Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground
Сергей инстинктивно вдавился в канаву. В опустившихся лёгких сумерках непредвиденно проезжавшие здесь немцы его не должны были заметить. Он ждал мотоцикл с офицером, за которым его и послали.
Неожиданно машина затормозила и остановилась. Из кабины вышли два офицера и пошли к обочине дороги прямо к тому месту, где затаился Сергей.
Поддавшись не отменённому инстинкту самосохранения, сердце Сергея сжалось от ужаса. В горле застрял ком и он едва не закашлялся, судорожно впившись рукой в автомат. Сергей отчётливо слышал шуршание трущихся друг о друга штанин, мягкий звук шагов по земляной обочине дороги и отрывистую немецкую речь почти у себя над головой.
В душе у него похолодело. Сейчас ему стало по — настоящему страшно! Напряженные до предела мускулы уже были готовы выбросить его тело из канавы навстречу верной смерти, как офицеры остановились возле, едва скрывавших его кустов.
Немцы с нескрываемым удовольствием справляли малую нужду.
Сергей уткнулся лицом в сырую, неприятно пахнувшую прелыми, прошлогодними листьями землю, в душе благодаря бога за то, что сейчас не было ветра.
Беззаботно потоптавшись на месте, довольные офицеры, смеясь, пошли обратно к машине. Зарокотал мотор и машина, медленно набирая скорость, поехала дальше.
Сергей с шумом выдохнул и почувствовал исходивший от него едкий запах пота. Ему потребовалось ещё несколько секунд, что бы сосредоточить своё внимание на дороге.
Смеркалось. Сумерки не только уменьшили видимость, но и принесли с собой ночной холод. А время как — бы замедлило свой ход.
Наконец послышался треск, выворачивающего из — за поворота, мотоцикла. Он становился всё громче. И на дороге показался мотоцикл.
Сергей вскинул автомат и полоснул очередью по сидевшему за рулём солдату. Оставшийся без управления мотоцикл вывернул на обочину и завалился на коляску, в которой сидел офицер, успевший выхвативший пистолет. Но он выстрелил. Его придавило коляской, а пистолет отлетел в сторону.
Одним прыжком Сергей оказался возле мотоцикла. Он отшвырнул тяжёлое тело мёртвого солдата, заглушил мотоцикл и заломил руки ещё не оправившемуся от сильного удара офицеру.
Всё произошло почти мгновенно, если не считать тех двух утомительных часов ожидания. А потом наступило мгновение оглушающей тишины.
Из ближайшего леса, увязая в подтаявшем топком поле, к нему уже бежали старшина и молодой солдат. Вместе они скрутили офицера и поволокли его в расположение своей роты, по разбухшему жнивью, перетаскивая его через канавы, кустарник и, присыпанные прошлогодними листьями, выступавшие корни старых деревьев.
Надо было спешить. Ведь немцы скоро хватятся не приехавшего вовремя офицера и поедут его искать. Его исчезновение для них было чревато непредсказуемыми последствиями.
* * *Трофейные сигареты, изъятые из кармана немецкого офицера, показались Сергею слишком слабыми. Он курил без всякого удовольствия, по привычке пряча сигарету в ладони, глядя в холодное звёздное небо. Чужое безлунное небо, чужие бездушные звёзды, смазанные по горизонту мечущимися лучами немецких прожекторов.
— Сейчас бы к Иринке на сеновал! — помечтал Сергей и сладкое томление разлилось по его телу.
Он с удовольствием потянулся до хруста в суставах. И тут же почувствовал накатившийся стыд за так и не сделанное ей предложение руки и сердца. Сначала Сергей думал, что его отношения с Ириной — простое, ни к чему не обязывающее, приключение. А, когда она перед самой войной, уехала с матерью куда — то к своей тётке, ему стало так тоскливо, что он был готов завыть, как волк на луну. И ещё хорошенько съездить себе по морде!
А сейчас весна напоминала о себе его молодой душе.
Мать пишет, что изба их цела и его голубятня тоже. Правда, голубей всех поели.
— Кончится война, других себе заведу, — успокаивал себя Сергей. — Как же хочется остаться в живых, вернуться домой и увидеть родной дом, голубятню и глаза родных!
Он вдруг отчётливо представил себе вспорхнувших и взмывших в синее небо голубей и даже услышал шум их крыльев. И как всегда бывало в такие минуты, сладостно трепыхнулось его сердце и устремилось в безоблачную высь. Он непроизвольно поднял голову. Там наверху было по — прежнему темно. Даже звёзды слегка поблекли. А на горизонте робко занимался рассвет нового, полного неизвестности, дня.
Докурив, он достал спичечный коробок, спрятал в него окурок и вошёл в блиндаж, проверил свой автомат и вставил в него полный рожок патронов. Скоро их рота вступит в бой.
А самый длинный час в бою — час ожидания атаки!
14
Зимнее утро было холодным и пасмурным.
Укутанная в тёплую шаль, тётка Груня в своем дворе на окраине села набирала промёрзшие дрова из остатков, прошлогодней поленницы, когда в поле показались немецкие танки.
Тихие, крупные снежинки, нехотя падающие с низкого серого неба, застили глаза. Но мощный гул, от которого содрогалась земля, сильным страхом сдавил грудь и мурашками опустился до самых пяток.
Аграфена Валерьяновна сощурила глаза, вглядываясь в простиравшееся за деревней бесконечное поле.
Немецкие танки шли очень ровно и казалось сама смерть медленно, но неотвратимо надвигалась на спящее деревню, как раз с той стороны, где они всем сходом два дня рыли окопы.
В страхе тётка заметалась по двору, прижимая к груди одеревеневшими руками, обледеневшие, теперь уже совсем не нужные ей, поленья.
— Господи, Пресвятая Богородица, что ж делается — то? — завопила она во весь голос, беспомощно глядя в холодное, бездушное небо.
Но оно молчало.
Тётка Груня запаниковала. Так и не найдя ответа, она бросилась в избу в надежде схорониться там от приближающейся беды, споткнулась о порог и грохнулась, больно ушибив коленку. Принесённые ею дрова раскатились по сеням, громко стуча по полу. Тётка сжалась в комок от страха за то, что этот стук может выдать её присутствие в избе, да и вообще на этом свете.
И тут раздался такой грохот, что содрогнулась изба. Это один танк, бровадно покрутив дулом, выстрелил в самую высокую избу. С грохотом разлетелась бревенчатая стена, зазвенели осколки разорвавшегося снаряда и выбитых ударной волной в окрестных домах стёкол. Сильно пахнуло гарью.
Валерьяновна одним прыжком оказалась во дворе. И откуда только силы взялись?
* * *— Как начали немцы нашу деревню из танков обстреливать, мы все из своих домов и повыскакивали. А бежать — то куда? Кругом чистое поле, снегом припорошенное. Мы все на нём, как на ладони.
