Ким Харрисон - Санкция на черную магию
Трент был самым завидным женихом Цинциннати, и по-прежнему оставался таковым из-за меня. Он поблагодарил меня за это в загадочном приступе честности, когда думал, что мы оба погибнем в камере демонской тюрьмы. Мне до сих пор непонятно, почему я кинулась спасать его подтянутую эльфийскую задницу. Может, я чувствовала ответственность за него? Но оказалось, что то, что я спасла его жизнь, ничего для него не значит, так как он принялся долбить меня головой об одно из надгробий через три секунды после того, как мы оказались в безопасности.
Видимо, моей помощи в получении от демонов древнего образца для восстановления эльфийского генома оказалось достаточно, чтобы я заработала свое право на жизнь, но я была уверена, что он все еще сердится на меня за то, что я нарушила его планы занять место в городском совете, скандально сорвав свадьбу. Ходили слухи, что он собирается вместо этого принять участие в конкурсе на должность мэра.
Живот свело судорогой, я вздрогнула, когда подняла на него взгляд.
В его зеленых глазах, где совсем недавно мелькало раздражение, сейчас, когда он пожимал протянутую через захламленный стол руку Гленна, отражалось удовлетворение. У меня зачастил пульс – он считал меня демоном и пытался убить. Я не демон. Я ведьма. Но он был уверен, что мои дети будут демонами.
– Мистер Каламак, – сказал Гленн, скрывая волнение, – мы рады видеть Вас здесь.
Все следы чувств Трента были от меня скрыты, но кожа вокруг его глаз натянулась.
– Я тоже рад видеть Вас снова, детектив, – сказал он, – надеюсь, мисс Морган сегодня хорошо себя ведет?
Чувствуя себя неловко, Гленн перестал улыбаться.
– Чем я могу быть вам полезен, сэр?
Трент мгновенно уловил перемену в его настроении.
– Я всего лишь принес кое-что на подпись мисс Морган. Я слышал – она находится здесь, а я как раз оказался поблизости.
Он в ожидании повернулся ко мне, и я усилием воли остановила готовую пнуть его ногу. Не знаю, что встревожило меня больше – то, что Трент хочет, чтобы я что-то подписала, или то, что он знал, где меня найти. Мой поход за продуктами уже в новостях показывают?
Чувствуя себя крайне усталой, я сложила руки на коленях, стараясь прикрыть наиболее заметные клубничные пятна.
– Чего ты хочешь, Трент? – напрямую спросила я.
Пристальный взгляд Трента внимательно изучил меня, затем вернулся к Гленну.
– Может быть… кофе?
Мы с Гленном обменялись понимающими взглядами.
– Почему бы и нет, – вежливо произнес Гленн, изящно огибая стол. – Какой Вы предпочитаете?
– Черный, без сахара, – сказал Трент, и я с тоской подумала о том времени, когда этого мне было достаточно для счастья, но нет – я превращаюсь в кофейного сноба, несмотря на все мои усилия.
Гленн кивнул и, прежде чем обойти Трента, подошел к крысе и повернул её лицом к стене. При этом уши у него покраснели. Он вышел.
Когда в коридоре затихли его шаги, я затаила дыхание и сосчитала до пяти.
– Так что ты делаешь в этих трущобах? – спросила я, вертясь на стуле и стараясь выглядеть небрежно.
– Я здесь, чтобы помочь тебе.
Я даже не пыталась сдержать смех. В ответ на это Трент переместился и уселся на стол Гленна. И застыл, опираясь на одну ногу, слегка согнув другую в колене, словно позируя для глянцевого журнала.
– Мне не нужны твои грязные деньги, – соврала я, отводя от него взгляд. – В последний раз, когда я на тебя работала, ты обставил все так, что я попала в изгнание. Кстати, очень мило было бы с твоей стороны рассказать прессе, почему я отправилась в Безвременье, – закончила я с сарказмом. Он нахмурился.
Чувство вины? Но я не могла за это поручиться. Если бы он рассказал журналистам, что был там со мной, что я на него работала, все могло сложиться иначе. Я могла бы сама рассказать это, но готова была прозакладывать что угодно, что Трент не подтвердит мои слова, и я буду выглядеть вдвойне глупо. Если бы общественность узнала, что он был в плену у демона, это нанесло бы серьезный урон его политической репутации. То, что я теперь не могла зарабатывать себе на жизнь, судя по всему, его не особо волновало.
Однако я не могла не задуматься. Сначала Ковен пытается поговорить со мной, а теперь и Трент? Чувствуя себя загнанной в угол, я откинула голову на спинку стула.
– Я не работаю на тебя, Трент. Забудь об этом, – сказала я, глядя в потолок.
Мягкий шорох дорогой бумаги о шелковую ткань привлек мое внимание, и я села прямо, глядя на конверт, который он достал из внутреннего кармана пиджака. Я посмотрела на этот конверт, как на змею. Я и раньше получала от него подобные конверты. Я медленно наклонилась вперед. Мои пальцы почти не тряслись, когда я вскрывала конверт и доставала плотный, состоящий из нескольких страниц, документ. Я молча пробежала глазами содержание. Это был небрежно составленный, но гораздо-более-серьезный-чем-сердечный-приступ, контракт, из которого следовало, что я работаю на Каламак Индастриз и только на Каламак Индастриз. Навсегда.
Господи, да что не так с этим человеком? Неужели он думает, что все, – как он – ставят деньги превыше морали?
Я опустила свою руку с контрактом свободно болтаться в нескольких дюймах от грязного пола.
– Я только что сказала, что ни под каким видом не буду на тебя работать, – мягко произнесла я, слишком усталая от его игр, чтобы сердиться. – Что заставило тебя думать, что я это подпишу? Быть твоей ведьмой? Что произошло с доктором Андерс? Я видела твой пенсионный план, Трент. Или она разводит редкие сорта орхидей в твоем саду?
Гневно нахмурив брови, он потянулся за контрактом. Я тут же отпустила его, и документ скользнул под мой стул, вне пределов его досягаемости. Трент выпрямился, не скрывая раздражения.
– Доктор Андерс занята в лабораториях, – сказал он.
– Ты хочешь сказать, что она слишком стара, чтобы раздавать всем пинки под зад?
На его лице появилась улыбка, неожиданная и настоящая.
– Я бы предпочел сказать, что она занимается сидячей работой.
Мое самообладание начало таять, я разрывалась между отвращением и гневом, не на Трента, на себя – за то, что в течение последнего года или около того я занималась только тем, что ломала свою жизнь, попадала в изгнание и жила за счет своих друзей.
– Трент…
Он чуть наклонился ко мне.
– Ты в беде и даже не знаешь об этом, - в его голосе послышалось беспокойство, но я не была уверена, настоящее оно или мне хотелось это услышать.
Мысли мои вернулись к значку в моей сумке. Неуклюже изогнувшись, я выглянула в приоткрытую дверь, с одной стороны не желая, чтобы весь офис слышал наш с ним разговор, с другой стороны, я не хотела оказаться запертой с ним в одном кабинете. Эх, если бы знать, что из этого хуже…
