Дэннис Крик - Судьба вампира
— У меня нет таких знакомых.
— Ну, вот и славно.
— Послушайте, я же говорю, что столкнулся с ее машиной. Она предложила мне проехать к ней домой, чтобы оказать мне первую помощь. И так как клиника была слишком далеко, я согласился. Она затащила меня в этот отель… Больше я ничего не помню. Ничего!
— Не надо орать, Мурсия. Вы на моей территории, и здесь…
— Да плевать я хотел…
— Послушай, ты, путешественник! — взгляд полицейского обжег писателя. В следующий миг огромная рука метнулась к нему, но арестант ловко увернулся, и толстые пальцы вместо горла вцепились в плечо. Необъятная пятерня сгребла в охапку ткань рубашки, но задержалась там ненадолго.
— Все улики против тебя, гребаный шакал! Как ты этого не понимаешь? Все! И даже те, о которых ты еще не знаешь. Чуешь, чем пахнет, красавчик?
Осознание пронзило Виктора, как стрела, пущенная прямо в сердце. Этот неуравновешенный коп был сумасшедшим!
— Твоя вина почти доказана, дело за малым — получить твое признание. И, поверь, рано или поздно я его получу, — было странно видеть, как лицо Варги смягчилось, и голос вернулся к прежней, хоть и властной, но не грубой, интонации. Кратковременный взрыв, вызванный упорством обвиняемого, сошел на нет.
— Как ты уже успел убедиться, мои люди хорошо умеют работать дубинкой. А это, поверь, только одно из их волшебных средств. И замечу, самое безобидное.
Хотя я надеюсь, что до крови не дойдет. Не правда ли? Ты посидишь в камере. Подумаешь. Потом сам напишешь, как убивал близнецов.
— Это принуждение. Мой адвокат будет добиваться, чтобы вас отстранили от дела.
— А что, разве я вам угрожал?
— Любую фразу можно переиначить на свой лад. Не правда ли, мистер писатель?
Виктор дернулся, но тут же осел.
Мысли путались. Он подумал об Эдди. Позвонить. Срочно. Если можно. Если разрешат.
— Братья Бриль никогда не отличались серьезностью и обстоятельным подходом к жизни. То, что они были близнецами, единственная их особенность. А так… обычные забулдыги. Любители пирушек и светских раутов, завсегдатаи ресторанов и борделей они нещадно прожигали жизнь, а вместе с ней и отцовский капитал. Все в этом городе знали, что рано или поздно они так закончат. Но никто не предполагал, что они погибнут таким изуверским способом.
— Скажи, писатель, зачем ты выкачал из них кровь? У тебя своя коллекция?
— Никакой коллекции! — воскликнул арестант. — Какая к черту коллекция? О чем вы говорите? Вам не приходило в голову, что та девушка, которая привела меня в отель, и есть убийца? Именно она и убила этих парней!
— Найдите Анну! Прошу вас, найдите ее… Я знаю, вы можете…
— Хватит! — раздражение ощущалось не только в голосе копа, оно хозяйничало его лицом.
Осознание безнадежности, которое подкрадывалось к писателю медленно на протяжении всего разговора, под конец его стало самым реальным ощущением из всех, что он испытывал в последнее время. И еще тошнота.
Он почувствовал, как она всплывает в желудке ядовитым облаком и поднимается по гортани вверх, щипля и разъедая язык. Чтобы его тут же не вырвало, он несколько раз глубоко вздохнул, восстанавливая равномерное дыхание.
— Я могу поговорить со своим адвокатом?
— Пожалуйста, — Варга развел руками. — По закону один звонок у вас есть.
Саванна
— Эдди, это ты? — Виктор стоял в вестибюле тюремного блока и говорил по телефону.
— Да, босс. Рад вас слышать, — далекий голос был приветлив. — У вас что-то случилось? Как ваше путешествие?
— Плохи мои дела, Эдди. Мне срочно нужна твоя помощь.
— Моя помощь? А что случилось? Откуда вы звоните? — приветливость вдруг уступила место тревоге.
— Из Менкара. Слышал о таком городе?
— Как же, как же, знаю… Старый такой городишко, небольшой… кажется, на северо-западе… — Да, именно.
— Что вы там делаете?
— Я попал в переделку, Эдди. Серьезную переделку. Меня обвиняют в убийстве двух человек, которого я не совершал.
— Да что вы такое говорите, босс? Вы в своем уме?
— Лучше был бы не в своем.
Виктор представил себе изумленное лицо адвоката. Увидел, как дергаются очки в тонкой оправе на его выдающемся носу. Как тот касается рукой лысого затылка и задумчиво качает головой.
— Я попал в аварию.
— В аварию?
Связь оставляла желать лучшего, и Виктор повысил голос, но не сильно, так как боялся привлечь к себе внимание надзирателей с дубинками.
— Да, но все обошлось, — он вспомнил вчерашние ощущения перед провалом в памяти. Робкие попытки ходить, боль, резко отдающую при каждом шаге, сдавленное дыхание, кровь на ладони. И с безмерным облегчением выдохнул, радуясь, что сегодня ничего этого нет.
— Вы в порядке?
— Почти, но не это главное, — от горячего дыхания губы его пересохли. — Самое страшное заключается в том, что я совершенно ничего не помню. И не знаю, что происходило со мной этой ночью, в течение которой, по словам копов, я и совершил эти два убийства.
— О, черт…
— Вот именно. Обвинения слишком серьезны, Эдди. Ты сможешь приехать, чтобы вытащить меня отсюда? — не дожидаясь ответа адвоката, писатель продолжил.
— Я звоню тебе из полицейского участка. У них здесь все в одном здании. И тюрьма, и участок. После звонка меня отведут в камеру, и сколько я там пробуду, я не знаю.
— Подождите… Скажите, свидетели в деле есть?
— Что? Здесь плохая связь. Что ты сказал, Эдди?
— Я спросил, свидетели, проходят по делу свидетели или нет?!
— Свидетели?
— Да, кто-нибудь видел вас ночью на месте преступления?
— Следователь говорит, что есть.
— Надо обязательно узнать, кто свидетель.
— Он говорит, что какая-то женщина…
— Надо будет допросить ее. Надеюсь, мне позволят.
— Делай все, что считаешь нужным, Эдди.
— Кто занимается вашим делом?
— Его зовут Антон Варга, он здесь главный. И он мне не верит. Здесь никто мне не верит! Ни одному моему слову.
— Обещаю, я свяжусь с ним и все выясню. Чуть позже я дам вам знать. — Я буду ждать, Эдди, черт возьми. Я буду ждать.
Тюремной камерой оказалось крохотное помещение в подвале полицейского участка. Мрачная комнатушка без окон с одной решетчатой дверью и железной, прикрученной к стене, койкой. В холодном воздухе висел тяжелый запах сырости. В углу у старого, почерневшего от ржавчины умывальника, стоял обшарпанный унитаз. Виктор с ужасом подумал о том, что рано или поздно ему придется на него сесть.
Еще по пути сюда его охватил озноб, который теперь в полутьме за решеткой усилился и превратился в настоящую дрожь. Он уселся на кровать и попытался отключиться. Однако за закрытыми глазами то и дело всплывал образ прекрасной незнакомки. Он помогал забыть о боли в горле и уносящем во тьму головокружении, но не способствовал сну.
