Нина Ненова - Формула счастья
Я вернулся к посгели и протянул руку к флексору на ночном столике. Но не взял его. Вышел из комнаты.
Вскоре я уже шел по улице к площади, и мои шаги становились все увереннее. Никогда прежде я не чувствовал себя так хорошо в своем теле. А ведь оно в любой момент могло превратиться в труп. Меня залихорадило, едва я представил, что стало бы тогда с Элией… Едва уловимый шум сзади заставил меня резко обернуться. Юсианский рейдер приземлился перед садовой калиткой дома, который я минуту назад покинул. В середине рейдера, как обычно, появилось отверстие и из него выскочил Чикс. Идет для переговоров! — подумал я с надеждой.
Я пошел ему навстречу. Шел и он, но как-то странно, будто спотыкаясь, зигзагами. Если бы это был человек, я бы подумал, что он сильно пьян. Его передняя складка была опущена, скафандр — совершенно непроницаем. Ни по его глазам, ни по цвету его зон я не мог определить, в каком он состоянии, в каком настроении. Все это мне показалось подозрительным, и я остановился. Потом, всего лишь для проверки, стал отступать назад. Негуманоид вдруг издал пронзительный вой и, уже не спотыкаясь, устремился ко мне. Я не попятился, думая, что, как и в других случаях, он замрет на месте и столкновения не будет. Но на сей раз этого не произошло. Хорошо, что я был начеку и успел отскочить. Иначе он налетел бы на меня всей своей массой почти в полтонны. Мое изумление было великим, но недолгим. Почти сразу же я понял: недавний «контакте?» имел теперь другую миссию. Миссию убийцы — он, единственный, имевшийся в наличии у юсиан. Заряженный еще там, в другом измерении, моим собственным импульсом убить его, который теперь бумерангом возвращался ко мне.
— Опомнись! — закричал я ему. — Сейчас ты только орудие, направляемое жалким «коллективным» механизмом, инстинкт самосохранения которого превыше всего. Его не останавливает даже то, что вместе со мной ты убьешь и вашего ребенка. Ты этого хочешь?
Он опять начал пошатываться.
— Ничего… ничего не хочу, — сказал он. Но вновь устремился мне навстречу. Его намерение использовать весь свой вес, чтобы уничтожить меня, было очевидно. Я ускользнул. Сжав еще крепче детонатор, я правой рукой схватился за ограду неподалеку, перепрыгнул через нее и оказался во дворе соседнего дома. Я мог вернуться за флексором и… И тогда провалить все, чего достиг до сих пор.
Негуманоид прижался к решетке ограды и она стала плавиться, как сахарная. Проклятие! Нужно иметь терпение вола, чтобы вынести все повороты и неэстетические картинки в этой слишком долгой истории.
— Слу-шай вни-ма-тель-но! — предупредил я его, старательно артикулируя, как будто обращался к слабо слышащему. — Как только ты приблизишься ко мне, я брошу детонатор! И тогда этот злополучный «юсик» разлетится под землей на столько кусочков, что вы и с микроскопом их не соберете!
Он все еще не знал о моей заложнице, так что моя угроза прозвучала для него, наверное, вполне реально, мобилизовала его, хотя и всего лишь на то, чтобы оставаться на месте — между решетками. Было видно, что он находится в состоянии сложной внутренней борьбы. И что он ее не выиграет.
Я поспешил воспользоваться полученной отсрочкой:
— Юсиане! Все вы, смотрящие этот «спектакль»! Разве вы не понимаете, что теперь и вы являетесь участниками в нем? Конец безличному поведению. Наконец я поставил вас перед выбором! Мой доступ к вашему Центру управления может быть прекращен либо из-за моей смерти, либо благодаря смене самого способа управления. В первом случае вместе со мной вы пожертвуете и ребенком. А во втором разорвете Паутину, которая захватила в свои сети и ваши души. Таково положение. Хватит «коллективизма», хватит стадных чувств! Теперь каждый в отдельности должен принять свое решение.
— Контакт… еще… предстоит, — пробормотал негума-ноид, как на поврежденной пленке. — Ты… необычный элемент. Но другие переселенцы… будут в рамках.
Я был поражен. Контакт?! У них не было воли отказаться от него, а я призывал их отказаться от их тысячелетнего «сознания». Абсурд!
Однако этот негуманоид не был совсем потерян для дела. Действительно, он по-мужски сопротивлялся принятию своей новой миссии. Не хотел стать первым в юсианс-кой истории убийцей. Я решил дать ему как можно больше времени, да и оказать моральную поддержку. К тому же окончательно перестал колебаться в отношении своего флексора.
— Чикс. Вы — негуманоиды. Вы — ЧУЖИЕ. И именно поэтому не могли бы удержать в ваших рамках ни одного из нас. Человек всегда будет стремиться к превосходству, будь он сумасшедшим, нормальным или же гением. Просто такова наша природа, особенно когда мы стиснуты обстоятельствами. И в частности, негуманоидами! Ты понимаешь это?
— Нет, — ответил мне он. — Мы не в понимании. Он перестал «удерживаться» на одном месте и вошел во двор. За ним стала видна огромная дыра в ограде с остатками решетки снизу и по бокам. Юс медленно приближался ко мне, а я так же медленно отступал назад.
— Что тебе не ясно, Чикс?
Я нарочно повторял его имя. Некоторым людям, испытывающим шоковое или другое неадекватное состояние, это помогает вновь идентифицировать себя. Но ему, кажется, это не помогло. Наоборот, темп его движения мало-помалу ускорялся.
— Скажи мне, Чикс! — повторил я настойчиво и властно. — Что тебе не ясно?
— Твой ультра… ульти…
— Ультиматум?
— Да!!! — его крик сопровождался резким поворотом влево и внезапной остановкой.
Хорошо, хорошо… Сразу же остановился и я.
— Если ты посредине истин, — продолжил он, — почему выступаешь против ЭССИКО? Ведь как ты мне описываешь, он дает большой интерес против нас.
— Да, я описываю тебе, Чикс… — я повысил голос, хотя это наверное было лишним: — Рассказываю вам, говорю и показываю вам все время одно и то же с тех пор, как прибыл в этот псевдогород. А именно то, что контакт, такой, каким вы его задумали, неизбежно приведет вашу цивилизацию к гибели. Потому что то, в чем вы нас превосходите, будет обращено против вас. Еще в начальной фазе, нашими первыми «контактерами», независимо оттого, кто это будет. Чикс бросился спиной на умерщвленную мною садовую траву Отодвинул свою переднюю складку, и я невольно воззрился в его нечеловеческие глаза — потемневшие и блестящие, обращенные вверх и отражающие блеск искусственного «земного» солнца…
— Ты, Тер, — едва слышно начал он, — исходишь из убеждения, что спасаешь нас.
— И вас, — смутился я. — Но и нас… нами. Вряд ли нужно было объяснять ему, что очень трудно найти человека, амбиции которого остались бы в границах нормального, если бы сочетались с такой технической мощью, как их. Что никоим образом нам не нужен новый Наполеон, Гитлер или Сталин, к тому же такого колоссального калибра.
