Евгений Акуленко - Ротмистр
— Что же вы желаете посмотреть, Александр Егорович?
— А все как есть и желаю. Избави бог от этих парадов свирепого старания да от свежеокрашенного очковтирательства. Устал, — Тирашев потер переносицу. — Как есть устал…
Во владения Ливнева министр, как тому и подобает, вступил с парадного крыльца. Нетерпеливо отстранил хозяина, и решительно потянул за бронзовую ручку сам, жестом своим желая показать, что весь политес и церемонии пусть бережет Ливнев для дворцовых приемов.
— Что же, закрыто у тебя? — дверь не поддавалась.
— Открыто, Александр Егорович. Сильнее!.. Позвольте я сам!..
— Нет уж, — Тирашев надулся, запыхтел и с натугой отворил дверную створку. — Вот так сейф!.. Это зачем же, позволь узнать, здесь такая неподъемная конструкция?
— Внутри стальная коробка с песком, — пояснил Ливнев. И добавил задумчиво: — От огня защита. Да и вообще…
Исполненный в мраморе вестибюль покрывали красные ковровые дорожки. Вверх, меж двух колонн, убегала широкая лестница с золочеными шишечками на перилах, повсюду стояли тропические растения в кадках.
— Гм. Недурно устроился. У меня в министерстве пожиже будет, — Тирашев окинул залу взглядом и, поджав губы, вынес вердикт: — Казну не считаешь!.. Ливнев скромно потупил взор и протестовать не стал. Равно как и докладывать, что едва ли не половину всех ассигнований составляют неправительственные источники. Попутно основным изысканиям служба его занималась поиском кладов, добычей разного рода ценных древностей и иными делами, о которых Матвею Нилычу распространяться не хотелось бы.
— А сие, Александр Егорович, казна и есть. И никуда из государства она не денется. И вся только разница, что не в сундуке казна эта лежит под семью замками, а на державу работает, пользу приумножает…
— Вот и поглядим, поглядим… Как оно приумножает…
— Здесь у нас, извольте любопытствовать, научная лаборатория. Тирашев переступил порог и от неожиданности пошатнулся. Яркий свет электрических ламп бил в глаза, шибал в нос запах каких-то химикалий. Пространство повсюду заполняло стекло, колбы, реторты, пробирки, диковинные устройства вида и назначения крайне замысловатого. Посреди всего этого буйства естественнонаучной мысли склонились над мелкоскопом двое в фартуках поверх белых халатов. У каждого увеличительное стекло размером с блюдце, закрепленное вокруг головы при помощи обруча.
— Господа!.. Господа оторвались от важных наблюдений и, прищурив в сторону незваного гостя циклопьи глаза, неуверенно кивнули. Ливнев подхватил потерявшегося слегка министра под локоть и увлек в следующее помещение. Здесь находилась библиотека. Ряды стеллажей от пола до потолка оккупировали книги. Золоченые корешки современных изданий соседствовали с древними фолиантами, обтянутыми кожей, с пергаментными свитками, папирусными листами, глиняными табличками и просто камнями, испещренными письменами. Под толстым стеклом, бережно разложенные на черном бархате, покоились ветхие манускрипты.
— Собрание, как видите, довольно обширное. И это, без ложной скромности, одно из главных наших достояний, — рассказывал Ливнев. — Книги мы выписываем со всего мира. Некоторые есть в единственном экземпляре, только здесь. С целью убыстрения поиска ведется подробный алфавитный и тематический перечень.
— Ну, что же, ве… ве… сьма… — от книжной пыли Тирашев засопел носом и оглушительно чихнул: — недурно!
— Будьте здоровы, ваше высокопревосходительство!
— Благодарю! А что же там за стуки такие?
— Инструментальная мастерская. Соседство с библиотекой из-за шума не самое удачное. Но ничего не попишешь, недостаток в площадях, — Ливнев легко распахнул еще одну тяжелую дверь. — Прошу! 'Знаем мы ваш недостаток', думал про себя Тирашев, 'Вам Зимний дворец в распоряжение предоставь — мало будет!' В пустующей мастерской царил полумрак. Выглядела она обычно, как и надлежит выглядеть мастерской: верстаки, тиски, развешанные по стенам инструменты, кое-какие станки. Зато из соседней комнаты лился яркий свет и доносился сотрясающий здание грохот.
— Там кузница, — пояснил Ливнев, — плавильная печь и небольшой паровой молот. Будем заходить?
Министр скорчил мину и махнул рукой. Вся эта машинерия его интересовала слабо.
— Ты мне вот что скажи, друг любезный, это зачем тебе понадобилась плавильная печь?
— Многое из снаряжения приходится изготавливать самим. Пробовали размещать заказы на заводах, но выходит невозможно долго и, все одно, где-нибудь, да напортачат. Опять же, большое хозяйство требует ремонта и обновления. У нас же, знаете, паровое отопление, да-с! — Ливнев принялся загибать пальцы. — Собственная электростанция на угле, ватерклозеты… В скором времени планируем поставить водопровод, а воду качать из скважины насосом! Тирашев округлил глаза.
— Я знаю, что вы скажете, — заверил Ливнев. — Вы скажете: роскошь!
— И скажу! — подтвердил Тирашев. — И скажу!
— Но это не роскошь! Отнюдь! Это экономия времени и людей! У меня на всем хозяйстве из вспомогательного персонала только восемь человек, — Ливнев выпростал пятерню и снова принялся загибать пальцы. — Одна экономка, две горничных, один дворник, он же конюх, повар со стряпухой, да механик с инженером. Все! Более лишних здесь нет. А в нашем деле это важно, как нигде!
— Гм. А сколько же у тебя, того, не лишних?
— Двадцать семь душ — все секретное отделение. Вместе с вашим покорным слугой.
— Всего? — изумился Тирашев. — И правда, не густо.
— И трое еще на излечении в госпитале.
— А что такое? Ливнев махнул рукой.
— Приходится иметь дело с разными… С разным…
— Матвей Нилыч, извините, что спрашиваю. Случались ли, гм, летальные исходы?..
— Да, — кивнул Ливнев. В подробности он вдаваться не хотел.
— Прошу. Тренировочный зал. Для того как раз, чтобы как можно меньше случалось летальных исходов. В просторной комнате было свежо: оба окна, забранные металлической сеткой, открыты настежь. По гладкому паркету скользили в замысловатом танце несколько пар. Только танцевали они не вальс, не танго и не мазурку. Одни боксировали в огромных мягких перчатках, другие ломали друг друга в объятьях, третьи фехтовали деревянными саблями.
— Господа! Тирашев удостоился формального приветствия и танцы возобновились.
— А что же, — поинтересовался министр, — из жандармерии отбираете себе сотрудников или в войсках?
— Не обязательно, — помотал головой Ливнев. — Есть у нас и циркачи, и бывшие студенты. Есть даже один школьный учитель. Да и господами, имеющими трения с законом, случается, не брезгуем. В нашем деле такого рода опыт незаменим. А стрелять, да махать шашкой — не самая премудрая премудрость, поверьте.
