Николас Конде - Щупальца веры
Говоря это, она издала восклицание, такое же, как, должно быть, издала тогда, жалобное и настойчивое,
Кэл ясно представил себе, что он тоже находился вместе с нею в той хижине и что он тоже слышал это послание бабалао.
— Но он мне не сказал, — продолжала Кэт, снова успокаиваясь. — Он сказал, что у меня нет выбора. Что это моя судьба и что в один прекрасный день мне все станет ясно.
Она замолчала, и долго смотрела на свои руки.
— А затем… — Она снова сделала паузу, закашлялась, и слезы медленно полились- из глаз. Она вытерла слезы, расправила плечи, и, когда снова заговорила, голос ее был тверд:
— Затем я покинула деревню. Я знала, что должна была уйти, как раньше знала, что должна была прийти. Я прошагала назад до Порто-Ново, и там я встретила Квентина. На некоторое время жизнь стала такой прекрасной и нормальной — на самом деле это продолжалось несколько лет, — что я подумала, что все случившееся со мной было… Ну, может быть, это была та же самая лихорадка, от которой умер майор. Но затем мы с Квентином переехали в Новый Орлеан, и он начал изучать Обеа… И тогда-то прояснился весь смысл слов старика. Весь их ужас… и, как я постепенно поняла, все их волшебство.
Кэт замолчала. Кэл почувствовал, что он что-то должен был сказать, но слов у него не было. Он понял.
И он верил.
Он теперь хотел только одного — бежать. От своей собственной судьбы.
Но он не мог двигаться. Воздух вокруг него стал густым, и он снова еще яснее услышал звук брони, звук наступающего войска. Затем громкие металлические звуки сменились сначала тихим шумом прибоя, а потом грохотом волн, светящаяся стрела ворвалась в его поле зрения, его глаза широко открылись, и молния превратилась в поток вспышек, которые дрожали и мерцали в воздухе, совершенно его ослепив.
Он закрыл глаза. Молнии остались — желтые полоски, разрываемые красными вспышками. Вокруг них стала обрисовываться какая-то форма, клубящееся облако сине-черного дыма.
И затем оно внезапно исчезло.
Он открыл глаза. Перед ним сидела Кэт.
— Ведь Шанго только что посетил тебя? — сказала Кэт.
Кэл увидел свое отражение в окне, белое лицо на черном фоне. И в тот же самый момент снова образовалось черное облако. Посреди него вспыхнула молния, и облако стало более густым, казалось, это было чье-то лицо. Нет, не лицо, это были только глаза, золотистые сверкающие глаза. Звуки бряцания металла исходили из самого облака и были похожи на речь.
Кэт не шевелилась. Кэл почувствовал, как качался его стул и тряслись его руки, словно он находился под электрическим разрядом.
— Да, — сказала Кэт, — он сейчас с тобой. — Она провела рукой по щеке. У нее на глазах были слезы. — Кэл, я хочу, чтобы ты знал, ты должен поверить мне, что если была бы какая-нибудь другая возможность… Но выбора не было. Я узнала, что Криса призвали в тот момент, когда он нашел свой отан — эту раковину, по которой гадают по «Скрижалям Ифа». Я знала, что боги хотели его, знала, что у меня нет никакого выбора, кроме как отдать его им. Никто из нас не может ничего поделать. Ты же знаешь, что случилось, когда мы в последний раз отвергли богов.
И затем она ушла. Черное облако стало еще чернее, и золотистые глаза сверкали еще ярче.
Кэл крикнул в пустоту беззвучные слова: «Спаси меня!», но они прозвучали только в его мозгу.
И вдруг какая-то тяжесть упала на его плечи, столкнула его со стула и бросила на пол, и он оказался на четвереньках, подобно собаке. Его голова качнулась вперед, затем назад, затем вверх, туда-сюда. Его спина выгнулась и дернулась.
Он знал, что сейчас происходило. Происходило с ним.
Бог взобрался на свою лошадь.
Глава 43
Он был в безбрежном океане, бездонном море.
Он был песчинкой, пылинкой, крошечной частицей во Вселенной. А затем он разделился на две части, а затем снова и снова, пока не превратился в ничто. Океан нахлынул на него, и он стал трупом, и вода вокруг него расходилась кругами от его рук до тех пор, пока круги не скрывались из вида. Мандела, Мир. Перед ним была огромная крепость с семью углами и с семью башнями и над крепостью пульсирующая энергия, которая не была ни звуком, ни светом, ни теплом, а лишь скоплением бесконечных форм, которые, постоянно меняясь, всегда оставались узнаваемыми. Кэл знал, что очень скоро он увидит свою душу. Он никогда не верил в душу и даже теперь не мог видеть ее или прикоснуться к ней, но он стоял на берегу океана у подножия крепости и наблюдал за тем, как вода вихрями неслась вверх и глубоко внутрь него, и там он мог найти все самое чистое, невинное и вечное, что может быть в душе человека. Он увидел, что она вытекает из него и что его душа просачивается вместе с водой и вытягивается в бесконечную серию форм над крепостью, постоянно меняющихся, но остающихся узнаваемыми.
Он терял свою душу. И нечто другое, чему он не знал названия, занимало ее место.
У него заболела голова.
На мгновение он потерял сознание.
Я Шанго.
Он лежал с открытыми глазами, следя за вспышками света на волосках своей руки. Он моргнул глазами и увидел стоящую над ним Кэт, которая с обеспокоенным видом смотрела вниз.
Его спина снова выгнулась.
Он инстинктивно сопротивлялся, словно пытаясь побороть противника в схватке. Темная туча закручивалась в водовороте перед его глазами. Или она была внутри него самого? Вокруг него? Он был поражен той силой, которая сжимала его тело, как будто змея обвилась вокруг него, питон, который все крепче и крепче сдавливал его тело.
Он, вращаясь, вслепую ухватился за стол и снова крикнул в пустоту.
Он услышал свой собственный голос, который громко звал на помощь. Это был крик ярости. Обвинения. Страдания. Крик отдавался непрекращающимся многократным эхом, крик умирающего человека, раздавленного живьем на дне ямы.
— К-э-э-э-э-э-э-т!
Он держался за стол, но затем снова эта ужасная сила оторвала его от стола и бросила на пол. Он был брошен в пустоту, в пространство. Он двигался по тоннелю, который был проложен сквозь время. Он не мог вспомнить ни то, каким образом попал в это место, ни сколько времени он там провел. Это был длинный тоннель, а за ним виднелось вспаханное поле, восходящее солнце, или, может быть, заходящее? Перед ним была какая-то армия, какая-то древняя армия, которую вело за собой черное облако с пылающими глазами и лязгом брони. Кэл взглянул на себя и увидел, что у него не было тела. Он был чистым воздухом, чистым разумом.
Душа.
Он крикнул: Нет!
И вот он снова возле стола, и Кэт осторожно помогает ему сесть на стул.
