Сергей Алексеев - Мутанты
Ну ладно дед — Шурка Вовченко каждый день мутантов искал в свободное от службы время. Да и на службе через телескоп все окрестности Братково осматривал, вынудил пограничника Чернобая видеокамеры перенацелить с государственной границы на подходы к ней и настроить так, чтоб реагировали на всякое движение.
Хоть бы один раз это чудо природы попало на глаза или в объектив!
А Оксана Дременко побежала по вызову в Россию — у Котенко жена, считай, каждый год рожала, а тут до срока ей приспичило. Москали же все укрупнялись и потому свой роддом из Братково перевели в Теткино. Так вот, врача «неотложки» этот леший скараулил на пустыре неподалеку от таможни. Выпрыгнул из темноты, стервец, за руки схватил своими мохнатыми лапами, держит, а сам в лицо ей смрадом дышит и рычит. Испугать дипломированного доктора было непросто, она даже воскресших покойников не боялась, ибо одно время в реанимации работала.
— Ну и що тоби треба, мутант ты атомный? — спросила. — Що шукаеш-то, дыво болотне? Спырту немае, нарко-тыкив немае, одын йод залышывся! И простроченый норсульфазол.
От ее такой речи леший словно завороженный сделался, выпустил медичку, а та бегом на таможню и в калитку застучала. Дежурил сам Николай Волков и, поскольку учил мову, не спал, границу отворил и сразу оживился при виде первой красавицы.
— Ксаночка, ластивка моя! — в тот час же распустил перья известный на всю округу бабник. — Ну, иди до мене! — И приобнял, в щеку чмокнул.
Несмотря на конкуренцию с отцом Оксаны, отношения у них оставались свойские, игриво-приятельские, как у потенциальных женихов с засидевшимися в невестах дивчинами. Когда у Волкова жену посадили, а ее Юрко все еще алмазы в Якутии добывал, Мыкола всерьез думал посвататься к первой красавице Братково. Но она тогда еще совсем казалась недоступной, на всех мужчин поглядывала с брезгливостью, да и к самому Дременко было на кривой козе не подъехать. К тому же мешали отношения с крестным, дедом Куровым, который считал Оксану чуть ли не своей снохой. Но с годами ожидания и перед угрозой оказаться в старых девах она утратила былую надменность, обтерлась, как долго носимый последний пятак в кармане, и начала потихоньку поблескивать для всех. С нею даже стало можно душевно поговорить, но редко, лишь в тех случаях, когда сама того захочет.
Привычная к приставаниям мужиков, дочка головы администрации постояла смирно несколько секунд и спросила:
— Ну что, потискал?
— Ох, и солодкая ж ты дивчина! А який от тебе аромат, м-м! — Мыкола хоть и пытался говорить на украинском языке, но все сбивался на не пойми какой.
— Да я вспотела вся, бегаю с утра…
— Та ж це и смачно! Ох, и зьив бы я тебя, смаковитую! Она вывернулась:
— От одного мутанта только что вырвалась, тут другой…
— А шо, и ты мутанта бачила?
— Возле твоих ворот бродит! Вон, смотри, на руках синяки остались. Лапами своими схватил! Хоть бы ты вышел, отогнал…
— Тю! А дальше-то шо было?
— Да ничего, — отмахнулась Оксана. — Некогда мне… Москальская таможня открыта, нет?
— Вовченко з прикордонником до своих хат пиихалы, — «блистал» мовой таможенник. — Сидай! Расскажи про мутанта.
— В другой раз. У Котенко жена рожает… Я через калитку махну?
А Волков руки растопырил и впрямь, как мутант, схватить норовит — ему бы только позабавиться от скуки и пока Тамарка его не видит:
— Не положено, священне порубежье!
— Какое там порубежье? У Ленки воды отходят!
— Без особыстого догляду не можна! Ты шо за пазуху сховала, Ксаночка? Побачить треба! А в баульчике наркотики е? В декларацию вноси!
— Хватит дурачиться, Мыкола! Лучше помоги через калитку перелезть!
Оттолкнула его и к российской стороне. У таможенника форменная фуражка свалилась и обнажила бритую голову с оселедцем на макушке. И настолько он показался потешным, что Оксана не выдержала, рассмеялась и шлепнула по лысине:
— Ты что это со своей башкой сотворил? В зеркало бы посмотрелся — на кого похож! Чучело!
Тот поспешно фуражку напялил до ушей, затосковал и сразу мову забыл:
— Мне сейчас положено в форме быть… А ты сразу «чучело»…
— Ладно, не сердись. Это что за форма такая? Волков огляделся, сунулся к уху и зашептал:
— Да этот, бандера… когда приезжал… батько Гуменник… И заставил. Чтоб его мутанты поймали! Мол, ты на таможне лицо государства… А пан Кушнер поддакнул…
— У нас же тут чубов не носят!
— Так и я не ношу, — по секрету сообщил он и ловко сдернул с головы лысину вместе с оселедцем. — Это парик такой! За двести гривен купил в Харьковском театре. Только ты молчи, Ксаночка…
— И на что тебе этот спектакль играть?..
— А что мне делать, сама подумай? Я же кандидат на голову администрации. Конкурс у нас с твоим папашей…
— Да вы оба с ним с ума посходили! Какого-то ряженого да хохлатого петуха слушаете, рты разинули… Эх, мужики!
— Мне что, всю жизнь здесь сидеть? — возмутился Волков. — Думаешь, я по своей воле?..
И осекся.
— Знаю, знаю, Тамарка посадила. — Показалось, вздохнула с состраданием. — А впрочем, что не сидеть-то? Со всех сторон взятки дают, богатое место…
— Кто дает? — Он снова напялил парик. — Через таможню давно товары не носят и не возят. У всех свои «окна» для трафика… Торчу тут, как идиот. Я, между прочим, управленец, институт закончил, мне еще сорока нет. Прирожденный аналитик и организатор, а вынужден заниматься черт-те чем! Налоги собирать, людей обыскивать, тряпки в сумках считать…
Оксане и впрямь стало его жаль.
— Бедный Мыкола, — вздохнула по-бабьи. — И жениться тебе пришлось на Кожедубихе…
— Мы с ней не расписаны, так что…
— А ты без парика даже симпатичный! — заметила она и потрепала короткий ежик на его голове. — Вид мужественный…
У него от таких слов на миг дыхание перехватило, однако он сделал вид, что дышит нормально, ибо знал, как Оксанка умеет заводить мужиков. Причем заведет, пококетничает и тут же жестко отошьет — из спортивного интереса, характер такой… И теперь спохватилась:
— Ладно, некогда болтать, Котенко родит.
— Тебе самой рожать пора!
— От кого? От мутанта, что ли? А то, может, от Черно-бая? Родишь тут, как раз!
— Жених-то когда приедет?
— Пропал где-то в Якутии мой жених, — без особого сожаления вздохнула она. — Ты, Коль, подсади меня через калитку.
Он был готов подсадить и от предвкушения даже встряхнулся, как мокрый кобель, с головы до хвоста. Оксана по-летнему была в одном только белом халатике, а под ним почти ничего…
Но вовремя вспомнил:
