Стивен Кинг - Игра Джеральда
В общей сложности четыре наручника, каждая пара разделена шестидюймовой цепочкой, на каждой стоит серийный номер «М-17», выдавленный рядом с замочной скважиной. Она вспомнила, как Джеральд говорил ей, когда эта игра еще была им в новинку, что на каждом браслете есть ручка, которая позволяет регулировать длину цепочки. Можно сократить ее, пока руки заключенного не сожмутся болезненно вместе, ладонь к ладони, но Джеральд милостиво согласился на максимальную длину.
«А почему бы и нет? — подумала Джесси. — В конце концов, это ведь была игра… не так ли, Джеральд?»
Снова этот вопрос встал перед ней, и снова она размышляла над тем, действительно ли это было лишь игрой для Джеральда.
«Что такое женщина? — Еще какой-то голос — голос НЛО — мягко зашептал из глубины колодца внутри нее. — Система жизнеобеспечения для полового органа».
«Пошел вон, — подумала Джесси. — Уходи, тебя никто не звал».
Но голос НЛО не подчинился приказу.
«Почему у женщины есть рот и вагина? — спросил он. — Чтобы она могла писать и стонать одновременно. Еще есть вопросы, прекрасная леди?»
Нет. После такого выбивающего почву из-под ног ответа у Джесси больше не было вопросов. Она повращала кистями внутри наручников. Кожа запястий соприкоснулась с металлом, заставляя ее вздрогнуть, но боль была незначительной, и руки достаточно легко поворачивались. Джеральд мог верить, а мог и не верить в то, что единственным предназначением женщины было жизнеобеспечение вагины, но он не слишком туго затянул наручники, чтобы ей не было больно, хотя до сегодняшнего дня Джесси игнорировала этот факт (или убеждала себя в этом, и ни один из внутренних голосов не был достаточно подлым, чтобы отрицать это).
Но все-таки они были достаточно узкими для того, чтобы ее руки могли выскользнуть.
Или нет?
Джесси сделала пробный рывок. Наручники скользнули вверх по запястьям, когда она подняла руки, и стальные браслеты врезались в соединения кисти, там, где запястья таинственным и чудесным образом переходят в ладони.
Она дернула сильнее. Теперь боль стала немного чувствительнее. Неожиданно Джесси вспомнила, как отец нечаянно прищемил левую руку Мэдди дверцей машины. Как она кричала! У нее было сломано несколько костей, Джесси не помнила их названий, но она помнила, как Мэдди гордо показывала их и говорила: «К тому же у меня порваны задние связки».
Это поразило Джесси и развеселило Вилла, так как все знали, что «задние связки» было научным названием попы. Они смеялись скорее от удивления, чем издеваясь, но Мэдди все равно рассердилась, пригрозив пожаловаться маме; лицо ее напоминало грозовую тучу.
«Задние связки, — думала Джесси, постепенно усиливая давление на наручник, несмотря на все возрастающую боль. — Задние связки или что-то еще. Неважно. Если ты сможешь выдернуть руку из наручников (я думаю, что тебе лучше сделать это, малышка), потом уж пусть какой-нибудь доктор собирает тебя по кусочкам».
Медленно, упорно она увеличивала давление, стремясь освободиться от наручников. Если они продвинутся вверх еще немного, то, возможно, даже четверти дюйма, а уж полдюйма наверняка хватит, чтобы освободить самое широкое место, а потом уже придется иметь дело с более податливым материалом. В этом еще была надежда. Конечно, пальцы имели кости; но она побеспокоится о них в свое время.
Она тянула вниз еще сильнее, рот искривился гримасой боли и напряжения. Мышцы рук напряглись. Капельки пота покрыли ее брови, щеки, пушок под носом. Джесси высунула язык и слизнула пот, даже не отдавая себе отчета в своих действиях.
Боль была сильная, но не она заставила ее остановиться. Просто Джесси поняла, что даже если она приложит все усилия, то все равно не сможет продвинуть наручники дальше. Ее краткая надежда на такой простой выход вспыхнула и погасла.
«А ты уверена, что тянула изо всех сил? А может быть, ты немного обманываешь себя, потому что тебе очень больно?»
— Нет, — ответила Джесси, все еще не открывая глаз. — Я тянула изо всех сил, правда.
Но этот другой голос остался, скорее ощутимый, чем слышимый, как вопросительный знак в книжке комиксов.
На запястьях в тех местах, где сталь врезалась в них, остались белые рубцы, запястья продолжало саднить даже после того, как она ослабила давление, подняв руки вверх.
Действительно ли она тянула изо всех сил?
«Неважно, — подумала Джесси, разглядывая танцующие на потолке блики. — Неважно, и я объясню тебе, почему: даже если я смогу тянуть сильнее, тогда то, что случилось с левой рукой Мэдди, случится с обеими моими руками: кости сломаются, сухожилия лопнут, как натянутые струны. Произойдет единственное изменение: вместо того чтобы лежать здесь прикованной и умирать от жажды, я буду лежать здесь и умирать, умирать от жажды, да еще со сломанными руками в придачу. К тому же они опухнут. Я вот о чем думаю: Джеральд умер, так и не успев оседлать меня, но он все же отлично меня трахнул».
Отлично. Что еще можно придумать?
«Ничего», — плаксиво произнесла Образцовая Женушка тоном женщины, находящейся на грани срыва.
Джесси подождала, появится ли другой голос — голос Руфи — со своим собственным мнением. Тишина. Кажется, Руфь присоединилась к гагаре, чтобы выпить вместе чашечку кофе. В любом случае Руфь отвлеклась от Джесси, чтобы позаботиться о себе самой.
«Ну и ладно, заботься, — подумала Джесси. — Что ты собираешься делать с наручниками теперь, когда стало ясно, что невозможно выскользнуть из них? Что можешь ты сделать?»
«В каждом наборе по два наручника, — решительно произнес молодой голос, которому Джесси еще не придумала имя. — Ты попыталась выскользнуть из тех наручников, которые надеты на твои руки, это не сработало… а как насчет других? Тех, которые зацеплены за спинку кровати? Ты подумала о них?»
Джесси вжалась затылком в подушку и выгнула шею, чтобы взглянуть на изголовье и столбики кровати. Тот факт, что она смотрела снизу вверх, делал картину впечатляющей. Кровать была меньше, чем королевская, но намного больше, чем простая двуспальная. У нее было фантастическое название, возможно, Размер для Придворных или Первая Леди в Ожидании. Становясь старше, Джесси замечала, что ей — все труднее было запоминать такие вещи; она не знала, называется ли это хорошим вкусом или просто страстью. В любом случае кровать, на которой она лежала, была достаточно просторной, чтобы спать на ней хоть по диагонали, но слишком маленькой, чтобы двое могли со всеми удобствами провести на ней ночь.
