Юкито Аяцудзи - Another. Часть 2. Как?.. Кто?..
Голос, не так уж сильно отличавшийся от обычного.
Сейчас он начал все сильней дрожать, слова стало трудно разбирать. Едва я так подумал, как в этом голосе произошла разительная перемена. Слова, рвущиеся изо рта Кубодеры-сэнсэя, сломались. Рассыпались. По-другому и не опишешь.
«Анн», «ггее», «нкхее» и еще черт знает что… Если попытаться это написать на бумаге, получается так комично. Но тогда он вдруг начал испускать эти странные звуки, которые просто не может издавать нормальное человеческое существо. Все остальные смотрели, остолбенев и даже не пытаясь понять, что он там говорил.
Кубодера-сэнсэй медленно извлек правую руку из саквояжа, стоящего на столе.
Он сжимал предмет, абсолютно несовместимый с учебным кабинетом средней школы.
Что-то… с заостренным серебристым лезвием. То ли охотничий нож, то ли кухонный. Что-то в этом роде. Даже с моего места он был виден совершенно четко.
Мы все по-прежнему отчаянно и безуспешно пытались понять, что происходит. Что вообще наш классный затеял, что так нечленораздельно блеет и достает нож?
Всего пару секунд спустя весь класс узнал ответ на этот вопрос, нравилось нам это или нет.
Среди поднимающегося ропота Кубодера-сэнсэй издал какой-то совершенно нечеловеческий, жестокий вопль и полоснул ножом по собственной шее.
Вопль перешел в протяжный вой.
Ропот класса рассыпался на отдельные крики.
Поперек горла Кубодеры-сэнсэя открылась глубокая, идеально ровная рана, из которой брызнула алая кровь. Ужасающий фонтан крови – на миг он показался какой-то дурной шуткой. Те, кто сидели на первых партах, попали под этот фонтан. Одни повскакали с мест, опрокинув стулья, и отпрянули назад, другие застыли, не в силах даже шевельнуться.
Кубодера-сэнсэй, похоже, перерезал себе не только артерию, но и гортань – издаваемый им звук быстро перестал быть «воем» и стал «сипением». Рука, сжимавшая нож, рубашка, лицо – все стало ярко-алым от крови.
Даже в таком состоянии Кубодера-сэнсэй продолжал стоять на ногах, опираясь о стол левой рукой. Посреди кровавой маски лица виднелись широко распахнутые пустые глаза…
Вдруг в этих глазах вспыхнула искра, и я ощутил на себе его взгляд. Полный… да, это было похоже на ненависть.
Но все это длилось лишь мгновение.
Кубодера-сэнсэй снова поднял правую руку и ткнул окровавленным ножом в шею еще сильней, чем в первый раз.
Кровь хлестала безостановочно.
Дважды перерезанная шея не выдержала, и голова откинулась назад. Широкая рана ухмылялась, словно распахнутый рот какой-то непостижимой твари. И все же нож так и не вывалился из руки Кубодеры-сэнсэя – даже когда все его тело закачалось. Но потом… наконец.
Он упал.
Скатился с учительского возвышения.
И остался лежать неподвижно.
После этого гротескного спектакля в классе повисла мертвая тишина. Секунда – и она рассыпалась. Лавина голосов заполнила кабинет. Я бездумно встал и пошел туда, откуда было лучше видно тело Кубодеры-сэнсэя.
Томохико Кадзами по-прежнему сидел за своей партой в первом ряду; его так трясло, что я почти слышал дребезжание его стула. Его очки были заляпаны кровью, но он не пытался ни протереть линзы, ни хотя бы встать с места. Девушка рядом с ним сумела выбраться из-за парты, но тут же бессильно упала на пол. Еще одна согнулась за партой, сжав голову руками, и без умолку визжала. Рядом парень на четвереньках издавал какие-то придушенные звуки…
…В следующий миг.
Передняя дверь класса справа от меня с грохотом распахнулась, и кто-то вбежал.
Почему он здесь?.. Я не смог сдержать удивления. Черная одежда, растрепанные волосы… В общем, это был Тибики-сан, библиотекарь.
– Все вон из класса!
Видимо, он понял, что спасать Кубодеру-сэнсэя поздно, едва взглянул на неподвижное окровавленное тело. В его сторону он даже не шагнул.
– Просто выходите! Быстро, давайте! – громко приказал он. Потом повернулся к двери, в которую только что вбежал, и позвал: – Миками-сэнсэй!
Я увидел, что она стоит в коридоре и заглядывает в класс с выражением ужаса на лице.
– Миками-сэнсэй! Немедленно вызовите полицию и «скорую»! Пожалуйста!
– Д-да.
– Кто-нибудь поранился? – спросил Тибики-сан покидающих класс учеников. – Похоже, что нет… Если кому-нибудь плохо или станет плохо, сразу скажите. Не держите в себе. Мы тут же отправим вас в медпункт.
Его взгляд упал на меня.
– А, Сакакибара-кун. Ты?..
– Я… в порядке, – я прижал руки к животу и повторил: – Я в порядке, правда.
– Идем, Сакакибара-кун, – раздался голос у меня за спиной. Мей, тут же понял я.
Обернувшись, я увидел, что ее лицо бледней обычного. Конечно же, такое с неба свалившееся происшествие кого угодно ошарашит. Конечно, но все же…
Тело Кубодеры-сэнсэя лежало на полу, даже не подергиваясь. Мей перевела на него взгляд, и что-то в этом взгляде напомнило мне то, как она смотрела на полчища кукол в «Пустых глазах в сумраке Ёми»…
– …Похоже, не сработало, – прошептала Мей. – Даже когда они сделали больше «несуществующих», это не помогло.
– …Не знаю.
– Вы двое – тоже идите отсюда. Давайте.
Тибики-сан мягко вытолкал нас в коридор, где мы встретились взглядами с некоторыми из тех, кто вышел раньше. В их числе была Идзуми Акадзава (которую выбрали старостой после смерти Юкари Сакураги) со своей свитой.
Их лица были белее белого, однако девушки все как одна зло посмотрели на нас с Мей. Они не произнесли ни слова. Но…
«Это вы во всем виноваты».
Чувство было такое, будто они могут выплюнуть это обвинение в любую минуту.
6
Позже я узнал, что Кубодера-сэнсэй вел себя подозрительно все утро.
Сидя в учительской, он никак не реагировал на приветствия других учителей и вообще за все время не проронил ни звука. Говорили, что он был полностью погружен в себя, что он был как зомби…
Тибики-сан, по-видимому, встретил его по дороге в школу. Они коротко поговорили, и, по словам Тибики-сана, Кубодера-сэнсэй уже тогда вел себя очень странно – даже опасно.
С болью в голосе он повторял фразы вроде «Я так устал» и «Весь вымотался», вяло пожаловался Тибики-сану «Не знаю, что делать»…
Еще он вроде бы сказал Тибики-сану: «Уж вы-то понимаете». Кубодера-сэнсэй знал, что Тибики-сан когда-то преподавал в Северном Ёми обществоведение и руководил классом 3-3. А когда они разошлись, Кубодера-сэнсэй сказал напоследок еле слышным голосом: «Когда все кончится, будет нужна твоя помощь…»
Естественно, эти слова не давали Тибики-сану покоя. Как же иначе? Ну, так он нам позже сказал.
Вот почему он во время утреннего классного часа направился в корпус С и поднялся на третий этаж – посмотреть, все ли в порядке. И, едва добравшись, услышал вопли и плач учеников класса 3-3…
