Роберт Стайн - Шкура оборотня
С негромким рычанием они обнюхали друг друга. Я поднял камеру и встал на колени.
Я приготовился нажать на затвор. Ну, снимай, Алекс, снимай же, приказал я себе.
Но у меня так дрожали руки, я не был уверен, что камера не ходит ходуном.
Снимай же! Ну, снимай же!
Я заглянул в видоискатель. Я чуть привстал, чтобы подняться над кустами.
— О-о-о-о!
Острая ветка хлестнула меня по лицу.
Я невольно выпустил камеру, и она упала с глухим стуком.
Волки повернули головы.
И посмотрели прямо на меня!
25
Я приник к земле. Прямо распластался по ней. И так лежал, затаив дыхание и стараясь не дышать.
Заметили они меня или нет. Заметили или нет?
Я чуть приподнял голову, чтобы следить за ними из-под нижней ветки куста.
Они вытянули головы и нюхали воздух.
Чуют они меня или нет? Знают, что я прячусь рядом?
Может, готовятся к прыжку и сейчас на куски разорвут меня своими сверкающими, как серебро, когтями?
Я лежал не дыша и исподлобья следил за ними.
Некоторое время они, тяжело сопя, принюхивались, а затем повернулись и, оттолкнувшись от земли всеми четырьмя лапами, помчались прочь к лесу.
Я подождал еще немного, пока совсем стихли их мягкие прыжки, рычание и сопение.
Потом по-пластунски подполз к камере и поднял ее с земли.
Моя камера!
Я так и не снял ни одного кадра. Ни единого снимка.
Я поднялся на непослушные ноги и стер с объектива капельки росы. Потом взглянул в сторону леса.
Надо идти за ними, решил я. Надо сделать хоть несколько снимков. Такой шанс бывает раз в жизни!
Если мне удастся снять настоящего оборотня, я прославлюсь! Я так и видел себя на первых страницах газет и на обложках журналов. Я представил свои фотографии Марлингов на вернисаже в галереях, где выставляют фантастические фотографии.
Я думал еще о том, как будут гордиться мной дядя Колин и тетя Марта.
От этой мысли я внезапно вздрогнул. Дядя Колин и тетя Марта сейчас работают где-то в лесу. Подкарауливают ночные создания.
Знают ли они о том, что на воле рыщут два оборотня? Знают ли, что два оборотня бегают по лесу в поисках добычи?
Они в опасности, подумал я.
Конечно, следовать за оборотнями в лес неразумно — да и опасно, наконец. Но теперь у меня были уже целых две причины пуститься в погоню за ними. Сделать несколько снимков и предупредить об опасности тетю с дядей.
Глядя на темнеющий впереди лес, я сунул камеру в футляр и перекинул ее через плечо, затрусил по заднему дворику в лес, придерживаясь свежих следов на подмерзшей траве.
Нырнув под сень деревьев, я побежал по извилистой тропинке. Лунный свет пробивался сквозь густые кроны деревьев, и от этого все в лесу было призрачным и жутковатым.
Мне не пришлось далеко бежать, чтобы догнать волчью пару. Я только миновал свое старое дерево, напоминающее согбенного старика, как услышал звериный рев. А потом пронзительный крик, который издают хищники нападая на жертву.
Я остановился и стал всматриваться сквозь ветви вечнозеленого куста. Оскалив клыки, подняв когтистые передние лапы, оба волка словно застыли в неистовом прыжке.
Они кого-то поймали, понял я, оцепенев от ужаса.
Кого? Уж не моих ли дядю и тетю?
26
Два оборотня сражались с отчаянно сопротивляющейся добычей.
Раздался жалобный вопль. Затем в воздух взмыли четыре копытца.
Нет, это не человек, сообразил я, вглядываясь в смутно освещенную полянку. Волки загнали олененка. Совсем маленького олененка.
Сейчас они прикончат его и разорвут на куски.
Что я могу сделать? Меня охватил такой ужас, что все мысли путались.
Я запрокинул голову и издал громкий волчий вой.
Мой вой разнесся по всему лесу.
Волки остановились и перестали рычать. Подняли головы и обернулись на мой вой.
Этого было вполне достаточно, чтоб малыш вскочил на ноги. Отряхнувшись, совсем как пес, вылезший из воды, олененок пустился бежать и скрылся за деревьями.
Оборотни яростно нюхали воздух. Они даже не заметили, что их добыча убежала.
В бледном свете луны глаза их отливали красным.
Они повернулись, угрожающе зарычали и, пригнув головы, бросились на меня.
27
Я отшатнулся, не в силах бежать.
Ужас сковал меня.
Бежать уже не было времени.
Казалось, земля дрожит от громоподобной поступи волков.
Я раскрыл рот и хотел закричать, но из горла не вырвалось ни единого звука.
Слышались только ритмичные удары волчьих лап о землю. Глаза у хищников горели огнем.
Я только вытянул руки, пытаясь оградить себя. Защититься от их яростного нападения.
И волки повернули вспять. Резко развернулись вправо и пронеслись, чуть не задев меня.
По тропинке бежал жалкий зайчонок.
Волки тут же сменили направление и помчались за зайчонком.
Свирепо сопя, они опустили носы до земли и тут же схватили бедного зайчонка.
Да и какое сопротивление он мог им оказать?
Один из волков тут же перекусил ему шею. Другой вырвал у него брюхо с потрохами.
Тяжело дыша, я схватил футляр и быстрым движением вытащил из него камеру. Руки у меня тряслись, но я поднял камеру и глянул в видоискатель. Я держал ее обеими рукам.
И таки нажал на спуск.
Потом еще.
Я снял, как волки раздирают зайчонка. Затем, облизываясь, они помчались в глубь леса.
Впившись в камеру обеими руками, я побежал за ними.
Я был, наверное, в шоке. Могу со всей определенностью сказать одно: я с трудом что-либо соображал.
А вернее, вообще ничего не соображал.
Меня чуть не схватили два оборотня. Они бы разделались со мной как с этим несчастным зайчишкой.
Тем не менее я должен был бежать за ними. Я должен был оставаться в лесу.
Надо было во что бы то ни стало предупредить тетю с дядей. Надо было разыскать их и объяснить, что они заблуждаются насчет Марлингов. Что права Ханна.
Я должен был сообщить им о грозящей опасности.
Я должен был сделать как можно больше фотографий.
Я натерпелся такого жуткого страха. Сердце у меня чуть не выскакивало из груди. Руки и ноги дрожали и были словно ватными. Я не чувствовал самого себя. Я словно наблюдал себя со стороны.
Но одно я знал твердо: нельзя бежать домой. Сначала надо спасти тетю и дядю.
Я держался на почтительном расстоянии от хищников. В любой момент я мог бы спрятаться за куст или за дерево, оглянись кто-нибудь из них. Камеру я держал на взводе, готовый в любой момент сделать снимки.
Волки неторопливо бежали к ручью. Добежав до воды, они нагнули головы и стали жадно лакать.
