Игорь Лесев - 23
В этот момент я услышал цоканье каблуков по лестничной площадке и следом оглушительный звонок в квартиру:
— Сына, ты уже вернулся? — это был голос моей мамы!
Глава 58
22 апреля. Суббота
Впервые в жизни я испугался голоса своей мамы. Самого любимого, самого близкого человека на земле я теперь жутко боялся. Может, в нее как и в Алису, тоже переселился гулу, а может… а может, она и не была никогда моей мамой?
В пустой квартире спрятаться было негде, да и невозможно, когда вошедшему известно, что в ней уже кто-то есть. Я выбежал из кухни в большую комнату и открыл балкон. Меня сразу удивило, что детей во дворе уже не было, кругом стояла тягучая тишина.
В этот момент снова раздался звонок в дверь и я опять услышал голос мамы:
— Сына, открывай! У меня руки от тяжести ломятся.
Я чуть не заплакал от нахлынувшего на меня воспоминания. Так часто возвращалась мама с работы с полными сумками продуктов и кричала, чтобы я поскорее открыл ей дверь. Но это было почти двадцать лет назад!
Я перегнулся через балкон. Второй этаж в доме был очень низким и, если бы не израненная нога, можно было бы смело прыгать вниз на землю (именно на землю, асфальтовая дорожка начиналась чуть дальше). Я залез на перила, но спрыгнул не на землю, а на козырек над входной дверью подъезда, залитый битумом. Он располагался чуть ниже уровня балкона, и прыгать отсюда было безопасней, насколько безопасно вообще прыгать с покалеченной ногой. Я подошел к краю и уже приготовился к прыжку (лучше прыгать сначала на здоровую ногу, а затем уже соприкоснуться с землей раненой; ага, и сломать еще и здоровую) , но тут же в голову взбрела еще одна мысль. Вылезти через окошко обратно в подъезд и по лестнице спуститься на улицу. Мама, или кто бы там ни стоял, находится сейчас в маленьком коридорчике за дверью, и если я быстро открою окошко (и главное — тихо), у меня получится сохранить здоровой вторую ногу. Я подошел к окошку и прислушался — в подъезде было тихо. Отперев ржавый шпингалет и упершись ладонями в стекло, я надавил на окно, и оно тихо отворилось. Теперь быстро.
— Вот ты где! — из окна подъезда высунулась костлявая рука в красном рукаве и схватила меня за ворот.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — так дико я не орал еще никогда, пожалуй, даже женщина в красном платье опешила.
Оттолкнувшись от стены, я подбежал к краю козырька и, не раздумывая, спрыгнул на землю. О ноге я подумал, когда уже пробегал по детской площадке. Все в порядке, все в порядке, все в порядке. Хотя все было как раз не в порядке. Нога стала неметь, я переставал ее чувствовать, но меня сейчас беспокоила даже не она. Женщина в красном платье говорила голосом моей мамы!
— Дядя Игорь, поиграйте с нами!
Я остановился. Игорь? Передо мной стояли те самые четверо детей. Мне даже показалось, что именно эти дети искали меня этой ночью на кладбище. А потом их убили.
— Дядя Игорь, ну давайте поиграем… пожалуйста!
— Ребятки, меня Виктор зовут. Я Витя.
— Нет, дяденька, вас Игорь зовут. И-горе. Вы принесли нам горе. А вон и ваша мама, — один из мальчиков показал ручкой мне за спину.
Я развернулся и увидел на балконе второго этажа женщину в красном, она размахивала руками.
— Это не моя мама! Я знаю свою маму, это не моя мама! — закричал я, а женщина в красном по-прежнему махала руками и тоже что-то кричала, но из-за своего крика я ее не слышал. — И вообще, валите отсюда по домам, дебилы малолетние!
Я развернулся к детям, но их уже не было. Вместо них прямо передо мной стояла Алиса с высоко поднятыми руками.
— Здравствуй, Игорюня, — улыбнулась Алиса и выпустила что-то массивное из рук. Это были металлические качели. Но понял я это только тогда, когда они оказались у меня перед самыми глазами. В следующую секунду последовал тупой удар в лоб, Алиса и небо стали красного цвета, а потом стало темно.
— Ха-ха-ха! Ох-хо-хо-хо! И-ох-хохо! Ах-ха-ха! — кругом раздавался оглушительный и страшный женский смех.
Смеялась ведьма. Она смеялась надо мной. Меня стало кружить вокруг собственной оси, а затем я стал летать по кругу в каком-то пространстве. Дикий смех все не смолкал.
— Игорь, Игорь, поиграй! Игорь, Игорь, поиграй! — к страшному смеху прибавился хор детских голосов.
— Мн звт Вт, — я хотел закричать «Меня зовут Витя», но не смог выговорить ни одной гласной. Я их просто проглотил, и меня никто не услышал. — Мн звт Вт! — я снова попытался прокричать свое имя, но не смог и заплакал.
— Мм, мм! — я стал звать свою маму, но снова не смог произнести гласные и стал звать ее мысленно. — «Мама, мамочка, приди, спаси меня! Мамулечка моя, мамочка!»
— Не плачь, сына, ты скоро будешь со мной рядом. Навсегда. — Передо мной появилась из темноты женщина в красном платье, прямо на меня смотрели ее черные глазницы.
Меня перестало кружить, и теперь я был прижат к каменной стене. Было очень сыро и холодно.
— Кт т? — я стал разговаривать мысленно, так как с гласными по-прежнему ничего не получалось: «Кто ты?»
— Твоя мама, сынок, — женщина подошла ко мне вплотную, отчего мне стало противно. От нее веяло могилой.
— «Моя мама Н. Н.»
— Я и есть Н. Н., сына.
— «Но ты ведь умерла в шестьдесят девятом году!»
— Да, меня убила Анилегна.
— «Но я ведь родился в восемьдесят первом!»
— Сына, я заключила с Анилегной контракт. Она не похоронит мое тело в ближайшие 40 дней и сделает мою душу скитающейся. Я стану хранительницей ее стихов, а взамен она разрешит родить мне сына. Ты мой сын, Игорь.
— «А кто та женщина, что меня родила?»
— Она Н. Н.
— «Я уже ничего не понимаю. Она Н. Н., ты Н. Н., это же бред полный!»
— После моей гибели Анилегна переселила меня в тело умершего ребенка и не хоронила его сорок дней. А тело Н. Н., которое раньше было моим, удалось спасти. Девочку выходили врачи и в тысяча девятьсот восемьдесят первом году она родила мне тебя, мой сыночек.
— «А как же газета? В «Трибуне труда» за шестьдесят девятый год написано, что ты умерла».
— Редактор специально это написал, чтобы насладиться видом горя твоей бабушки. И ему это удалось, — улыбнулась женщина в красном.
— «Так значит, та Н. Н. и есть моя настоящая мама? Просто она ничего не знает про твое существование?»
