Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2)
Бомжика тем временем привели повторно в чувство, то ли посредством поднятой с земли ватки, то ли несколькими хлесткими пощечинами, благо применяли все сразу. Сидит. Мотает башкой. Чмаренко тоже вроде стал в себя приходить. Сейчас начнут бочки катить. А я так и не понимаю, в чем суть дела. Не возил я людей для сектантов, точно знаю. Я б запомнил, если б что такое было. Уверен.
— Скажу, что понятия не имею кто вы такой и с какой стати ваши люди меня обезоружили и держат — говорю по возможности спокойным голосом. Вроде получилось.
— Неправильный ответ. Вопросы здесь задаю я. И вам лучше отвечать, а то придется вас, как весьма подозрительное лицо, отвезти к нам и разбираться на месте — давит старлей.
А мне сразу же в голову приходит разговор — совсем недавний, если судить по часам и бывший сто лет назад, если по ощущениям. Разговор Ремера с Ильясом по поводу допроса пленных. Этот старлей явно в курсе, как оно должно быть. И да, если кому интересно — мне вообще-то очень неуютно. И да, я чувствую себя паршиво. Очень. Впрочем за сегодняшний день это чувство возникает уже не впервой, этак и привыкну, будь оно неладно.
— Не припомню за собой поставки живого товара местным деятелям. Это не входило в круг моих обязанностей — отвечаю по возможности вежливо. Вот есть люди, которых надо криком брать — переорал — победил. Есть, которые ором не прошибаются. Я чувствую, что старлей из вторых и на глотку его брать не резон.
— Привели его в сознание? — не поворачивая головы, с ленцой, спрашивает старлей тех, кто возился с рабом.
— Так точно — четко отвечает один из возившихся. Дисциплинка у них.
— В чем вы обвиняете этого человека? — по-прежнему смотря мне в глаза спрашивает бомжика старлей.
— Вот Чмаренко подтвердит! Он нас привез к людоедам! Нарочно! И другие были из их этой банды! А тут нас в рабство! Мы так настрадались! Это невыразимо! Мы так здесь страдали! Как последнее быдло! В рабы, представляете? И все из-за него! Он привез! — начинает выпаливать раб, оживая с каждой минутой.
— Стоп! — говорит старлей бомжику, потом говорит мне:
— Обвинение очень серьезное, потому я вас вынужден задержать до выяснения обстоятельств.
— Я настоятельно требую довести до моего руководства факт моего задержания — отвечаю ему. Вот сейчас голос вроде у меня нормальный получился. Ну во всяком случае я так надеюсь.
— Вы не в том положении, чтобы что-то требовать — заканчивает разговор старлей.
Тепло это у него прозвучало. Сволочь, как оно все гадко выходит. Даже еще гаже. Старлей тем временем кратко раздает приказы — сейчас нас троих разведут в разные помещения и допросят. Замечательно. Видел я сегодня уже допросы, ну его к черту в них участвовать да еще в виде обвиняемого. Смотрю во все глаза — но ни одного знакомого лица рядом. И в общем публика ко мне настроена недружелюбно, на физиономиях это просто написано. И то, что меня сопровождает двое таких недружелюбных, оптимизмом меня не заряжает.
Путешествие недалеко ведет — до небольшого сарайчика. Не то гараж собирались делать, не то стройматериалы хранили. Окошек нет, вход один. Вроде как сзади еще комната, сарайчик-то этой комнатушки поболе будет. Из всей мебели только две упаковки с пенопластом. Меня еще раз обхлопывают, теперь я остаюсь уже без разгрузки со всем барахлом и санитарной сумки. Но не снимают сами, как повыдергивали у меня оружие. Дают самому снять. Мысля какими-то судорожными огрызками, вспоминаю, что отняли у меня только общую рацию, а вот гарнитура с причандалами от блондина еще на мне, да и подарок от инженера тоже. Вот уж воистину — пошел по шерсть, вернулся стриженым. И вопрос еще — вернуться пока не выходит. Единственно, что я успеваю сделать, снимая с себя свое добро, так это на блондиновой гарнитуре включить "на передачу". Еще успел из кармашка медсумки пхнуть себе в карман недавно подаренную мне маленькую рацию «ежицу», вроде не заметили, я к ним боком стоял, а лямка сумки у меня за край каски зацепилась как бы случайно.
— Странные вы люди, надо же как вам меня понравилось щупать, не можете оторваться. С ориентацией у вас все, надеюсь, в порядке, а то я уже попугиваюсь — заявляю старлею с некоторой наглостью. Прекрасно понимаю, что пытаюсь так отделаться от чувства страха, которое у меня сейчас основное в эмоциях. Надеюсь, что оппоненты этого не заметили.
— Я вот тебе, сука покажу нашу ориентацию. Сейчас тебе зубы выбью и ты их проглотишь — резко отвечает один из мужиков, которые меня обыскивали, и делает шаг вперед, делая реальный замах рукой. В последний момент, когда уже кулачище летит мне в нос — а я и не успел даже зажмуриться, не то, что закрыться, слышу резкое "Отставить!.
По морде я не получил. Мужик начинает возмущаться тем, что ему не дали меня проучить за хамство, старлей утешает его тем, что еще успеют. Мне велено сесть и помалкивать. Сажусь на пол, но раз по морде не получил, продолжаю разговор. Я не припоминаю за собой поставок мяса людоедам. А вот если кому-то в руководстве того же Ржевского полигона нужно стравить своих с Кронштадтом, если это просчитанная провокация — это самое паршивое, что возможно. Или паранойя? Но взаимоотношения с анклавами непростые, а политика, что бы ни говорил майор, не только водопровод и канализация, но и драка за власть и влияние.
— Так что вы там говорили про мое положение? — цапаю я старлея. Нет, не потому, что я безголовый отморозок, просто надо понять к чему дело идет. И чем раньше пойму — тем лучше. Если начнут бить, то дело паршиво. Если не будут — не так все плохо.
— Пиковое у вас положение. Особенно когда эти двое хмырей дадут внятные показания, которые потом еще и подтвердятся — отвечает старлей.
— Забавно. А если не подтвердятся? Я понимаю, что если, конечно, вам дана задача устроить свару между ржевским анклавом и Кронштадтом, то тогда вина моя вам побоку.
— Думаете, что мы опустились бы до такой низости, как подстраивать провокацию? — обижается достаточно убедительно старлей. Играет или нет?
— Этим серьезные государства, обеспокоенные своим престижем, не брезговали. А я к вашему анклаву отношусь с уважением — говорю я сущую правду. У Ржевских дохрена серьезной бронетехники, контролируют кусок КАД, устояли грамотно — есть за что уважать. Вот условия жизни у них в разы хуже, чем в Кронштадте, людей поменьше, выхода к воде нету.
— И когда это серьезные государства подлянки устраивали? — хмыкает старлей. По-моему он не то, что тянет время, а ждет кого-то.
— Ну загибайте пальцы — самое известное: немцы перед нападением на Польшу устроили нападение своих ребят из эсэс в польской форме на немецкую радиостанцию в Гляйвице. Перед нападением на Бельгию аккурат 9 мая 1940 года бомбардировали свой же город Фрайбург, объявив потом о том, что это бельгийцы, для того, чтобы втянуть в войну с СССР Венгрию провели бомбовой удар по городу Кошице… — начинаю я словесный понос, безуспешно прикидывая — успею я выскочить и можно ли сейчас задать лататы.
