Игорь Денисов - Судья
— Почему?
Инна на миг впала в ступор. Что ответить? Она услышала голос Павла: «Скажи правду».
Помедлив, Инна выдавила:
— Потому что чужой человек может сделать с тобой что-то страшное.
— Он может меня убить?
Инна отстранилась, удивленно глядя на дочь. Вероника просто и прямо смотрела на мать.
— С чего ты взяла?
— Мальчики в детском садике рассказывали. Одну девочку дяди в машине подманили конфетой. Затащили в машину, изнасиловали, а потом задушили. Ее выбросили в канаву. И у нее был ожог от сигареты между ног, как у куклы, которую мне подарил друг. И оттуда кровь текла. Мальчики сказали, ее убили, потому что она дура. Но, мам, я же не дура.
Инна прижала дочь к груди.
— Я знаю, маленькая, знаю, что не дура. Ты самая умная девочка на свете. Но ты ведь такая маленькая. Обещай мне! — закричала Инна, чуть не плача. — Обещай, что не подойдешь к чужому!
— Но, мама, этот был не чужой. Он тебя знает. Он нам друг.
— Неважно! Если у тебя появится друг, ты должна сказать мне. Пожалуйста, никогда ничего от меня не скрывай! Хорошо?
Вероника кивнула. Инна погладила ее по голове. Встала.
— Ты кушать хочешь?
— Да.
— Посиди, почитай комиксы. Я сейчас что-нибудь приготовлю, и мы поедим. Да?
— Здорово.
Выйдя в прихожую, Инна на миг прислушиваясь. Тишина. Только тикают часы в зале, и урчит холодильник на кухне.
Инна схватила с тумбочки ключи и заперла Веронику.
«Боже, я веду себя как идиотка».
Но она не могла иначе. Сердце сжималось в судорогах тревоги.
Инну не отпускало навязчивое желание позвонить. Кому? Тане? Поделиться своими страхами? Нет. У Тани своих проблем хватает.
Что я хотела? Ах да. Нужно приготовить обед.
Инна направилась в кухню.
И в дверь позвонили.
Она замерла. Сердце в груди пропустило удар.
Что такое? Она никого не ждет. Она хочет провести остаток дня с дочерью. Черт, вечно все приходят не вовремя!
— Нас нет, — сказала Инна, делая шаг в сторону кухни.
Снова звонок. И еще раз. Настойчиво. Требовательно.
Чертыхнувшись, Инна поспешила к двери. Посмотрела в глазок.
На лестничной площадке юноша в кожаной куртке и синей бейсболке. Со скучающим видом смотрит на дверь. Прямо на нее, словно знает, что Инна стоит за дверью.
«Не выдавай себя», сказал Павел.
Инна разозлилась. Чего ей бояться у себя дома?
Прочистив горло, она спросила:
— Кто?
— Почтовый курьер, — неуверенно ответил юноша. — Срочное письмо. Инне Нестеровой. Здесь есть такие?
— Да, это я. От кого письмо?
Парень глянул на конверт.
— Э-э… От Антиповой Т. А.
Инна отперла дверь и открыла, насколько позволила натянувшаяся цепочка.
— Давайте сюда письмо.
Парень протянул ей конверт в щель между дверью и косяком. Инна взяла письмо и собиралась закрыть дверь, но парень, кашлянув, неуверенно сказал:
— Нужно расписаться в получении и заплатить сто двадцать рублей за доставку.
Инна кивнула, устыдившись своей, вызванной страхом, бесцеремонности.
— Ах да, извините. Сейчас.
Она закрыла дверь. Зашла в спальню. Вернувшись с деньгами, открыла дверь, сняла цепочку.
— Вот, возьмите, — она приняла от курьера папку и шариковую ручку. — Где расписаться? Здесь?
— Да, вот здесь, — парень ткнул пальцем.
Инна расписалась, и с улыбкой протянула папку и ручку обратно.
— Вот, пожа…
Она осеклась. Улыбка медленно погасла.
На нее смотрел черный ствол пистолета. Парень изменился в лице. В глазах появилось угрюмое, злобное выражение. Почтовый служащий криво улыбнулся. Инна увидела, что у него во рту два золотых зуба.
Папка и ручка выпали из ослабевших пальцев.
— В квартиру, сука, — низким голосом велел он. Повел стволом пистолета. — Давай, двигай жопой!
Парень двинулся на нее, прижав дуло к ее носу. Инна попятилась в квартиру.
Вслед за ним в квартиру ворвались еще двое в кожаных куртках, в черных масках с прорезями для глаз и рта и с пистолетами. Один спустился с пятого этажа, другой взбежал по лестнице с третьего.
— Геша, — сказал один другому. — Закрой дверь.
Оттолкнув «курьера», двинулся на Инну.
— Ну че, допрыгалась, коза? — он нанес Инне два быстрых и сильных удара кулаком, разбив в кровь губы. Инна, схватившись за лицо, смотрела на него широко распахнутыми глазами. Потрясла головой.
— Нет, нет, я не понимаю, о чем вы…
— Не понимаешь? — он ударил Инну рукояткой пистолета по голове, повалив девушку на пол. — Щас поймешь!
Инна, схватившись за рассеченный лоб, затравленно смотрела на человека в маске.
— Пожалуйста, не бейте меня. Я ничего не понимаю. Берите что хотите, только не трогайте.
— Есть еще кто в квартире? — перебил второй в маске. Говорил он тихо, серьезно, без угрозы. Видимо, он был лидером, и почти наверняка — самым опасным из всех.
— Нет, — сквозь рыдания сказала Инна. — Я живу одна.
Он кивнул «курьеру».
— Геша, проверь.
«Вероника! Ты слышишь? Сиди тихо, как мышка! Не высовывайся!»
Лидер присел перед ней на корточки, свесив руку с пистолетом между колен.
— Не бойся, — сказал он, когда Инна отшатнулась. — Мы скоро уйдем.
Инна доверчиво смотрела на человека в маске. Глаза в прорезях маски смотрят с суровой, отцовской добротой. Ей хотелось верить. Но сердцем Инна чувствовала, это ложь. Они пришли не просто так. Один из них без маски — Инна видела его лицо. Скорее всего, ее убьют. Вероника… Господи, надеюсь, ей хватит ума спрятаться под кровать и не дергаться.
— Что вам нужно? — спросила Инна, утирая кровь с губ.
— Ты работаешь на Антипову?
— Я просто секретарша…
— Ты-то нам и нужна.
Он придвинулся ближе. Его глаза впились в лицо Инны.
— Нам нужны материалы по делу Архипова. Знаешь, где они?
Инна знала — в сейфе в офисе Тани. Она отлично помнила дело начальника новгородского РУВД, который вымогал деньги у торговых фирм. Юридическая контора проводила независимое расследование по заказу одного из директоров фирмы, которая подверглась шантажу. Более того — Таня лично занималась этим делом, и именно она привлекла к делу ОВД и прессу.
Инна покачала головой.
— Нет, не знаю. Я ничего в этом не понимаю. У нас было много дел.
— Отпираешься, сука? — сказал второй человек в маске. Он пнул Инну тяжелым мыском армейского ботинка. По ребрам, которые ей уже один раз ломали. Инна закричала от вновь вспыхнувшей боли.
Тот, что сидел перед ней на корточках, прижал палец к губам.
— Тс-с. Не кричи. Соседи услышат. Ты же не хочешь потревожить хороших людей?
