Леонард Фолья - Плащаница из Овьедо
— Что ж, — с серьезным видом произнесла миссис Грин, которая поняла, что настало время перейти к делу. — Я уже ознакомила Ханну с услугами, которые мы предоставляем в «Партнерстве ради Жизни». И в нашем телефонном разговоре сказала вам, что на предварительном собеседовании она меня очень впечатлила. («Интересно, чем же?» — подумала Ханна.) Но, возможно, было бы полезнее, если бы вы сами поведали ей вашу историю, Джолин?
— Все очень просто. Мы очень долго откладывали это на потом. У нас были другие цели. А когда наконец собрались, то выяснилось, что уже слишком поздно. — В глазах женщины появилась печаль.
— Перестань, Джолин, мы ведь не знаем точно, что причина именно в этом, — мягко произнес ее муж. — Вполне возможно, что и в двадцать было бы то же самое.
— Но ведь мы действительно поздно спохватились. Я уверена, что тогда бы смогла родить. И врач об этом говорил. Оба врача. Но мы все откладывали и откладывали. И в результате это случилось. Ты знаешь, что это правда. Как к то, что это целиком и полностью наша вина.
Маршалл положил руку ей на плечо, как бы говоря: «Что сделано, то сделано, дорогая. Мы же с тобой уже тысячу раз об этом говорили».
Джолин проигнорировала жест мужа.
— Нет. Нам не следовало так долго ждать. Маршалл хотел сделать карьеру в компании, каждый год поднимался все выше и выше. И мы очень любили путешествовать. Перед тем как завести ребенка, мы решили посмотреть мир. Мы ведь были еще молоды и относительно свободны. Думали, что когда у нас появятся дети, то все свободное время будет уходить на них и мы уже не сможем так просто куда-нибудь поехать.
— Они побывали везде, Ханна, — вмешалась миссис Грин. — Китай, Индия, Турция, Испания, Северная Африка. О, как же я им завидую!
— Я никогда об этом не жалела, — продолжила Джолин. — Мы видели такие невероятные места. И всегда оставалась страна, в которой мы еще не побывали. Правда, Маршалл? Десять лет мы откладывали семью. Когда до нее все же дошла очередь, мы думали, что все будет просто, — так же как планировать наши путешествия. Выбери дату, купи билет — и езжай. «В этом году махнем на Цейлон, а в следующем — заведем ребенка». Вот как мы тогда говорили. Глупо, не правда ли? В год, отведенный для ребенка, я перестала принимать противозачаточные таблетки и… ни-че-го! Врачи советовали не торопиться, говорили, что должно пройти какое-то время. Но опять — ничего. Год спустя они смогли определить, почему у меня не получается выносить ребенка — фиброиды не давали яйцеклеткам закрепиться на стенках матки. Пришлось лечь на операцию. Потом — снова. Когда я наконец забеременела, на третьем месяце у меня случился выкидыш. Это было семь лет назад.
Тут в ее рассказ вмешался Маршалл:
— Мы обсуждали возможность усыновления. Ведь в наши дни многие малыши остаются без родителей. Мы и сейчас этого не исключаем.
— Но это не то, — перебила его Джолин. — Я чувствую, что, поступив так, мы потеряем что-то очень важное в своей жизни. Чего-то все равно будет не хватать.
— Я уверен, что она это понимает, Джолин. Все это понимают. Тебе не нужно объяснять, что нам нужно иметь собственного ребенка. Это — естественное желание каждого.
Джолин, посмотрев Ханне прямо в глаза, произнесла:
— Знаете, у меня действительно выделяются яйцеклетки. Я способна к деторождению, как и любая другая женщина. Да и спермограмма Маршалла не показала никаких отклонений. Я просто не могу выносить ребенка полный срок. Вот и все. Я могу делать все остальное. Поверьте, могу.
Миссис Грин потянулась через стол и взяла руку Джолин в свою ладонь, как делала это на первой встрече с Ханной.
— Конечно, можете. Вы все равно можете любить своих детей, брать их на руки, петь им колыбельную, радоваться их первым шагам и готовить к взрослой жизни. Вы все это можете.
Слова и физический контакт, видимо, оказали на Джолин Витфилд тот же эффект, что и на Ханну, она почувствовала себя лучше и успокоилась.
Джолин вытащила носовой платок и высморкалась.
— Ну, теперь вы знаете о нас все. Расскажите нам, пожалуйста, о себе, — попросил Маршалл, нарушив неловкое молчание.
«Мне почти не о чем рассказывать», — подумала Ханна и попыталась взглянуть на себя со стороны. Она недавно окончила школу, работает официанткой в закусочной и живет у родственников, которые восприняли необходимость воспитывать двенадцатилетнюю племянницу как наказание для себя. Ее мир такой маленький. Но ведь это не всегда было так. Когда ее родители были живы, она искренне радовалась жизни, книгам, путешествиям — всему.
Когда Ханна была еще крошкой, мама брала ее с собой на работу в библиотеку, где в задней комнате установили для нее детскую кроватку. Девочка подросла, и секция детской книги стала для нее домом. Она часами сидела там, читая все, до чего только могли дотянуться ее крохотные ручки. Книжки о дельфинах, индейцах и домишке из волшебного дерева, который уносил тебя в экзотические страны прошлого. Стоило ей только Оторвать глаза от очередной страницы, и она видела маму, сиявшую за столом. Она проверяла читательские карточки посетителей и отвечала на их вопросы. Возвращаясь домой, Ханна обязательно рассказывала ей обо всем, что узнала за день.
Но после аварии интерес к книгам пропал. Один только их вид напоминал ей о погибшей матери, а чтение стало вызывать слишком много болезненных воспоминаний. Из-за этого ее успеваемость упала, хотя учителя уверяли, что, учитывая происшедшее, это было временное и вполне предсказуемое явление, которое ей нужно просто пережить. Мол, постепенно оправится. Но этого не случилось. К тому времени как Ханна еле-еле окончила школу, немногие из них помнили, если вообще знали, что когда-то она была яркой девчушкой, постоянно стремящейся к знаниям. Для них Ханна стала очередной молчаливой, замкнутой ученицей без каких-либо планов на будущее, которая, бесцельно уставившись в окно, без сомнения, мечтает о том дне, когда ей не придется больше сидеть за партой и она сможет найти себе работу.
Ханна посмотрела на сидящих по другую сторону столика Витфилдов, состоятельных и образованных людей, объездивших весь мир. Они ждали ее ответа.
— К сожалению, моя жизнь не такая интересная, как ваша, — начала она, как бы извиняясь. — Я почти нигде не была, кроме Фол-Ривер… Работаю в закусочной «Голубой рассвет» официанткой.
— Какое поэтическое название, — сказала Джолин Витфилд. — Вам нравится там работать?
Сначала Ханна подумала, что она спросила об этом просто из вежливости. Да и кому интересно слушать об идиотской старой закусочной в постепенно вымирающем городке? Но она не могла не заметить, как Джолин подалась вперед, крепко сжав руками колени, а ее зрачки расширились от внимания. Маршалл Витфилд тоже изобразил ожидание. И вдруг Ханна поняла: она нужна этим людям. Они нуждаются в ней больше, чем она в них. Никогда бы не подумала, что сможет сделать таких людей, как Витфилды, счастливее, помочь им почувствовать себя полноценными. Но язык их тела убедительно доказывал ее правоту.
