Мэнли Веллман - «И косматые будут скакать там...»
И судья Персивант затрясся от смеха.
— По большей части это врачи, и эта их честность — профессиональный недостаток, заставляющий их искать его в других. Вы — прошу прощения — маг, профессиональный обманщик, и вы ждете обмана от всех, кого встречаете. Может, на этих сеансах должен присутствовать хороший адвокат с ясной головой и знанием того, что с обеих сторон существуют весомые материальные доказательства, а?
— Вы совершенно правы, — честно признался я.
— Но, возвращаясь к предмету, что еще можно сказать об эктоплазме? То есть если она действительно существует?
Я нашел в книге Рише место, которое искал:
— Здесь говорится, что в редких случаях были сохранены кусочки эктоплазмы и некоторые из них рассматривались под микроскопом. Были обнаружены следы жирной ткани, бактериальные формы и эпителий.
— Ага! Это находки Шренка-Нотцинга. Основательный муж, блестящий ученый, которого трудно подкупить или провести. Значит, эктоплазма — органическое вещество, так?
Я согласно кивнул, и мне показалось, что голова у меня потяжелела, точно переполнилась серьезными и важными материями.
— Что касается меня, — продолжал я, — то я никогда не имел возможности исследовать это вещество. Как только я хватаю эктоплазмическую руку, она тает, как масло.
— Обычно так и бывает, — согласился судья, — во всяком случае так говорится во всех отчетах. И тем не менее на самом деле они твердые и сильные, когда касаются или хватают сами.
— Именно так, сэр.
— Вот когда их хватают или пугают, как, например, в том случае, когда снимают фотоаппаратом со вспышкой, тогда эктоплазма исчезает или реабсорбируется, так? — продолжал он.
— Так говорит здесь Рише, — согласился я еще раз, — да и мне это известно.
— Очень хорошо. А теперь, — и он заговорил едва ли не официальным тоном, — подведем итоги. Эктоплазма выделяется некоторыми спиритами-медиумами, которые таинственным образом адаптируются для нее при благоприятных условиях, включающих темноту, тишину, уверенность в себе. Она принимает форму, изменяет внешность медиума или превращается в самостоятельное тело. Оно твердое и сильное, но исчезает, когда на него нападают или когда оно испытывает страх. Пока я излагаю все верно?
— Так, — подтвердил я.
— Теперь замените слово "медиум" словом "волшебник". — У него на лице снова расползлась улыбка, и он принялся смешивать очередную порцию напитков. — Волшебник в темноте, тишине, будучи намерен изменить образ, выделяет материал, который придает ему новый образ и поведение. Возможно, он примет образ животного, чтобы соответствовать злому или отчаянному духу, который находится в нем. У него может появиться обвисшая шкура, острая морда, лапы с когтями и выступающие клыки. Напуганная жертва обречена. Но если у него смелый противник, готовый сразиться с ним… — Он полистал книгу Саммерса, как я только что листал книгу Рише. — Вот, послушайте: "…образ оборотня исчезнет, если его назвать оборотнем, или трижды произнести его христианское имя, или трижды стукнуть ножом по лбу, или взять три капли крови". Видите параллели? Если на него крикнуть, бросить ему смелый вызов или слегка ранить, то псевдозвериная суть покинет его. — Он воздел руки, точно обращался к присяжным. — Удивительно, что никому это еще в голову не приходило.
— Но ничто столь противное природе не имеет такого естественного объяснения, — возразил я, и мне показалось, что эта фраза прозвучала очень глупо.
Он рассмеялся, но я не мог винить его в этом.
— Озадачу вас еще одним примером из вашего недавнего опыта. Что может быть более противное природе, чем тепло и зелень в Роще Дьявола? А что может быть более естественным, чем горячие источники, которые делают это возможным?
— И вместе с тем звериный образ, морда на человеческом лице, лапы на человеческих руках…
— Могу подтвердить это другими рассказами об оборотнях. Мне даже не нужно открывать Саммерса, все слышали этот рассказ. Волк нападает на путешественника, и тот отрубает ему мечом лапу. Зверь воет и убегает прочь, а оставленная им лапа превращается в человеческую руку.
— Это старая легенда, она существует почти у всех народов.
— Наверное, потому, что это происходило не так уж редко, как нам кажется. Вот вам и человеческая рука — на ней появляется лапа, а потом она исчезает, точно раненая эктоплазма. И где здесь уязвимое место, Уиллс? Скажите мне, бросьте мне вызов.
Я почувствовал, как у меня задрожала рука, державшая стакан, и холодок пробежал по моей спине.
— Есть такое место, — заставил я себя заговорить. — Быть может, вам это покажется и чем-то неубедительным, казуистикой. Но эктоплазма принимает человеческий образ, а не образ животного.
— Откуда вы знаете, что она не принимает образы животных? — Судья Персивант подался вперед. — Потому что у тех немногих образов, которые вы видели, не поверив в них, были человеческие лица и тела? Мой ответ вон там, у вас в руках. Откройте книгу Рише на странице пятьсот сорок пять, мистер Уиллс. Страница пятьсот сорок пять… нашли? А теперь прочитайте громко параграф, который я отметил, о медиуме Буржике.
Он снова с видимым удовольствием откинулся в кресле. Я нашел указанное им место, подчеркнутое карандашом, и послушно начал читать негромким голосом:
— "Кто-то дернул меня за ногу, и потом мне на колени взобралось нечто странное, бесформенное, с лапами, какие есть у собаки или у небольшой обезьянки. Я чувствовал его вес, очень легкий, и что-то вроде морды животного коснулось моей щеки".
— Вот видите, Уиллс! — воскликнул судья Персивант. — Обратите внимание, что это произошло в Варшаве, близко от сердца страны оборотней. Гм, да пока вы это читали, даже вспотели немного — вспомнили о том, что видели в Роще Дьявола, да?
Я закрыл книгу и положил ее на стол.
— Вы почти убедили меня, — признался я. — Однако лучше бы у меня было суеверие крестьянина, над чем я всегда смеялся.
— Выходит, разумный подход не помог? Но ведь когда я рассказал вам о Роще Дьявола и источниках, он сработал?
— Но горячие источники не бегают за вами с острыми зубами. И, как я уже говорил, у крестьянина есть защита, которой недостает ученому, — он верит в распятие и в Библию.
— А почему у него не может быть такой веры и почему такой веры не может быть у вас? — И судья снова принялся листать книгу. — Этот символ веры дает ему то, что ему необходимо, — отвагу, с которой он отражает угрозу, будь то оборотень или эктоплазма. Вот, друг мой.
Он положил на стол третью книгу. Это была Библия, с красным обрезом, в кожаном переплете, весьма потрепанная.
