Джозеф Нассис - Еретик
Ник улыбнулся.
— Еще бы, готов поставить на кон свою задницу! Чаще, чем любому другому подразделению. Когда те, кто сидит на самом верху, не в силах уладить проблему, сразу вызывают нас. Пока это новое задание вроде не особо трудное, но гарантирую: придется несладко, иначе бы нас не послали.
— А можно тебя кое о чем спросить?
Ник уже открыл рот, собираясь ответить, но тут его ноутбук просигналил. Что-то пробормотав себе под нос, он начал быстро и уверенно печатать на клавиатуре.
— Да, валяй, я тебя слушаю, — сказал он Дункану, не отрывая глаз от монитора.
Дункан кивком указал на хвостовой отсек салона и спросил:
— Как тебе с ним работается, а?
Ник перестал печатать и молча уставился на Дункана. Тот заподозрил, что затронул запрещенную тему и переступил некую черту, которую не следовало переступать, но тут Ольсен наконец ответил:
— Ты хочешь знать, на что это похоже, когда работаешь на Еретика, верно?
Дункан слегка поморщился от такой откровенности, однако кивнул.
— Ну, у него вполне определенная репутация…
Ник насмешливо фыркнул.
— Позволь дать тебе небольшой совет. Если хочешь стать частью нашей команды, выражайся и действуй напрямую, без обиняков, иначе тебя не поймут. И чем раньше ты этому научишься, тем лучше для тебя, — серьезно, даже строго сказал он. — В нашем подразделении никто не называет Кейда Еретиком. Это дурацкое прозвище дал ему человек, недостойный даже в одной комнате с ним находиться. Сам скоро поймешь, когда столкнешься с таким, что можно увидеть только в ночных кошмарах. И тогда командир первый прикроет тебе задницу.
Ник громко расхохотался, затем несколько смягчил тон.
— Ты не подумай, я вовсе не собираюсь давить на тебя. Даже я вынужден признать, что наша команда… она отличается от остальных. Кейд далеко не всегда следует правилам, а если и следует, то не до последней буковки. Ну и потом, он обладает способностями, которые, честно признаться, меня иногда просто пугают. Но это вовсе не означает, что я не уважаю его или он не заслуживает уважения. И вообще, он лучший из командиров, с кем мне довелось служить. Это факт.
— Так все истории — правда, что ли? — спросил Дункан.
— Зависит от того, какие именно ты имеешь в виду, — с лукавой улыбкой ответил Ольсен.
Из кабинета в хвостовом отсеке самолета Кейд слышал обрывки разговора между сержантом Ольсеном и новым членом команды. И только тут вспомнил, что еще не ознакомился с личным делом Дункана.
Он со вздохом оторвался от сборника актов Апостольского престола, включил свой ноутбук и открыл персональный файл Дункана.
Кейд быстро просмотрел ранние записи — родился и вырос в Джорджии, сын священника, первые годы обучение проходил дома, затем закончил школу при церкви, после этого поступил в Иезуитский университет, где изучал историю религий… Пока ничего необычного в биографии не было, и Кейд решил сфокусировать внимание на настоящем. Он отметил, что Дункан совсем недолго пробыл в семинарии, а затем неожиданно отправился на Восток, где занялся миссионерской деятельностью. Впрочем, и там он тоже пробыл относительно недолго, а вернувшись, вступил в члены ордена. Проявил особое усердие и желание преуспеть на этом поприще, как только был посвящен в рыцари. Послужной список за все десять лет — просто образцовый. Довольно скоро сержант стал отвечать за вопросы безопасности и защиты, а три года тому назад получил нынешний пост.
В отчет и послужной список были включены фотографии, и Кейд не поленился тщательно рассмотреть каждую из них. Он искал подтверждения тому, что сделал правильный выбор; что сила, которую он почувствовал в руках Дункана еще в кабинете настоятеля, свидетельствует об уникальном даре — исцелять своим прикосновением.
Кейд присмотрелся к одной из самых ранних фотографий. Она изрядно истрепалась, изображение поблекло, и при сканировании этот снимок не подновили. Но разглядеть все же можно было. На нем юный Шон Дункан с несчастным видом застыл перед пожилым человеком в костюме. Здесь Дункану было лет десять-одиннадцать, не больше. Мужчина глядел сурово и серьезно, положив Шону руки на плечи. Эта пара стояла перед входом в шатер секты возрожденцев, и часть надписи у входа прикрывали плечо и рука пожилого мужчины.
«Особое представление».
«Сегодня и только сегодня».
«Пастор Патрик Дункан».
«Вера в ис…»
«Ага, а вот это уже кое-что», — подумал Уильямс.
Он распечатал копию снимка, откинулся на спинку кресла и еще долго рассматривал ее, точно надеялся разгадать давным-давно позабытую всеми тайну.
Может быть, у Кейда получится раскрыть ее?
Ольсен разбудил задремавшего Дункана, положив руку на плечо и легонько встряхнув.
— Тебя хочет видеть босс, — сказал Ник и кивнул на шторку, отделявшую хвостовую часть салона.
Ник вернулся на место, а Дункан расстегнул ремень безопасности и пошел по проходу в хвост. Отодвинув в сторону шторку, он заглянул в кабинет.
Свет в отсеке был неяркий, однако Дункан хорошо разглядел простой и функциональный рабочий кабинет. Стандартные самолетные кресла были убраны, как и в передней части салона, и заменены двумя вращающимися стульями; между ними стоял маленький столик, а чуть поодаль, у стенки, — большой рабочий стол. Лампа на столе освещала стопки бумаг, какие-то книги, справочники и длинный черный футляр.
А сам Уильямс отсутствовал.
Из-под двери туалета в задней части этого небольшого помещения просачивалась полоска света. Шон подумал, что Кейд, видимо, вышел на минутку, и из любопытства подошел к рабочему столу.
Книги здесь были, по большей части, древние, написанные красивым каллиграфическим почерком, с изящными иллюстрациями на полях. При первом же взгляде на текст Дункан определил, что они написаны на латыни, и это подтверждало подлинность и почтенный возраст этих томов. Судя по иллюстрациям и нескольким отрывкам из текста, которые он быстро перевел, в каждой из книг речь шла об ангелах и демонах.
А рядом, на столе, лежала папка с его личным делом.
С трудом подавив желание заглянуть туда, Дункан обратил внимание на продолговатый узкий футляр.
Футляр от меча. Дункан сразу понял это, поскольку и у него был такой же; каждый рыцарь получал меч из рук сенешаля во время церемонии посвящения как символ верности клятве, которую давал при вступлении в орден. Футляр Дункана был сделан из простого черного стекловолокна, без всяких излишеств или украшений. У Кейда футляр был обтянут мягкой и тонкой черной кожей и имел три серебряные застежки. На середине крышки Дункан разглядел грубо вытесненное слово на неизвестном языке, составлявшее резкий контраст с изящной отделкой самого футляра.
