Андрей Звонков - Любовью спасены будете...
– Да, – сказал Виктор, – и принеси желудочный зонд. Будем его отмывать…
Морозов подмигнул и потащил кислородные баллоны вниз.
Вилечка решительно оторвала от синего мужика вцепившуюся женщину и увела на кухню, расспрашивать.
Мужик еще раз попытался хлебнуть из кружки, но Носов не дал.
– Пить хочу! – сказал он и вывалил язык, отчего еще больше стал похож на безумную собаку чау-чау.
– Вилена! – крикнул в кухню Носов. – Приготовь воды! Литров пять!
Синий мужик покачал головой:
– Не, я столько не выпью… Дай кружку! – вдруг потребовал он.
Прибежал запыхавшийся Морозов, сунул Носову желудочный зонд с воронкой и сказал:
– Толик нервничает, до конца смены меньше часа осталось. Я сказал, что еще долго, пусть себе ждет…
– Правильно, – одобрил Носов. – Сажай его на стул.
Вилечка, сгибаясь пополам, принесла из кухни пятилитровую кастрюлю с водой и таз. Носов выплеснул из кружки жижу, зачерпнул воды и протянул синему мужику.
– Пей!
Тот принял кружку и стал пить, морщась, будто ему дали невероятную гадость. Носов легко приподнял его и пересадил на стул, завел руки за спину (мужик совершенно не сопротивлялся), кивнул Морозову: держи и, придерживая синего за нижнюю челюсть, сказал ласково:
– Открой рот и покажи язык!
Заправив зонд до третьей метки, Носов стал методично промывать желудок. Когда кружка зашоркала по дну кастрюли, а таз до краев наполнился водой с коричневыми пленками, он скомандовал:
– Это вылить и еще литра полтора в кастрюлю.
Синий мужик стойко переносил процедуру, только глядел на Носова выкатив глаза и дышал со свистом носом.
Когда Носов убедился, что отмывать больше нечего, он быстро удалил зонд, и мужика передернуло, как от электрического тока. Он утерся синей ладонью и почти трезвым голосом сказал:
– Спасибо, ребята.
– Не за что, – ответил Носов и приказал: – Собирайся, поедем в больницу.
– Зачем? – удивился синий мужик. – Вы же все сделали. Я в порядке…
– Это ты так думаешь, – сказал Носов, и тут до него дошло, что тот еще ни о чем не догадывается. Он скомандовал Вилечке запросить место и, подняв мужика со стула, подвел к большому тусклому зеркалу, стоявшему в коридоре…
Из мутного полумрака зеркального стекла на мужика надвинулось синее, совершенно вурдалачье мурло. Он заслонился руками, закричал и, теряя сознание, опустился на пол. Носов понял, что перегнул палку, покопался в нагрудном кармане и достал пластмассовый флакончик из-под капель от насморка. Во флакончике был нашатырь, или, как его называли на скорой, «живая вода».
От «живой воды» синий мужик пришел в себя, и был он уже не синий, а нежно-голубой.
– Мужик! – сказал Носов голосом Арлазорова. – Ты посинел оттого, что пил… – И он показал на батарею бутылок на подоконнике.
– Кореша посоветовали. Я хотел андроповской купить, а они – рупь восемьдесят, рупь восемьдесят! – с тихой ненавистью пробурчал голубой мужик, и Носов подумал, что одним потенциальным убийцей стало больше.
Вилечка выглянула из коридора:
– Они спрашивают – какой диагноз?
– Отравление спиртовой морилкой, – объявил Носов.
– В центр отравлений Склифа, – почти тотчас же откликнулась Вилечка.
– Поехали! – в который раз за сутки скомандовал Носов.
Не сопротивляясь, мужик накинул брезентовую куртку и смирный, как щенок, спустился в машину. Здесь он, правда, ни в какую не соглашался лечь на носилки, пришлось посадить его на откидное креслице, а Морозов опять залез на свою «плацкарту». Вилечка страшными глазами показала ему на больного, но Морозов отмахнулся, плевать…
Расстроенный Толик, у которого через двадцать минут кончалась смена, недовольно ворча, терзал стартер…
– Толик, все в твоей власти! – усмехнулся Носов. – Теперь все зависит от тебя!
– Ага! Как же, от меня, – ворчал Толик, сдавая задом и разворачиваясь, – щас, будете там сидеть…
– Толик! Мы не будем там сидеть… Сдадим голубого… и домой.
Толик перестал ворчать и заинтересовался.
– А он чего, правда голубой? – спросил он, вкладывая в это слово совсем другой смысл.
– Правда! – ответил Носов, не замечая интонации Толика. – Не веришь – посмотри. Ты его раньше не видел, как баклажан был!
Толик, умирая от желания увидеть настоящего голубого – в середине восьмидесятых это было редкое зрелище, – остановившись на перекрестке, выглянул в салон. И застрял. Носов, которому стало неудобно, осторожно вытащил Толика и усадил на место.
– Гудят! Толик, зеленый! – говорил Носов ничего не слышащему водителю.
– Ага, – выдавил наконец окаменевший Толик, включил передачу и тронулся… на красный. Спас его только включенный маячок, – поперечные машины терпеливо пропустили сумасшедшую «скорую», которая стоит на зеленый и трогается на красный свет.
У отделения токсикологии Толик первым выскочил из машины и побежал открывать дверь салона… Он хотел еще разочек увидеть настоящего голубого! Правда, голубой мужик уже опять стал синим. Он отрезвел, пришел в себя, оценил обстановку и понял, что на улицу днем ему выходить нельзя, а вечером – тем более… Надеялся он на чудо и на советских докторов, которые мертвого могут из могилы поднять, а уж убрать его синюю окраску и подавно…
Носов постучал в белую дверь, запертую специальным психиатрическим ключом, синий мужик занервничал: такие двери он уже хорошо знал. Открыла высокая пышная медсестра, которая тут же удалилась, а Носов, Морозов и синий мужик вошли в приемную.
Им предстала нормальная картина. Наклонившись над столом, не садясь, что-то писал в карте врач.
– Что привезли? – спросил он, не оборачиваясь.
– Отравление спиртовой морилкой! – бодро доложил Носов, кладя сопроводиловку на стол.
– Он уже синий? – спросил доктор, не дрогнув.
– Да, – заинтересованно проговорил Носов.
Морозов слушал молча.
– Ну, пусть посидит.
Синий мужик сел, все еще на что-то надеясь.
Носов обошел стоящего врача и, наклонившись рядом, спросил негромко:
– А отчего он синий?
– В морилке содержится краситель – нигрозин, – охотно пояснил врач, – почти нетоксичный, окрашивает дерево в коричневый цвет, а человека, если он его выпьет, в синий. На этом многие накалываются.
– И что дальше? – спросил опять Носов. – Куда его?
– Как – куда? – удивился врач. – Домой пойдет, он же не самоубийца?
– Нет, – подтвердил Носов.
– Ну вот, – сказал доктор, – а через полгодика, когда выцветет…
За его спиной раздался стук, синий мужик во второй раз потерял сознание… Носов вздохнул и полез в карман за «живой водой»…
На подстанцию они, конечно, приехали с опозданием, на пятнадцать минут… Но, как оказалось, почти все бригады опоздали из-за авиакатастрофы… По холлу носились фельдшеры и врачи, таскали оборудование, проверяли ящики, пополнялись медикаментами и шприцами… Отработавшие бригады собирались в конференц-зале – рассказать о выполненной работе.
