Татьяна Акимова - Антропофагия, как способ...
Он много работал, приходил поздно. Но Лиза знала, что это из-за того, что любимый не мог себе простить прошлое, где он встречал ее – измотанную, после двенадцати часов разделки коров и свиней.
И вот этот день наконец-то настал. Он хотел объявить Лизе нечто очень важное. Как она волновалась.
Как в день переезда к нему.
Ресторан был выбран один из самых лучших, на Лубянке.
Роскошь и обслуживание завораживали, казалось, что такое себе могут позволить только крупные бизнесмены, и члены правительства.
Лиза заворожено смотрела, как он делает заказ.
И откуда только он всё это знал.
- Я слышала, что в таких местах принято заказывать аперитив. – Заговорщицки зашептала восторженная Лиза.
- Давай попробуем разок настоящий солодовый виски? Как в американских фильмах? Только безо льда – зачем продукт разводить! – Заиграли шальные зеленые огоньки в её глазах.
Он внезапно скривил губы, и сухо ответил:
- Ни когда не заказывай виски и коньяк в начале трапезы. Это моветон. – Подозвав официанта, под восторженные взгляды Лизы, он заказал розовый джин.
* * *
- Пап, а почему ты так долго не мог вернуться, что мама решила уехать? – Задал вопрос мальчик, от смущения, усиленно ковыряя картошкой в соусе.
Сотрудник часто засопел, и тоже принялся ковырять в своём «маринара»[35]
- Понимаешь, сын… я тогда очень хотел вернуться… но меня ранили, и взяли в плен. И только благодаря тому, что я знал о том, что у меня есть вы с мамой, мне удалось выжить.
Мальчик ещё больше потупился и отвернулся к окну.
Этот странный, большой город не принимал его. В школе за спиной все тыкали пальцем, и говорили «русский». Мама убеждала, что современное искусство – единственная вещь – которая не придаст и пропадала, на работе до вечера.
Внезапно мальчика осенило. Он повернулся и выпалил:
- Тебя же звали на новую секретную работу? Иди! Будешь зарабатывать много денег, и переедешь к нам! Маму мы уговорим!
Сотрудник поперхнулся пивом.
- Как ты это себе представляешь? Привет, мама – теперь мы будем опять жить вместе?
Мальчик снова погрустнел, и тихо ответил:
- Я не хочу здесь! В школе меня не любят, язык мне и эта «живопись» не нравятся! А мама встречается с какими-то девушками, как она сама.
На слове «встречается» сын сделал многозначительный акцент.
Сотрудник достал дрожащими пальцами «Camel», и заказал ещё пива.
* * *
Центральный парк действительно был очень ухоженным. Не было такой грязи как в Москве. Люди сидели прямо на подстриженной, как ковролин, ровной траве и любовались закатным небом.
Единственное, пиво тут требовалось прятать в пакеты. Хорошо, что сын посоветовал.
- Знаешь, что я вдруг подумал… - повернулся вдруг мальчик к отцу.
Сотрудник ответил вопросительным взглядом.
- Ведь художники, композиторы, режиссеры одни из самых нужных людей на земле!
Они оба забыли, где дом, и пришлось связаться с Марией.
Объяснять, почему они не в галерее, а потом договариваться о встрече в парке.
Прошло уже два часа, с окончания рабочего дня, и отец с сыном успели уже перекусить второй раз, хот-догами из местного фургона.
Добродушный продавец мексиканец, подмигнув, показал холодные бутылки, и сын только махнул рукой – все равно, мол, мама раньше восьми не явится.
- Почему ты, сынок, так думаешь о художниках? – Заинтересовался отец.
- Потому, что они помогают нам так – как не могут порой помочь даже близкие! – Пояснил мальчик.
- Вот, к примеру: ты уехал…
- Что это я сразу уехал? – Перебил Сотрудник, немного захмелев.
- Пап! – Сын укоризненно уставился на отца, затем продолжил.
- Мамы – тоже часто не бывает рядом… А мне нужен совет, ну или просто грустно.
- Так позвони мне! – Возмутился взрослый.
- Куда? У меня номера то твоего нет, а мама занята. Да и неважно это! – Заторопился мальчик.
- А что важно?
- Важно то, что многие люди так!
Нет у них ни папы ни мамы. Они по каким-то причинам, больны или просто одиноки. И тогда они – идут в кино, или читают книгу, или идут смотреть картины!
И что-то находят для себя. Очень важно, что бы это их грело, заботилось о них или просто отвлекало!
Мальчик заторопился. Он заметил, что со стороны входа к ним приближались две женщины.
- Пап, пап – спрячь, выкинь пиво!
- А что такое-то? – Замешкался мужчина, растроганный умными речами сына.
Мария поравнялась со скамьей.
Остановив другую женщину, шедшую с ней, знаком чуть поодаль, ехидно заметила:
- Приучаешь, сына к искусству с молодых ногтей?
- Маш, ну что ты? Были мы в твоем «Гуггенхайме» нам больше Куинджи нравится. – Добродушно ответил Сотрудник.
И тут женщина взорвалась от переполнивших её чувств. Она кричала без остановки не давая сказать ни кому, ни слова:
- Мало того, что ты нас тогда бросил, ты и здесь нас нашёл! Я тебе сказала русским языком, что бы ребенка в музей повел, а не на лавке с ним пиво пил! Правильно Дженнифер говорит - «все вы мужики - козлы»! Потеряться в чужом городе! Да ты - меня чуть без сына не оставил! Ни какой у тебя ответственности не было, и нет!
Она резко дернула за руку сына. Отвела его к женщине стоящей поодаль. И отрезала под конец:
- Родительских прав – ты уже лишен. Подписывать ничего не нужно, Дженнифер помогла мне. Мы сейчас узакониваем наши отношения с ней. Ты больше не нужен. И не смей тут орать и руками размахивать. Тут тебе не Россия – быстро лапы заломают!
Она развернулась, и, дав знак сыну с Дженнифер, двинулась к выходу.
Играя желваками, «бладхаунд» достал бутылку из мусорки, и быстро её осушил.
- А как же отец, для ребенка? – задал он вопрос в пустоту.
Раздался телефонный звонок. Он взял трубку и коротко ответил:
- Я готов.
* * *
В голове возникло чувство предельной опасности.
Звук разрезаемой ткани вгрызался в уши, а струящаяся кровь змеями сползала по обнаженному телу.
Лиза почувствовала как удила, надорвав её губы, врезаются в мозг.
И только вселенная, стоявшая рядом, подбадривала словами «это ещё не конец!»
«Бладхаунд» закрепил ремни за верстак, и взял разогретое клеймо.
Ухмыльнувшись, он прокомментировал:
- Сейчас мы поставим пробу - на самом мастере…
Глава 18
Раскаленный металл ухватил плоть, и вошел в неё с неистовством, порожденным яростью.
