Роберт Стайн - Лицо
Кому мне теперь верить?
Я поняла, что не могу верить даже собственному сознанию.
Все смешалось — чернота, галлюцинации, реальные и нереальные лица.
А может быть, их поцелуй мне тоже померещился?
С чего бы им целоваться прямо в школьном коридоре?
Но я все равно больше никому не верю.
Я не помнила, как оказалась одна, в своей спальне. И вдруг вспыхнул свет.
Его излучала лампа, стоявшая на моем столе. А я снова сидела и рисовала все то же лицо. И вглядывалась в этот свет, от которого делалось теплее и уютнее.
Хотелось никогда больше не погружаться во тьму.
Хотелось оставаться на свету. Купаться в нем. Плыть в нем. Жить в нем.
И рисовать лицо. Рисовать его снова и снова.
И тут оно начало двигаться.
То есть не на рисунке, а в моей памяти. Я увидела еще одну сцену.
Ко мне снова возвращалась память.
Я вглядывалась в яркий свет, изо всех сил моля, чтобы мои воспоминания ожили.
— Интересно, вернуться ли они все на этот раз? Смогу ли я вспомнить все до конца? — спрашивала я себя, погружаясь в теплый белый свет и в леденящий ужас.
Глава 17
— Не толкайся, — прошептала я.
Он улыбнулся. Его лицо было настолько близко, что я чувствовала, как у него изо рта пахнет шоколадом.
— Тебе это нравится, — сказал он.
— Нет. — Я попыталась отпихнуть его. Он обнял меня за плечи и притянул к себе. — Не надо. Серьезно.
Но он лишь рассмеялся.
Притянул меня ближе. Опустил голову, собираясь поцеловать.
Я почувствовала его губы, измазанные шоколадом.
Попыталась вырваться, но он держал меня слишком крепко.
Я даже не могла вздохнуть!
Из соседней комнаты доносились голоса ребят, в камине трещали дрова. Джастина громко смеялась.
Но почему я не с ними? Почему не с подругами? Почему целуюсь в темноте с этим парнем?
И где Аарон?
Почему я целуюсь не с ним?
Я узнала его голос, доносившийся из соседней комнаты. Потом голос Ивана, возражавшего ему. Кажется, он сказал:
— Подбросьте дров в огонь. Подбросьте же, пока он совсем не погас.
— Сам и подбрось, — откликнулся Аарон. — Ишь, раскомандовался.
Я хотела встать и пойти к ним. К камину. К Аарону.
Но тот парень держал меня все так же крепко.
И вновь целовал меня, плотно прижимаясь ко мне лицом.
Мне даже стало больно.
— Нет, Шон, пожалуйста…
Так его звали Шон?
Шон?
Теперь я знала его имя.
Напряженно вглядываясь в свет настольной лампы, я пыталась увидеть еще больше. Я узнала имя парня, но этого было мало.
Что же произошло дальше?
Я знаю твое имя, Шон. Но кто ты? Почему мы с тобой сидим в темноте и целуемся.
Что случится потом?
Я вглядывалась и вглядывалась в белый свет, пытаясь увидеть все остальное.
И увидела, как с силой оттолкнула Шона. Он сердито вскрикнул.
И тоже толкнул меня.
Мы вскочили на ноги. Я все еще ощущала вкус шоколада.
Но теперь мы не целовались, а изо всех сил толкали друг друга.
Слов я не слышала.
Но чувствовала злость. Злость, перераставшую в ярость.
Я сильно пихнула его в грудь и даже дала пощечину.
Ой!
Этот звук оказался таким гулким!
Но из-за чего мы поссорились?
Из-за чего?
Я дрожащей рукой выключила свет.
Мне больше не хотелось ничего видеть. Я была слишком подавлена.
Все мое тело дрожало. Лоб покрылся испариной.
Воспоминания оказались ясными до боли. Я не просто вспомнила ту ночь, а пережила ее заново.
Я хотела подняться на ноги, но мое внимание привлек красный мерцающий огонек. Это автоответчик сообщал об оставленном послании.
Как я его до сих пор не заметила?
Я нажала кнопку и услышала, как перематывается пленка.
Через несколько секунд раздался щелчок, потом — какой-то посторонний шум, как в помещении, заполненном народом.
А затем резкий, срывающийся девичий голос произнес:
— Ты рисуешь его потому, что убила.
— Что?! — воскликнула я изумленно и наклонилась к телефону, чтобы лучше слышать.
Но снова щелкнуло, и наступила тишина.
Пленка остановилась.
Я перемотала ее и запустила во второй раз, схватившись за край стола.
— Ты рисуешь его потому, что убила.
— Нееет! — простонала я. — Лаура, это ты? Лаура!
Да, голос был похож на ее, только слегка измененный.
— Это ты, Лаура? Что ты хочешь сказать?
Я опять перемотала пленку и запустила послание. Потом еще и еще.
— Ты рисуешь его потому, что убила.
— Нет, нет, — твердила про себя. — Это не может быть правдой.
Лаура, неужели это ты? Ты оставила мне столь ужасное послание? Но зачем ты так со мной поступаешь?
Глава 18
— Пожалуйста, заходите. — Доктор Корбен распахнула дверь своего кабинета, и я вошла внутрь.
Она была миниатюрной седой женщиной, напоминавшей куклу. Не знаю точно, сколько ей лет, где-то от сорока до шестидесяти.
Кабинет оказался маленьким и темным. Все пространство занимали стопки книг, журналов, газет и толстых папок.
Доктор была одна, без сестры или санитарки. Обстановка навевала очень серьезные мысли. Коробка с печеньем с изображением кота Гарфилда, стоявшая на столе, казалась здесь совсем не к месту.
Я почувствовала вдруг страшное напряжение. Кровь так и застучала в висках.
Мне захотелось развернуться и уйти.
Но отступать уже некуда. После того звонка я перепугалась до смерти. И мне оставалось лишь окончательно выяснить правду.
— Садись, Марта. — Доктор приветливо улыбнулась мне и указала на деревянное кресло. — Тут прохладно, правда?
— Правда. — Я поежилась. — А на улице еще и ветер.
— Я воевала с домовладельцем за отопление, — сказала доктор, опускаясь за стол и отодвигая стопку папок. — Может быть, тебе дать свитер?
— Да нет, и так нормально. — Я оглядела свою черную тенниску. Мне стало как-то неуютно.
— Ну, так на что жалуемся? — спросила доктор, снова улыбнувшись.
— Меня… ну… — Я сделала глубокий вдох и начала: — Меня интересует гипноз. Я знаю, что вы специалист. Вы умеете гипнотизировать, правда?
Она выдвинула центральный ящик стола и достала желтую папку, но ничего не записала, а сказала, поправив волосы:
— Гипноз — это лишь средство.
— Но он может помочь вернуть утраченную память? — спросила я, сжав подлокотники кресла.
Она кивнула и подняла на меня свои маленькие синие глазки.
— Значит, ты потеряла память, Марта?
— Ну… да, — вздохнула я. — Со мной что-то произошло в ноябре. Что-то ужасное. Какой-то несчастный случай. Я недавно начала вспоминать его, но лишь по частям.
