Алехандро Ходоровский - Альбина и мужчины-псы
яйца. Ниже, в помещении над килем, громоздились гипсовые бочки, ящики, кули, изображая балласт, придающий судну устойчивость. Со всех сторон святые Петры вязали узлы, вили канаты, поедали железных раков и фаянсовых рыб, чинили латунные робы, перебирали струны немых гитар, терли палубу, вглядывались в горизонт. В центральном помещении у корабельного флага - «церкви святого Петра, покровителя рыбарей» - располагался алтарь, а перед ним - семь деревянных бочек с настоящей водой. На бочках виднелись слова: «Путник, пересекающий смертоносную пустыню жизни, ты смог добраться до этого храма. Знай, что святой Петр хранит тебя. Утоли свою жажду немногими глотками воды с думой о тех, кто придет в это священное убежище после тебя, и осознай смиренно, что ты не одинок в своем странствии по свету: святой Петр повсюду с тобой. Доверься своей судьбе: это также и наша судьба. Мы вместе плывем в поисках нового мира». Амадо, не притронувшись к своей бутыли, припал ртом к крану одной из бочек и пил, пока жажда не прошла. Возвращение телесных сил породило в нем чувство вины. Через считанные часы настанет ночь, и Бочконогий с остальными мужчинами-псами устремится по следу его подруг. Перед такой угрожающей перспективой он мог лишь молиться. И молился, пока веки не налились свинцом. Он изгнал одного из Петров с койки, потом его пробрала дрожь, тут же он почувствовал резкий толчок и заснул, как гипсовый святой.
Бешеные лучи умирающего солнца падали под все более острым углом, отскакивая от земли, как пущенные по водной глади камешки, порождая затем трепетные миражи, наполнявшие пустыню призрачной водой. Наконец, черный взрыв погрузил все вокруг в тишину. Под холодным андским ветром стих громкий смех непослушных пауков.
Шляпника разбудил хруст соленой корки под усталыми шагами. Он торопливо и неловко натянул брюки, побежал на корму и увидел, как к судну приближаются две точки - две крысы - две морские черепахи - две голодные самки - два мрачных бандита - и наконец, да будет благословен Господь, из причуд миража возникли Альбина и его драгоценная Каракатица! Амадо расплакался от радости. Каракатица тоже, но, чтобы никто не заметил две вытекших на селитряную поверхность слезы, она разразилась ругательствами:
- Клянусь геморроем непорочной девы Марии, ты просто чурбан безмозглый! Что ты вылупил на нас свои глаза болотной жабы? Сейчас же пошевели костылями и принеси воды! У нас в горле сухо, как в дыре у монашки!
Альбина, шумно дыша, присела рядом с подругой. Язык ее потрескался точно так же, как почва. Удерживая бутыль у себя на голове, Амадо соскочил на землю и побежал к женщинам, изо всех сил сохраняя равновесие. Каракатица, чей живот вздулся, как у беременной, настояла, чтобы первой пила Альбина. Та поглотила не меньше четырех литров. Порция воды была выплеснута и на Киркинчо. Изумленный внезапным дождем, тот высунулся из панциря и принялся слизывать капли языком. Когда бутыль наконец перешла к Каракатице, коротышка шепнул ей на ухо:
- Как жаль, что в этом животе не мой ребенок!
Каракатица, притворяясь рассерженной, толкнула его локтем в бок, словно и не перерождалась. Но слова, произнесенные мужественным и нежным голосом, упали прямо внутрь нее, заставив обе груди немного приподняться. Твердые соски кофейного цвета выпятились и порозовели.
- Сеньориты, сделайте небольшое усилие и поднимитесь со мной на корабль. Храм святого Петра предоставит нам надежное убежище.
Женщины стянули со святых картонные одеяла и попытались с их помощью защититься от холода, вытянувшись на неудобных ложах. Альбина, раздраженная присутствием карлика, спряталась с головой под фальшивую шерсть и заснула. Каракатица разрешила Амадо устроиться рядом с ней, но так, что их разделял один из святых Петров. После чего начала рассказывать:
- Представьте, мой друг, какая досада! Мы шли по шерсть, а вернулись стрижеными. Вам известно, что такое идти по этой пустыне, среди паучьего смеха, под палящими лучами. Альбина ведь считает, что хотеть - значит мочь. Так вот, когда мы приблизились к кораблю, источнику воды и тени, она скорчила презрительную мину и не захотела остановиться. Через несколько часов рот у нас обеих превратился в сплошную рану, а легкие были объяты пламенем. Я несла броненосца, тяжелого, как слон. Полумертвые, мы взобрались на какой-то холм и увидели долгожданный Камаронес. У скудной струйки толпилось множество оборванцев. Мужчины, женщины, дети, все с зонтиками от солнца, промывали в корытах песок речной в поисках крупинок меди. На крыше стоящего рядом грузовика был укреплен флаг с эмблемой компании «Чукикамата». Охранники с ружьями и нагайками присматривали за изможденными рабочими, точно за преступниками или рабами. Между ними ходил кто-то черноволосый, похожий на скелет - в жокейских штанах на английский манер, кепке военного образца, с коротким хлыстом, свисавшим с запястья, револьвером на поясе - обтянутый кожей цвета мочи, на лице неяркая косметика. Высоким голосом он отдавал приказы и ругался с североамериканским акцентом...
- Судя по вашему описанию, сеньора, это мог быть только гринго по имени Эчмит, помесь индейца, испанца и обезьяны, который изо всех сил пытается походить на своих хозяев. Он так хочет выслужиться и взобраться вверх по лестнице из долларов, что, по слухам, не противится главному управляющему мистеру Нилли, неравнодушному к заднему отверстию. Этот двуполый лжеянки обогатился за счет рабочих: он продает им сгнившие продукты, поставляет сифилитичных девок, строит для них грязные бараки, где люди живут не лучше скотины! Мне рассказали, что этот корыстный клоун решил прибрать к рукам приносимый рекой металл. Но я и не подозревал, что он заручился поддержкой жандармов. Ведь эти ребята сперва стреляют, а уже потом спрашивают: «Кто
это был? » Они наводят ужас на бандитов... Так что же вы сделали, сеньора?
- Ах, Амадо - предупреждаю сразу: я просто называю вас по имени, и никаких сантиментов! - что же мы могли сделать? Разве можно было идти к реке, где броненосец начал бы все обнюхивать и искать таинственный корень? Во-первых, нас приняли бы за сумасшедших, а во-вторых, заподозрив бог знает в чем, стали бы пытать или попросту прикончили... Мы решили вернуться, передохнуть на корабле и подождать утра, а там обдумать, как взяться за поиски корня.
Шляпник приложил ладонь к груди, нащупал кошелек с тремя крупинками золота, и вдруг ему в голову пришла идея. С криком «Эврика!» он хотел было сообщить ее Каракатице, но его остановил лай собачьей своры. В окно каюты просочился серебристый лунный свет. Каракатица высунулась наружу:
- Только этого не хватало! Сегодня полнолуние!
