Морин Джонсон - Хроники Бейна. Книга вторая (сборник)
– Когда тебе надоест дурачиться – приходи. Но медлить не советую. Я переехал и теперь живу в отеле «Дюмор», 116-я улица.
Магнус остался один среди залитых вином руин своего бара. Когда к нему пришла обитательница Нижнего мира и стала молоть чепуху о несчастьях и знамениях, ее слова можно было оставить без внимания. Но когда вслед за ней визит ему нанес Верховный колдун, во многом повторяя ее слова, это меняло дело… разве что у этих слухов был один и тот же источник – Алдус, который говорил так, словно тронулся умом.
По правде говоря, в этом был определенный смысл. Верховный колдун Манхэттена повредился рассудком, заговорил о мирских деньгах и крахе… кто-то подхватил эту историю, понес дальше, и она, подобно многим другим, дошла до Магнуса.
Магнус побарабанил пальцами по мраморной стойке бара, когда-то сверкавшей белизной, но теперь порушенной и разбитой. Он уже давно заметил, что время теперь бежало быстрее, чем раньше. Оно было похоже на воду: порой замедлялось и замирало (1720-е годы… только бы подобное не повторилось…[7]), затем тянулось медленно, словно журчащий ручеек, пока наконец не устремлялось вперед безудержным потоком. Иногда время казалось ему паром, невидимым, искажавшим свет, окутывавшим все, словно туманом. Такими были 20-е годы XX века.
Желая не привлекать внимания, Магнус и раньше открывал свой бар после разгрома не сразу. Через пару дней, может, через неделю. Не исключено даже, что на этот раз он позовет рабочих из числа мирян с их ведрами, досками и гвоздями. А может, сделает все сам и получит от этого удовольствие.
Закатав рукава, Магнус взялся за дело – стал собирать осколки стекла и сваливать в кучу разломанные стулья. Затем вооружился шваброй и принялся вытирать винные лужи. Через пару часов колдуну все это надоело, он щелкнул пальцами и в мгновение ока привел все в порядок.
В голове у него по-прежнему звучали слова Алдуса. Нужно что-то предпринять… Кому-то сообщить… Об этом должен позаботиться кто-нибудь более ответственный и заинтересованный, чем он. И под силу это было только Сумеречным охотникам.
* * *Бары, торгующие из-под полы алкоголем, Сумеречные охотники не жаловали. Они чтили «сухой закон» мирян (до смерти надоевших своим рефреном «Закон суров, но это закон»). Но теперь Магнусу предстоял путь в Институт, в Верхний Ист-Сайд.
Институт никогда не переставал поражать колдуна своим величием. Мощный, нерушимый и вечный, он неодобрительно взирал своим готическим фасадом на непостоянных современных соседей. Как правило, обитатели Нижнего мира не могли попасть в Институт через парадный вход. Но Магнус был не обычным оборотнем или колдуном, и у него давно сложились с Сумеречными охотниками хорошие отношения, о которых все прекрасно знали.
Хотя это еще не означало теплого приема. Встретив его у двери, служанка Эдит ограничилась сухим «Подождите здесь». Оказавшись в вестибюле, колдун окинул критическим взором старомодный декор. Нефилимы и в самом деле любили эти свои бордовые обои, лампы в виде роз и тяжеловесную мебель. Здесь время никогда не ускоряло свой бег.
Вернулась Эдит.
– Проходите, – сказала она.
Магнус направился за ней в гостиную, где перед книжным шкафом его дожидался глава Института – Эдгар Греймарк.
– Эдгар, – произнес Магнус, поприветствовав его кивком головы, – вижу, ты уступил требованиям времени и поставил телефон.
Колдун показал на аппарат, примостившийся на небольшом столике в темном углу, словно в наказание за то, что появился на свет.
– Кошмар какой-то. Ты слышал, как он трещит? Зато можно без проблем поговорить с другим Институтом и заказать льда, так что… – Он захлопнул книгу. – Что привело тебя к нам, Магнус? Слышал, ты стал хозяином питейного заведения. Это правда?
– Сущая правда, – с улыбкой ответил Магнус. – Хотя сейчас мое заведение больше напоминает кучу хвороста для растопки печи.
За объяснениями Эдгар обращаться не стал, а сам Магнус предпочел на эту тему больше не распространяться.
– Тебе прекрасно известно, торговля спиртными напитками сегодня запрещена законом, – продолжил Эдгар, – но мне кажется, что именно поэтому она приносит тебе удовольствие.
– У каждого должно быть свое хобби, – пожал плечами колдун. – Мое связано с подпольным бизнесом, пьянством и кутежами, но могло быть и хуже.
– У нас нет времени на хобби. Сумеречные охотники неизменно лучше всех остальных.
– Я пришел сюда потому, что в этом моем питейном заведении услышал нечто такое, что может представлять для вас интерес.
Он пересказал слова Алдуса, не забыв упомянуть и о его странном поведении. Эдгар слушал, выражение его лица оставалось неизменным.
– Значит, ты опираешься на бессвязный бред Алдуса Никса, – сказал он, когда Магнус умолк. – Но ведь все знают, что он немного не в себе.
– Я живу дольше тебя, – ответил колдун, – я накопил богатый, разносторонний опыт и привык доверять своим инстинктам.
– Мы не склонны совершать действия и поступки под влиянием импульса, – произнес Эдгар. – Либо у тебя есть информация, либо ее нет.
– С учетом нашей длительной истории, Эдгар, полагаю, что на этот раз вам лучше положиться на мои слова.
– Чего же ты от нас ждешь?
Магнус злился, что ему приходится все так подробно разжевывать. Он пришел к нефилимам с информацией, но трактовать ее уже было не его дело.
– Ну… не знаю… – ответил колдун. – Поговорите с ним, сделайте все, что в ваших силах, следите за развитием ситуации…
– Мы всегда начеку, Магнус. – Доля сарказма в тоне Эдгара привела Бейна в бешенство. – Будем иметь в виду. Спасибо, что зашел к нам. Эдит тебя проводит.
Он позвонил в колокольчик, и через мгновение, с кислой миной на лице, явилась служанка, чтобы выпроводить обитателя Нижнего мира из Института.
* * *Первоначально после посещения Института Магнус планировал предаться праздному безделью. Он хотел просто сообщить сведения и вернуться к своей вечной жизни. Но после того, как Эдгар отказался принимать всерьез его озабоченность, передумал. Алдус говорил, что переехал в отель «Дюмор» на 116-й улице. Но это же в двух шагах отсюда, в итальянском Гарлеме, до которого можно добраться пешком за двадцать минут.
Магнус двинулся на север. Соседние кварталы Нью-Йорка могли резко отличаться друг от друга. Если Верхний Ист-Сайд был до отвращения богатым и аристократическим, то по мере удаления от него дома становились все ниже, водители – агрессивнее, а на глаза все чаще попадались телеги. В районе 100-й улицы дети шумной ватагой гоняли в стикбол[8], и матери прикрикивали на них из открытых окон. Но в целом эти улицы производили более приятное впечатление. На них царила какая-то семейная атмосфера, из домов доносились приятные запахи. Кроме того, отрадно было видеть, что в этом квартале живут не только белые. Гарлем был районом современным и кипучим, центром негритянской культуры и лучшей музыки на свете.
