Густаво Беккер - Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX - начала XX века
Пока Иньиго говорил, Фернандо, погруженный в свои мысли, рассеянно строгал охотничьим ножом черное дерево скамьи.
После долгого молчания, нарушаемого только скрипом лезвия, скользившего по гладкому дереву, молодой человек обратился к слуге, как будто не слыхал ни одного его слова:
— Иньиго, ты уже стар, ты знаешь все тропы горы Монкайо, ты преследовал дичь на ее склонах и по долгу охоты не раз подымался на вершину. Скажи мне, не встречал ли ты женщину, которая живет среди скал?
— Женщину? — с удивлением воскликнул охотник, пристально глядя на хозяина.
— Да, — сказал тот. — Со мной случилась странная история, очень странная… Я думал, что могу вечно хранить тайну, но это невозможно: она переполнила мое сердце, она начертана у меня на лице. Что ж, я тебе ее открою… Ты мне поможешь разгадать загадку этой женщины, которая, кажется, существует лишь для меня, ибо никто ее не знает, никто не видел и никто не может о ней ничего сказать.
Охотник молча придвинул скамью поближе к своему сеньору, с которого не сводил испуганных глаз. Фернандо собрался с мыслями и продолжал:
— С того дня, как я поскакал к Тополиному источнику, несмотря на твои зловещие предсказания, и, переправившись через него, догнал оленя, которого спасло твое суеверие, душа моя преисполнилась жаждой уединения.
Ты не знаешь этого места. Смотри — родник сочится из недр скалы и тоненькой струйкой скользит среди зелени плавающих листьев. Капли, блещущие, как золотые точки, и звенящие, как струны, сливаются в траве и журчат, журчат, напоминая жужжание пчел, когда они вьются вокруг цветов; потом ручеек течет по песку, прокладывая русло, преодолевая камешки, заграждающие ему путь; обходя их, извивается, прыгает, то смеясь, то вздыхая, пока не впадет в озеро — с необычайным, неописуемым плеском. Жалобы, песни, слова, чьи-то имена — ах, чего я только не слышал в этом плеске, когда одиноко сидел на утесе, у подножия которого таинственный источник скользит вниз, образуя глубокий, почти недвижимый водоем, едва подернутый легкой рябью от вечернего ветерка.
Все величаво вокруг. Уединение, исполненное бесчисленных неведомых звуков, живет там и опьяняет неизъяснимой грустью. Всюду: в серебристой листве тополей, в извилинах гор, в водяных струях — с нами словно беседуют невидимые духи природы, узнавшие брата в бессмертном духе человека.
Когда поутру, на рассвете, ты видел, как я беру самострел и отправляюсь в горы, я уходил не для того, чтобы блуждать по склонам и охотиться; я сидел на берегу ручья, искал в его водах… сам не знаю что… В тот день, когда я перепрыгнул ручей на своей Молнии, мне показалось, будто в его глубине блеснуло нечто странное, необыкновенное… женские глаза.
Может, то был лишь солнечный луч, сверкнувший в пене вод; может, цветок, плавающий среди водорослей и похожий на изумруд, — не знаю; мне показалось, что я встретил чей-то взгляд; взгляд, который зажег в моей груди безумное, неведомое желание: встретить женщину с такими глазами. Чтобы ее найти, я и ходил туда изо дня в день.
Наконец, однажды под вечер… точно во сне… но нет, это правда, я уже говорил с ней много раз, как теперь говорю с тобою… однажды под вечер я нашел на этом месте женщину, чью красоту не берусь описать, женщину в длинных одеждах, которые спускались к самой воде и даже плыли по ней. Ее волосы были точно из золота; ее ресницы сияли, как лучистые нити, а из-под ресниц беспокойно глядели глаза, уже виденные мною… Да, те самые глаза, что врезались мне в память, глаза невероятного цвета…
— Зеленые! — воскликнул Иньиго в глубоком ужасе и быстро выпрямился.
Фернандо посмотрел на него, как бы удивляясь, что тот досказал его мысль, и спросил беспокойно и все же радостно:
— Ты ее знаешь?
— О нет! — отвечал охотник. — Избави меня Господь! Но мои родители, запрещая мне приближаться к этому месту, повторяли тысячу раз, что у духа, призрака, демона или женщины — словом, у того, кто обитает в этих водах, зеленые глаза. Заклинаю вас всеми, кого вы любите, не возвращайтесь к источнику! Рано или поздно вас настигнет мщение, и вы заплатите смертью за то, что осмелились возмутить его воды.
— Всеми, кого я люблю! — пробормотал молодой человек, печально улыбаясь.
— Да, — продолжал старик, — ради ваших родителей, ради вашего долга, ради слез той, кого небо предназначило вам в супруги, и слез старого слуги, который видел, как вы родились…
— Знаешь ли ты, кого я люблю больше всего в свете? Знаешь ли, за что я готов пожертвовать любовью отца, поцелуями матери, ласками всех женщин на земле? За один взгляд, за один взгляд этих глаз![28].. Как же я могу не искать их?
Фернандо произнес эти слова таким голосом, что слезы, дрожавшие на ресницах Иньиго, тихо покатились по его щекам, и он мрачно воскликнул:
— Да исполнится воля Божья!
III— Кто ты? Откуда ты? Где живешь? Изо дня день прихожу я сюда и не вижу ни коня, который привез тебя, ни слуг, которые принесли носилки. Разорви же таинственный покров, окутывающий тебя мраком. Я люблю тебя, и кто бы ты ни была — благородная ли дама или простая крестьянка, — я буду твоим, твоим навеки…
Солнце спряталось за вершиной горы; тени быстро спускались по ее склонам; ветер стонал в тополях у источника, и туман, подымаясь от озера, уже обволакивал береговые скалы.
На одной из них, как бы готовой обрушиться и глубину вод, отражавших ее, наследник Альменаров, дрожа, на коленях перед своей таинственной возлюбленной тщетно пытался вырвать у нее тайну.
Она была прекрасна, прекрасна и бледна, как алебастровая статуя. Один из ее локонов спускался на плечи и скользил меж складками покрывала, точно солнечный луч меж облаков; окруженные золотистыми ресницами глаза ее сверкали, словно два изумруда, оправленные в золото.
Когда молодой человек замолчал, губы ее зашевелились, будто она собиралась заговорить, но раздался только вздох, легкий, как вздох волны, что умирает в тростниках, гонимая ветром.
— Ты не отвечаешь мне! — воскликнул Фернандо, обманутый в своих надеждах. — Ты хочешь, чтобы я поверил слухам? О нет! Говори со мной! Я желаю знать, любишь ли ты меня; я желаю знать, могу ли я любить тебя, женщина ли ты…
— Или демон?.. А если бы и так?
Фернандо с минуту колебался; холодная дрожь пробежала по его телу; зрачки расширились; еще пристальнее глядя в глаза красавицы, очарованный их мерцающим блеском, почти обезумев, он воскликнул в порыве страсти:
— Если ты и демон, я все равно любил бы тебя… любил, как люблю, как велит мне любить судьба, дольше жизни, если только есть что-нибудь дольше!
