Стивен Кинг - Томминокеры
— Закрой глаза. Я сделаю все быстро. По крайней мере, я могу это сделать.
10
(ЛОЖИСЬ ЗАСРАНЕЦ ЛОЖИСЬ ИНАЧЕ ТЫ ПОТЕРЯЕШЬ СВОЮ ГОЛОВУ КОГДА ОН ПОТЕРЯЕТ СВОЮ Я НЕ ШУЧУ ТАК ЛОЖИСЬ ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ)
В баке глаза Энни Андерсон светились убийственной ненавистью и яростью, ее зубы выпали, но ее обнаженные десны скрежетали друг о друга, скрежетали друг о друга. Скрежетали друг о друга и истоки маленьких пузырьков всплывали из ее рта.
Свет пульсировал все чаще и чаще, как карусель, ускоряясь. Он уже был похож на стробоскопические вспышки. Гул усилился до низкого электрического гудения, и в воздухе сарая чувствовалась богатая примесь озона.
На экране одного из дисплеев слово ПРОГРАММА? заменилось словом УНИЧТОЖИТЬ. Оно стало вспыхивать все чаще и чаще.
(ЛОЖИСЬ ЗАСРАНЕЦ ИЛИ СТОЙ МНЕ ВСЕ РАВНО)
11
Гарденер бросился на землю, ударившись о нее больной ногой. Боль снова охватила ногу. Он упал в пыль на четвереньки.
Над его головой вешалка начала вращаться, сначала медленно. Мосс уставился на нее, револьвер в его руке слегка пошатнулся. Полное понимание происходящего отразилось на его лице в самый последний момент, который действительно оказался последним. Затем из тонких трубок на дверь полился зеленый огонь. В этот момент иллюзия пляжного зонта была полной и совершенной. Это выглядело действительно, как большой пляжный зеленый зонт, который был частично наклонен так, что его круглый край касался земли. Но этот зонт был сделан из огня и Гард скорчился под ним, прищурив глаза и заслоняя рукой лицо, как от открытого огня… но жара он не чувствовал.
Фриман Мосс был на краю зонтика. Его брюки вспыхнули, затем вспыхнула фуфайка. Тогда как пламя было зеленым, его одежда пылала желтым огнем.
Он завопил и попятился назад, выронив револьвер. Над головой Гарденера вертушка вращалась все быстрее, металлические конечности скелета, которые сначала комично обвисали, все более и более выпрямлялись под действием центробежной силы. Огненный край зонта поднялся вверх, и плечи и голова Мосса попали в полосу огня, когда он отступил назад. В голове Гарда снова начался психический скулеж. Он попытался заблокировать его, но не было возможности просто не было возможности. Он мельком увидел лицо, оплывающее как горячий шоколад, и закрыл лицо руками, как ребенок во время страшных фильмов.
Языки пламени раскручивались по двору Бобби по разворачивающейся спирали, оставляя черные следы, где расплавленная пыль застывала в некотором подобии крупнозернистого песчаного стекла.
Грузовик Мосса и голубой пикап Бобби оба были в последнем кольце огня, сарай был чуть-чуть за ним, хотя форма кольца плясала как демон в огненном тумане. Было очень жарко на краю кольца, если даже там, где скорчился Гарденер, это не вызывало сомнений.
Краска на грузовике Мосса и на боках пикапа сначала пузырилась, затем почернела и наконец вспыхнула и загорелась; сгорая, она обнажала белую сталь. Пучки соломы, опилки, деревянные прокладки в кузове грузовика Мосса вспыхнули как сухие щепки в печке. Два больших мусорных бака в пикапе Бобби, сделанные из высокопрессованного гипса, тоже подхватили пламя и горели, как подсвечники. Черный круг на краю радиуса действия огненного зонта превратился в факел в форме блюдца. Армейское одеяло, покрывающее сиденье водителя в кабине грузовика Мосса, охватил огонь, затем запылали покрытия сидений, затем материал набивки; теперь вся кабина была пылающей оранжевой топкой, со скелетами пружин, проглядывающими через ослепительное пламя.
Фриман Мосс пятился назад, трясясь и крутясь, он выглядел, как каскадер, забывший надеть свой огнеупорный костюм. Он упал.
12
Перекрывая даже предсмертные вопли Мосса, Энн Андерсон мысленно кричала:
Пожри дерьма и сдохни. Пожри дерьма и…
Затем, внезапно, что-то вошло в то, что от нее оставалось — последняя яркая вспышка зеленого света, непрерывная пульсация продолжалась еще пару секунд. Тяжелое гудение преобразователя приобрело более низкий тон и каждая доска в сарае отозвалась на него сочувственным вибрирующим треском.
Затем гул вернулся к своему обычному жужжанию; голова Энни свесилась на грудь, ее волосы свисали, как у утопленницы. На экране компьютера УНИЧТОЖИТЬ погасло, как догоревшая свеча, и вновь появилось ПРОГРАММА?
13
Огненные спицы зонта померцали и исчезли. Вертушка, вращавшаяся с сумасшедшей скоростью, стала замедлять вращение, ритмично попискивая, как незапертая калитка при легком ветре. Трубки вернулись в прежнее положение, повиснув под обычным углом. Она еще раз скрипнула и остановилась.
Заправочный бак грузовичка Бобби внезапно взорвался. В небо устремились языки желтого пламени. Гард почувствовал, как мимо него просвистел кусок металла.
Он поднял голову и тупо уставился на пылающий грузовик, думая: Бобби и я когда-то ездили на этом грузовичке в кинотеатр «Старлайт» по Дерри-Роуд. Помнится, мы даже как-то трахнулись во время какого-то дурацкого фильма. Что же случилось? Господи, что же случилось?
В его голове голос старика, почти бессильный, но, каким-то образом, повелевающий:
Скорее! Я смогу запустить преобразователь, когда приедут остальные, но ты должен спешить! Мальчик! Дэвид! Скорее, парень!
Мало времени, измученно подумал Гарденер. Боже, его никогда не хватает.
Он отправился назад к открытой двери сарая, обливаясь потом, щеки его были цвета воска. Он остановился у темного горелого круга на земле и затем неуклюже перепрыгнул через него. Он почему-то не хотел прикасаться к нему. Он чуть было не потерял равновесие, но затем ему удалось выровняться. Когда он уже подошел к двери сарая, два топливных бака грузовика Мосса взлетели на воздух с ужасающим грохотом. Кабина оторвалась от грузовика. Грузовик повалился набок, как детская игрушка. Тлеющие куски обшивки и внутренней набивки сидений стали вылетать из открытого окна и подниматься вверх, как горящие перья. Большинство из них попадало на землю и погасло. Однако некоторые донеслись до веранды и три-четыре пролетели через открытую дверь на первых легких, едва заметных дуновениях восточного ветра, который поднялся вскоре. Один из этих тлеющих кусков попал на книжку в бумажной обложке, которую Гарденер оставил на столе у двери неделю назад. Обложка загорелась.
В гостиной другой кусок набивки сиденья поджег тряпичный коврик, который миссис Андерсон сделала для своей спальни и тайком отправила Бобби, когда Энн не было дома.
Когда Джин Гарденер вновь вышел из сарая, весь дом был в огне.
14
Свет в сарае был слабым как никогда — почти незаметным и зелень его практически не отличалась от зелени обычной воды в пруду.
Гарденер опасливо взглянул на Энн, боясь тех сверкающих глаз. Но бояться было нечего. Она просто плавала, голова ее наклонилась вперед, как будто она глубоко задумалась, ее волосы струились кверху.
Она мертва, сынок. Если ты собираешься добраться до мальчика, надо делать это сейчас. Я не знаю, сколько времени я смогу поддерживать мощность. И я не могу разделиться, чтобы одна моя часть следила за ними, а другая питала преобразователь.
Он уставился на Гарденера и Гард ощутил острую жалость… и восхищение животной смелостью старой развалины. Смог бы он сделать хотя бы половину этого, зайти хотя бы наполовину так далеко, если бы они поменялись местами? Он сомневался.
Тебе здорово больно, да?
Не могу сказать, что я чувствую себя прекрасно, сынок, если ты говоришь о здоровье. Но я справлюсь с этим… если ты собрался.
Собрался. Да. Он мешкал очень долго, слишком долго.
Его губы раскрылись в еще одном зевке с риском вывихнуть челюсти; затем он подошел к оборудованию внутри и снаружи оранжевой раны — что старик называл преобразователем.
ПРОГРАММА?
Манил к себе экран компьютера без клавиш.
Хиллман должен был сказать Гарденеру, что делать, но Гарденер не нуждался в указаниях. Он знал. Он помнил также о кровотечении из носа и звуковом ударе, которые произошли с ним после его единственного эксперимента с левитационным приспособлением Мосса. Таким образом эта вещь стала для него чем-то вроде «Пней Линкольна». И с того момента он проделал уже довольно долгий путь к своему превращению, хотел он этого или нет. Теперь он мог только надеяться на то, что было достаточно…
Черт, сынок, подожди-ка, у нас гости.
Тут более громкий голос заглушил голос Хиллмана, Гарденер смутно узнал этот голос, но не мог понять.
(НАЗАД НАЗАД ВСЕМ ОСТАНОВИТЬСЯ)
Погоди, я думаю, всего один или, может быть, двое.
