Александр Птахин - Суровая готика
Баев сдержанно всхлипнул и кивнул.
— Что вы вчера, собственно, видели с Прошкиным? Как высокий пожилой человек в очках пьет чай с другим человеком — которого мы знаем как Борменталя. При этом лицо, обозначенное как Борменталь, называло собеседника Александром Августовичем. Все. Прошкин фон Штерна до этого видел пару раз мельком. Борменталь тоже мог его видеть впервые… А вы, Александр Дмитриевич, часто видели покойного фон Штерна?
Баев задумался, грустно и плавно, как восточные танцовщицы, покачал головой:
— Нет, всего раза три или четыре… Еще в Москве — папа отправлял меня к нему с поручениями… Уже после того, как дедушку пытались ограбить и убить. А здесь перед похоронами отца профессор меня даже в дом не пустил — просто наорал через дверь, чтобы я убирался, и все.
— То есть уверенно утверждать, что вы бы легко узнали фон Штерна, мы не можем. Человек, которого вы видели вчера беседующим с Борменталем, мог не быть фон Штерном, а просто иметь с ним некоторое сходство, достаточное для малознакомого человека, чтобы принять этого гражданина за фон Штерна. Подумайте, Александр Дмитриевич, может быть, вы сами видели или отец вам рассказывал о каких-то приметах фон Штерна, которые позволят идентифицировать тело как Александра Августовича без ошибки?
Баев задумчиво кивнул, погрузившись куда-то внутрь себя…
— Нет, к сожалению, я не могу припомнить ничего подобного. Единственно, дед однажды жаловался папе, что стал страдать артритом — суставы на пальцах увеличились, и он даже кольца теперь снять не может, — Баев убрал со лба полотенце и обреченно вздохнул, пододвинул к себе листок и начал быстро рисовать заточенным карандашиком из стоявшего на столе стакана. Прошкин вынужден был признать, что рисует Саша тоже очень даже хорошо. Такой рисунок хоть в книжку помещай — кольцо было изображено в трех ракурсах: сверху, сбоку и в аксонометрии. Баев прокомментировал:
— Вставка — черный камень, оправа — белый металл… Точнее сказать не могу — я ведь видел это кольцо всего один раз. Но вчера я его у фон Штерна не заметил…
— Нет, кольца не было — я бы обратил внимание на такое массивное кольцо, — согласился Прошкин.
— На утопленнике тоже ни кольца, ни других ювелирных украшений не было, впрочем тяжелое кольцо могло все же смыть в реке… Хотя и маловероятно…
— Знаете, Владимир Митрофанович, вы меня на серьезные размышления натолкнули своим логическим построением. Папа довольно много общался с дедом, когда мы переехали в Москву — до самого покушения и имевшего место во время второй попытки ограбления… А вот потом…
— Догадываюсь: фон Штерн просто перестал с ним контактировать. Не навещал, не писал, даже по телефону не звонил, — предположил Корнев, — то есть свел к минимуму все личные контакты с хорошо его знавшим Деевым. Но иногда общался с вами — вы ведь никакой информацией, позволяющей его идентифицировать, не располагали. Значит, мы можем предполагать, что фон Штерн погиб еще во время второй попытки ограбления, а его место занял некий внешне похожий человек, который при некоторых обстоятельствах мой сойти за фон Штерна?
— Да, сейчас, после всех этих происшествий, не могу исключить такую возможность. Тем более что у деда были некоторые документы — узкосемейного содержания. Должны были быть… Хотя, когда я с ним общался, мне часто казалось, что он вообще не подозревает об их существовании… Я считал, что он просто старый маразматик и это результат ухудшившейся к старости памяти или его патологически неприязненного отношения ко мне…
Прошкин уже хотел ляпнуть, как слышал разговор о том, что Баев законный ребенок и документы об этом действительно где-то есть. Но воздержался — поди теперь пойми, кто разговаривал? Дважды подмененный фон Штерн и какой-то бородатый мужик, который даже собственного имени — отчества не знает! Что в том разговоре было правдой, а что ложью, кто разберется? Прежде чем делиться своими знаниями, Прошкин решил уточнить:
— Но если фон Штерна подменили еще тогда, зачем же его было менять еще раз? Тем более устранять? Ведь он колоритный дедок: высокий, худой, язык китайский знает, крепкий вполне — похожего еще попробуй найти…
Баев развел руками и с надеждой воззрился на Корнева.
Корнев откашлялся и начал поучать своих молодых коллег:
— Тут, знаете, Пинкертоном быть не требуется, чтобы понять. У фон Штерна что имелось? Золото? бриллианты? которые любой урка сможет сдать в Торгсин, продать знакомой скупщице или просадить в картишки? Нет, какие-то раритеты, которые оценить может узкий круг ученых, а купить — так и еще более узкий. Купят такой раритет у случайного человека, даже если он знает, кому предложить? Да ни в жизни! А у самого владельца, конечно, купят, даже не задумываясь. Вот подставное лицо, выдавая себя за фон Штерна, и должно было эти ценности спокойно и размеренно реализовать…
Баев расстегнул верхнюю пуговичку на гимнастерке, открыл окно и несколько раз глубоко вздохнул, потом снова обратился к Корневу, практически повторив вопрос Прошкина:
— Я не буду спорить с этой версией. Она выглядит вполне логично. Просто хочу понять: если это так, зачем было того, подставного персонажа топить и заменять еще раз?
Корнев, то ли от жары, то ли за неимением удовлетворительного ответа, вытер своим клетчатым платком вспотевший лоб:
— Надо осмотреть жилище вашего покойного родственника. И выяснить на месте. Возможно, мы сможем сделать окончательные выводы, опираясь на то, какие ценности были похищены, а может, найдем ваши драгоценные документы — или что там вы ищете…
Баев пожал плечами — то ли соглашаясь, то ли просто недоумевая, отвернулся от окна и сообщил, растерянно улыбнувшись:
— Субботский приехал.
Прошкин радостно кинулся к окну — действительно, из казенного автомобиля вытаскивал скромные пожитки Лешка Субботский и еще какой-то человек — высокий, худой и рано полысевший, с небольшими аккуратными усиками.
Корнев тоже заулыбался, готовясь продемонстрировать хозяйское радушие, дал секретарше указание приготовить чай «в широком смысле» и послал дежурного по зданию отыскать Ульхта — как-никак «бледный» продолжал быть официальным руководителем группы.
10
— Вот и мы! Со мной товарищи Корнев и Прошкин знакомы, потому возьму на себя смелость представить товарища Борменталя, — весело улыбающийся Субботский решительно ткнул большим пальцем в высокого и лысого гражданина с усиками.
— Генриха Францевича? — спросил Прошкин, не понимая, что же происходит.
— Ивана Арнольдовича? — вмешался Баев, собирая со стола свои почти просохшие белые платки.
— Специалиста по культам и ритуалам? — поморщился от предвкушения скандала Корнев.
Гражданин с усиками вздохнул, извлек из внутреннего кармана и протянул Корневу паспорт, еще какие-то документы:
— Георгий Владимирович. Профессор кафедры психиатрии Петербургского… точнее Ленинградского медицинского института. Специалист по культам и ритуалам у нас товарищ Субботский.
Корнев бегло просмотрел документы и обратился к вновь прибывшим:
— Вы, товарищи, перекусите пока, отдохните, а мы завершим производственное совещание…
И едва гости закрыли дверь, рявкнул в трубку внутреннего телефон:
— Где Ульхт? Ищите — чтоб через три минуты передо мной стоял! Все.
Потом Корнев сунул Баеву документы Борменталя и с громким стуком поставил перед ним «вертушку» — телефон правительственной связи. Баев понял намек с поразившей Прошкина быстротой. Снял трубки и затараторил:
— Два десять. Узнавать уже пора… Да, он самый — Александр Дмитриевич. Сергей Никифорович, здравствуйте, да, Саша, — Прошкин догадался, что Баев беседует не с кем иным, как с товарищем Кругловым — начальником отдела кадров всего НКВД — совершенно как с каким-нибудь близким родственником или приятелем. — Нет, что вы, я уже нормально чувствую себя, да, спокоен за выяснение обстоятельств, товарищ Корнев очень компетентный руководитель, да, да, спасибо. Работой доволен — но люди! Прескверные, вы правы — где теперь нормальных-то взять? Один Борменталь этот чего стоит, с мерзкой бороденкой… Как с усами? Что, прямо на столе лежит его личное дело? Да, уже тут. Быстро доехал — раз вчера только командировали. Наверно, даже побриться не успел. Вы мне его имя-отчество не подскажете? Георгий Владимирович? Такое незапоминающееся. Нет, вашему авторитету вполне доверяю. Да, конечно, со спокойной душей идите в отпуск. Да, присмотрю, чтобы без кумовства, неужели прямо у него на курсе учились? Да и товарищ Корнев кумовства не допустит, он такой строгий руководитель, — мало ли кто у кого учился. А далеко едете, Сергей Никифорович? В Пятигорск, — да, там очень хороший санаторий, если Глеб Романович Щегловский — их старший лечащий врач — еще работает, смело к нему обращайтесь, очень грамотный доктор. Да, сейчас расскажу, — и Баев принялся живописать прелести пятигорских оздоровительных процедур, диктовать названия источников, пояснять сравнительные достоинства тамошних врачей, иллюстрируя рассказ примерами болезней и исцелений, как самого Деева, так и других авторитетных военачальников и партийцев. Должно быть, товарищ Круглов к концу этого диалога уже совершенно забыл, о чем говорил с ним Саша минуту назад.
