин. Один, словно безумный, выхватил из кармана банан, направил его на другого и завопил: «Ба-бах!» Другой схватился за бок, вытащил из кармана американский флажок, бешено замахал им перед носом противника, после чего оба выбежали из помещения.
Преподаватель сказал:
– Это управляемый опыт. Пусть каждый из вас возьмет бумагу и карандаш, полностью запишет все, что он сейчас увидел, и положит отчет мне на стол.
На следующий день он зачитал вслух наши отчеты. Нас было больше двадцати, и ни одно описание не походило на другое. Некоторые студенты видели трех человек, а то и четырех, а одна девушка даже пятерых. Одни видели белых людей, другие негров или азиатов, а то и женщин. Один студент подробно описал, как мужчину ударили кинжалом, как брызнула кровь, как раненый приложил к боку платок и тот мгновенно покраснел; он не поверил своим глазам, не обнаружив на полу ни единой капли крови. И так далее, и тому подобное. Ни в одном отчете не упоминались ни американский флажок, ни банан; эти вещи не вязались с внезапной жестокой сценой, которая промелькнула перед нашим сознанием; поэтому наше воображение исключило их, просто вычеркнуло и заменило более подходящими вещами – пистолетами, ножами, окровавленными тряпками и другим. Каждый из нас был абсолютно уверен, что видел их. Мы действительно их видели, но только в воображении, в поисках какого-то объяснения.
Поэтому я сейчас размышлял, не прав ли Мэнни, и это было непонятно: я испытывал какую-то неудовлетворенность, разочарование при этой мысли и понимал, что сопротивляюсь его аргументации. Мы действительно отдаем предпочтение сверхъестественному и поразительному перед простым и скучным, как сформулировал Мэнни. Хотя я все еще видел перед собой с ужасающей реальностью предмет из подвала Бекки, разумом я воспринимал возможную правоту Мэнни. Однако эмоционально его доводы оставались почти неприемлемыми; видимо, это было написано на моем лице, да и на лице Джека.
Наверное поэтому Мэнни встал и некоторое время посматривал на нас сверху. Потом мягко заговорил:
– Хочешь доказательств? Ты их получишь, Майлз. Поезжай к дому Бекки, и в спокойном состоянии не увидишь никакого тела в подвале – это я тебе гарантирую. Было только одно тело, в подвале Джека, и с него все и началось. Нужны еще доказательства? Вот, пожалуйста. Это безумие исчезнет в Санта-Мире, как это было и в Маттуне, и в Европе, и везде. Те люди, которые приходили к тебе – Вильма Ленц и другие, – явятся снова; по крайней мере, некоторые из них. Остальные будут избегать тебя, хотя бы из чувства стыда. Но если ты разыщешь их, они тебе скажут то же, что и другие: что мания исчезла, что они просто не понимают, как и почему она постигла их. Вот тут и наступит конец: новых случаев не будет. Это я тебе тоже гарантирую.
Потом Мэнни улыбнулся, посмотрел на небо, которое уже стало голубым и чистым, и произнес:
– Я не против позавтракать.
Джек и я улыбнулись в ответ.
– Я тоже, – сказал я. – Поехали ко мне, посмотрим, что там девушки приготовили.
Джек прошелся по своему дому, выключая свет и запирая двери. Он вышел с коричневой картонной папкой, которая состояла из секций в виде гармошки и была плотно заполнена какими-то бумагами.
– Мой кабинет, – показал он на папку. – Незаконченная работа, заметки, справки, всякий мусор. Очень ценная вещь, я всегда ее держу при себе.
Мы поехали вниз, в город. У дома Бекки я остановил машину и вышел, не выключая двигателя. Было еще очень рано, улица выглядела удивительно чистой в свете нового дня, вокруг не было ни души. Я смело приблизился к дому по траве, которая заглушала шаги. Возле выбитого окна подвала я постоял, присматриваясь к соседним окнам: нигде ничего подозрительного. Я быстро нагнулся, проскользнул в окно и пошел на цыпочках по цементному полу. Сейчас в подвале было светло и очень тихо, и я был спокоен, хотя и боялся, что меня могут застать здесь и спросить, что мне нужно.
