Юкито Аяцудзи - Another. Часть 1. Что?.. Почему?..
– А почему именно три?
Я вполне понял ситуацию, раз уж третьих классов нечетное количество, но почему лишним оказался именно класс 3? Обычно ведь в такой ситуации выпадает класс 5?
– Ты на большой перемене был с Кадзами-куном и Тэсигаварой-куном? – на этот раз сменила тему уже она.
– Ну да. А что?
По-прежнему сидя на лавке, она подняла голову и посмотрела мне в глаза.
– А они… тебе что-нибудь рассказали?
– Те двое?
– Да, они.
– Они провели меня по-быстрому по школе. Ну, вроде – смотри, это корпус А, за ним корпус S, там проходят спецзанятия – в таком ключе. И рассказали страшилку про пруд с лотосами.
– И все?
– Под конец мы подошли к нулевому корпусу, и они еще немного рассказали, что в этом старом здании.
– И это все?
– Вроде все, по-моему.
– …Ох, – тихо выдохнула Юкари Сакураги и повесила голову, потом продолжила еще тише: – …Надо сделать как следует, иначе Акадзава-сан рассердится…
Я разбирал лишь кусочки фраз, которые она шептала себе под нос. Акадзава-сан? Одного из учеников, которые сегодня не пришли в школу, точно звали Акадзава.
Сакураги медленно встала с задумчивым выражением лица. Я четко видел, как она подстраивает свои движения, чтобы поменьше беспокоить травмированную правую ногу.
– Да, Сакураги-сан, – я решил просто попробовать. – Эээ, слушай, а где Мисаки-сан?
– …Э…
Она склонила голову набок.
– Мей Мисаки, девочка такая в нашем классе. Ну, знаешь, с повязкой на левом глазу. Она тоже освобождена?
Сакураги так и продолжала экать, склонив голову набок. Вид у нее был абсолютно переполошенный. Почему? Откуда такая странная реакция?
– Я наткнулся на нее возле нулевого корпуса на большой перемене.
Как раз в этот момент где-то вдалеке раздалось низкое, раскатистое «грррррр». Это что, самолет взлетает? Нет, по звуку непохоже. Может, гром?
Я задрал голову и посмотрел на небо.
Отсюда, из-под дерева, оно выглядело точно таким же, как раньше, – чистое майское небо. Таким оно казалось поначалу; но оглядевшись по сторонам, я обнаружил ближе к северу зловещие тучки. Значит, то, что мы слышали, – это правда был гром?
Как только я так подумал, издалека снова донеслось то же самое «гррррррррр».
Значит, он и есть. Весенний гром.
Может, вечером будет дождь.
На такой прогноз меня сподвиг северный край неба.
– О?
Я обнаружил что-то там, где совершенно не ожидал, и у меня сам собой сорвался вопрос:
– Кто это… вон там?
Корпус С – трехэтажное здание к северу от спортплощадки. Там, на крыше –
Кто-то стоял вплотную к ограждению. …Это не?..
Это она. Мей Мисаки.
Осознание пришло мгновенно. Хотя с такого расстояния я никак не мог разглядеть ни ее лица, ни даже одежды.
В следующую секунду я, оставив Юкари Сакураги стоять все с тем же ошарашенным выражением лица, побежал к корпусу С.
10
Моя дыхалка кончилась, еще когда я бежал верх по лестнице. Я мысленно видел рентгеновский снимок своего съежившегося легкого; однако силуэт, который я заметил от спортплощадки, интересовал меня больше.
Дверь на крышу нашлась легко.
Это была стальная дверь, выкрашенная в кремовый цвет. К ней была прилеплена картонная табличка с красной надписью: «Выход без уважительной причины воспрещен».
Менее чем за секунду я принял решение проигнорировать столь туманный запрет. Дверь была не заперта. Я толкнул ее и вывалился наружу.
Чутье меня не подвело. Фигура действительно принадлежала Мей Мисаки.
На крыше школьного здания, мрачной железобетонной коробки. Одна посреди всего этого –
Она стояла, прислонясь к ограждению, на краю крыши, обращенном в сторону спортивной площадки. И смотрела в мою сторону, а значит, наверняка увидела меня сразу же. Но, не произнося ни слова, тут же повернулась ко мне спиной.
Пытаясь привести в порядок сбитое дыхание, я подошел к ней и встал неподалеку.
– Ээ, слушай – Мисаки-сан, – начал я слабым голосом. – Ты тоже освобождена от физры, да?
…Никакой реакции.
Я придвинулся на шаг, потом еще на один.
– А это нормально? В смысле, тут можно находиться?
Все еще стоя ко мне спиной, она ответила:
– Что такого? Вблизи смотреть ничуть не лучше.
– А учителя не будут на тебя орать?
– …Вряд ли.
Последние слова она произнесла шепотом и наконец развернулась. Я увидел, что к груди она прижимает альбом размером с небольшую книжку.
– Ты ведь тоже здесь, – вернула она мне мое же замечание.
– Что такого? – скопировал я ее ответ. – Просто смотреть, как другие занимаются физрой, правда неинтересно. А ты рисуешь?
Она не ответила, лишь спрятала альбом за спину.
– Я уже сказал, когда наткнулся на тебя во время большой перемены, но… эмм, я только сегодня перевелся в класс три-три…
– Сакакибара-кун, да?
– А, ага. А ты Мисаки – Мей Мисаки-сан, да? – я кинул взгляд на бейджик у нее на груди. – А как пишется «Мей»?
– Как «вой».
– Вой?
– Или «звук». Как в слове «резонанс». И в слове «крик»[14].
«Вой», значит. «Вой с видом на мыс».
– Ээ… а ты помнишь? Мы недавно встречались в больнице.
Наконец-то я сумел задать ей этот вопрос, но мое сердце по-прежнему никак не хотело биться ровно – оно колотилось, как у загнанной лошади. Его стук даже в ушах отдавался.
– В понедельник на той неделе. Я в больнице случайно вошел в тот же лифт, что и ты, а потом ты вышла на втором подвальном этаже. Ты сказала, как тебя зовут, когда я спросил. Не помнишь?
– На той неделе, в понедельник… – прошептала Мей Мисаки, и ее правый глаз, не закрытый повязкой, медленно закрылся сам. – Кажется… было такое?
– Я так и думал. Знаешь, у меня это с тех пор… из головы не выходило. И когда я увидел тебя сегодня в классе, я был просто в шоке.
– Вот как.
Короткий ответ; однако на ее тонких губах словно проступила тень улыбки.
– А зачем ты тогда спускалась на второй подвальный этаж? – продолжил я. – Ты сказала, тебе надо было что-то отнести? Но кому? Ты тогда несла белую куклу – ну, похоже было. Ты ее должна была отнести?
– Ненавижу такой допрос, – так же коротко ответила она и отвернулась.
– Ой, прости, – тут же извинился я. – Я вовсе не пытался заставить тебя отвечать. Просто…
– В тот день случилось кое-что печальное.
«Меня там ждут. Моя бедная вторая половинка».
Вроде она так сказала тогда в лифте?
«Бедная… вторая половинка».
Эти слова давили мне на мозг, но, конечно же, спросить ее об этом я сейчас не мог. А сама она чем-то еще делиться не спешила.
