Алексей Атеев - Мара
Наконец Валера умолк. Несколько раз кашлянув, он достал сигарету.
– Все? – спросил Боря.
– Ну.
– И ты считал, что во всей этой истории замешан я?
– Естественно.
– Но почему «естественно», почему?!
Десяткин, не спрашивая разрешения, закурил, потом искоса взглянул на хозяина «Раритета».
– Не знаю, – сказал он наконец. – Уж как-то так… получилось…
– Клянусь детьми своими, я тут ни при чем.
– Тогда как же все объяснить?
– Ты совсем в дороге не пил?
– Что вам всем далось: пил, не пил? Выпил грамм сто коньяка, пока ехал. Потом в деревне… Там, можно сказать, набрался. Ну и что из того? Не первый раз. И ведь проспался, назад отправился абсолютно трезвый.
– Тогда одно из двух: или ты действительно заболел, или…
– Что или?!
Боря отвел глаза.
– Ты же, наверное, в колдовство не веришь, в сглаз?
– Чего?!
– Не веришь, говорю, в колдовство?
– Ладно. – Десяткин поднялся. – Пойду я… Сам как-нибудь разберусь.
– Постой, – сказал Боря. – Ты не горячись и не совершай необдуманных поступков. Я попробую навести справки. Потолковать с информированными людьми.
– Какие справки?! Хочешь разболтать всем: мол, у Десяткина крыша поехала?
– Вот ты опять! Никому я ничего разбалтывать не собираюсь. Я бы на твоем месте пошел домой и переждал денек, а завтра я к тебе зайду…
– Не надо, – твердо сказал Десяткин. – Я уж как-нибудь сам.
– Послушай, как только ты вошел, я сразу заподозрил неладное. Уж больно ты изменился. Прямо-таки другой человек… Осунулся, постарел, и это все буквально за считанные дни. Последний раз мы встречались ровно неделю назад.
– За три дня, – сообщил Десяткин. – Три денька прошло с тех пор, как я подался в Чернотал. Ты, Боря, извини, если что не так… – Валера вдруг почувствовал раскаяние. – Я вовсе не хотел устраивать скандал… просто нужно объяснить, хотя бы самому себе, что же происходит. Или я действительно свихнулся, или… – Он криво усмехнулся.
Боря сочувственно посмотрел на Десяткина и вздохнул.
– Послушай, – сказал он неожиданно, – а как звали ту женщину, которую, по твоим словам, ты непрерывно встречаешь?
– Мара.
– Это что за имя такое?
– Кто его знает, я в ее паспорт не заглядывал.
– А фамилию не знаешь?
– Какая там фамилия?!
– Все-таки я бы тебе посоветовал посидеть некоторое время дома.
Десяткин молча кивнул и отправился восвояси.
Выйдя из стен гостеприимного заведения, он нос к носу столкнулся с Флегонтычем-Ферапонтычем.
– Здорово, Валера! – воскликнул тот. – А что это ты здесь делаешь? У еврея был? Так вроде ты к нему не ходок. В чем дело? Изменил принципам? Нехорошо…
– Заткнись! – грубо оборвал Флегонтыча-Ферапонтыча Десяткин. – Сам-то ты чего здесь околачиваешься? Ведь говорил, что к Боре ни ногой…
– Просто шел мимо, – объяснил старик. – Что уж мне, ходить нельзя? Тем более что люблю я это место. Тут раньше общественный туалет был…
– А ты распивал в нем одеколон… – съязвил Валера. – Слышали, слышали…
– При чем тут одеколон? – смутился старик. – И вообще, я парфюмерию не употребляю…
– Это сейчас, а раньше?
– Пойду я, – обидчиво проговорил Флегонтыч-Ферапонтыч, – раз ты завел такие речи…
– Постой, не обижайся, – примирительно сказал Десяткин, – пообщаться надо, садись в машину.
«А может, старик чего знает, – подумалось ему. – Надо бы с ним потолковать».
– Куда это мы едем? – поинтересовался Флегонтыч-Ферапонтыч.
– Выпить хочешь? – напрямую спросил Десяткин.
– Как пионер, всегда готов.
– Вот и отлично. Небольшой разговор есть, а без пузыря он вряд ли получится.
– Ну ты молоток, парень, – радостно улыбаясь, заявил старик. – Вот за это ценю. Настоящая широкая русская душа. Открыт и светел. И закуски купишь?
– Чебуреки тебя устроят?
Через полчаса, запасшись всем необходимым, они выехали за город.
– Чего далеко тащиться? – проворчал Флегонтыч-Ферапонтыч. – Заедем в ближайший лесок, хряпнем, и по домам.
– На кой мне твой лесок, – фыркнул Десяткин, – двинем на речку, посидим, расслабимся… Природа, она, знаешь ли, лечит…
– Это точно, – охотно согласился Флегонтыч-Ферапонтыч. – И запируем на просторе… – ни к селу ни к городу добавил он.
– Запируем… – задумчиво проговорил Десяткин. – Видишь ли, не до пиров мне сейчас…
– А что случилось? – поинтересовался старик. – Налоговая прижала?
– Хуже.
– Что может быть хуже? Рэкет наехал?
– Какой, к черту, рэкет?!
– Уж не заболел ли? То-то я смотрю, с лица ты спал, да и седины больно прибавилось. Видок неважнецкий.
Десяткин тяжело вздохнул и надавил на педаль газа.
Стоял полдень. На речке в этот час было пустынно и тихо. Десяткин загнал машину в кусты, вылез и подошел к самому краю обрывистого берега.
– Чего ты там шастаешь?! – закричал сзади старик. – Наливай давай.
– Наглый халявщик, – пробормотал вполголоса Десяткин, – наливай ему, суке…
Впрочем, открыто своего возмущения Валера не выразил, поскольку хотел выговориться, хотя бы перед таким придурком, как Флегонтыч-Ферапонтыч. Он вернулся к машине, достал из сумки бутылку водки, чебуреки и два пластиковых стаканчика. Старик жадно следил за его манипуляциями. Валера наполнил один стаканчик доверху, второй – до половины.
– А себя чего обижаешь? – спросил Флегонтыч-Ферапонтыч.
– Я за рулем, – сказал Десяткин, не прикасаясь к своей порции.
– Ну, как знаешь. – Старик одним глотком влил в себя водку и замер. На лице его появилась странная гримаса, выражавшая одновременно и отвращение, и удовольствие. Глаза его заблестели.
– Ты закусывай, – сказал Десяткин, протягивая старику чебурек.
Тот отрицательно замотал головой.
– Позже, – произнес он. – Налей-ка еще.
– Однако!.. – воскликнул Валера и вновь наполнил пластиковый стаканчик.
– Так что у тебя случилось? – поинтересовался Флегонтыч-Ферапонтыч, закончив свои, как он выразился, «процедуры».
– Да в общем-то ничего, – нахмурился Десяткин.
– А чего тогда смурной? Послушай, а ты в эту деревню ездил? Как там ее… Чернотал, что ли?
– Ездил, – кивнул Валера.
– Ну и как? – оживился старик. – Надыбал что-нибудь ценное?
– Ага, надыбал на свою задницу.
– Объясни толком.
– А ты в колдовство веришь? – спросил Десяткин.
– В колдовство?! – Старик задумался. – Может, и верю. Я, знаешь ли, за свою жизнь столько повидал, что сейчас во все верю. Наверное, колдовство имеет место. Я, если помнишь, некогда преподавал историю, книжки разные читал научные. Конечно, с позиций исторического материализма никакой мистики не существует. Но если, скажем, взять «Феноменологию духа»… этого, как его… Фихте, то тогда можно допустить существование ирреального мира.
