Келли Линк - Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003)
Он шел и шел дальше, и рассвет разгорался над ним.
К тому времени, когда Бейтс добрался до Холборна, уже можно было отчетливо расслышать шум сражения.
На расстоянии звуки канонады напоминали крики выпи на отмелях в устье реки или же утробное громыхание далекой грозы. Но стоило только спуститься в низину и затем подняться на другую сторону Холборна, как сражение, словно бы покинув область воображаемого, с ужасающей скоростью ворвалось в реальность. В трех улицах от него это еще был стук и треск, но в двух воздух раздирал в клочья ружейный огонь, люди в свекольного цвета мундирах, выставя ружья с примкнутыми штыками, скопом неслись куда-то или поодиночке перебегали от одной огневой позиции к другой.
Вот теперь Бейтс уж точно проснулся. Он нырнул в боковую улочку, затем в другую, стараясь держаться подальше от круговерти боя. Он очень живо представлял себе всю гнусность своего положения: штатский, неопытный и невооруженный, он блуждает в гуще сражения. Снаряд просвистел в воздухе, на мгновение наступила тишина, а затем он разорвался со страшным грохотом где-то слева.
Бейтса охватила паника, он уронил ранец и пытался прорваться сквозь зарешеченную дубовую дверь, царапая ее ногтями. Когда он обломал до крови ногти на правой руке, паника, казалось, отступила; он задыхался и чувствовал себя прескверно.
Подхватив ранец, Бейтс заторопился в конец улицы, и когда та сделала резкий поворот, он очутился на речном берегу.
Солнце стояло низко, и от света, дрожащего на поверхности, река казалась металлической. Бейтс торопливо зашагал дальше. Еще ярдов пятьдесят вниз по течению — и вот он уже у покинутой будки для сбора пошлины за проход по Лондонскому мосту.
— Эй, там! — крикнул кто-то. — Стоять! Кто такой?
Бейтс остановился.
— Англичанин! — крикнул он в ответ.
С того места, где Бейтс находился, он мог видеть внизу мост и стремительное течение речного потока. Вода была светло-коричневая, она текла очень "быстро, вздуваясь у передних кромок мостовых опор толстыми, мускулистыми буграми; на поверхности воды за опорами оставались глубокие следы, которые в сотнях ярдов дальше по течению дробились на множество мелких гребней и волн. Стрелки бежали вдоль недостроенной набережной, пригибаясь за еще не установленными каменными блоками, либо запрыгивая в подготовленные для их установки ямы. Откуда-то с другой стороны реки доносилось ржание лошадей, похожее на скрежет коньков по льду.
Артиллерийский расчет, надрываясь, возился с непокорной полевой пушкой, пропихивая над парапетом моста ее короткое дуло. Борясь с яростным потоком, как жокей с норовистой лошадью, вертелась и подпрыгивала лодка, три пары весел мелькали вверх и вниз, подобно ножкам насекомого: гребцы удерживали лодку бортом у маленького причала, на который высаживались солдаты.
Тут и там, сопровождая многочисленные взрывы, расцветали в воздухе султаны дыма. Из-за горизонта со свистом неслись французские оперенные снаряды, оставляя в воздухе длинные следы. С потрясающей силой они врезались в каменную кладку вдоль реки. Земля тряслась; рябь пробегала по поверхности реки; камни трескались, и осколки взлетали в воздух дымными фонтанами. Кирпичи, колонны и каменные блоки с грохотом рушились. Снова взрывы. Перестук пуль, ружейный огонь англичан, хотя Бейтс и не видел, в кого они стреляют. Затем появились великаны; их головы поднимались над горизонтом подобно солнцам, только вот за этими солнцами следовали туловища, а туловища подпирали огромные ноги. Они шли против течения, и вода сбивалась в пену у их голеней. На великанах была кожаная одежда, сшитая из лоскутов разной формы и усеянная многочисленными тусклыми металлическими пластинами. Четверо великанов шли со стороны солнца.
Бейтс был так потрясен увиденным, что даже не осознавал, насколько велика степень этого потрясения. Он моргнул и повернулся. Люди с искаженными от крика лицами бежали сразу во всех направлениях. Он снова моргнул и повернулся к реке. На южном берегу были видны французские солдаты, на этот раз обычных размеров; одни вели огонь, другие пытались перейти мост. Английские войска защищали позицию у моста. Бейтс стоял посреди всего этого, одинокий джентльмен в неброской, но дорогой одежде, в пальто, наглухо застегнутом до самого подбородка, с кожаным ранцем-портфелем. Один из бегущих к мосту солдат поймал его взгляд.
— Ты! — завопил он. — Ты!
Все еще плохо осознавая происходящее, Бейтс повернулся к нему. Дым, взвиваясь, уносился прочь под оркестровый аккомпанемент гремящих взрывов.
Один из бробдингнежцев возвышался над сводом собора Святого Павла. Взмахом огромной дубины с металлическим навершием он пробил его купол так, как разбивают скорлупу яйца. Затем высвободил свое оружие и ударил снова; купол рухнул, оставив после себя рассеивающееся облако пыли.
Бейтс повернулся взглянуть на крикнувшего ему солдата. Его не было там, где он стоял раньше. Бейтс огляделся, а затем посмотрел вниз и увидел, что тот лежит на мосту, раскинув руки и ноги. Вокруг него растеклась лужа крови, темной и вязкой, как черная патока.
Чуть-чуть придя в себя, Бейтс отошел от будки и зашагал, спотыкаясь, по боковой улице. Сумасшедший маршрут. Он неуклюже пробежал сквозь ряд хмуро глядящих арок, затем свернул в дверной проем и укрылся в его тени, вжимаясь в стену.
Звуки сражения доносились сюда, как глухие скрипы и какое-то фырканье. Бейтс сообразил, что бой переместился на север, в поля. Он бесцельно вертел застежку портфеля и что-то бормотал, отдавая себе отчет в нелепости подобного занятия.
Улица была пустынна.
Из портфеля послышался тонкий голосок лилипута.
— Ты должен идти, — пропищал он.
— Меня убьют, — проговорил Бейтс, на последнем слове его голос предательски задрожал. Он готов был заплакать.
— Мир основан на смерти, — сказал лилипут, и это эксцентричное высказывание прозвучало еще более странно из-за того, что его произносили бесплотным, писклявым голоском.
— Я буду здесь стоять, пока бой не закончится, — сказал Бейтс.
Он почувствовал робкое удовлетворение от своих слов: быть в безопасности, остаться в живых, таиться, ожидая, пока опасность минует.
— Нет, — сказал лилипут; тембр его голоска странным образом изменился.
Бейтс не понял как, но тот вылез из портфеля и взобрался вверх по его пальто. Вот он стоит у Бейтса на плече, и вот он уже у него на лице. Слабенькое давление на ухо, щекотное, как от насекомого, ощущение на щеке. Бейтс не смог подавить мгновенную дрожь отвращения и движение в эту сторону, выдававшее инстинктивную реакцию: прихлопнуть паука, имевшего наглость заползти на лицо — его лицо! Только усилием воли он удержался, чтобы не прихлопнуть крошечное существо. Нельзя! Это — создание Божье. Так легко вышибить из него дух… но нет, нельзя.
