Борис Громов - Это! Моя! Земля!
Едва выйдя из «караулки» мы услышали пока еще совсем тихое, но уже вполне отчетливое завывание доброй пары десятков двигателей. Звук, знакомый до боли по кавказским командировкам — идет большая колонна.
— Вот и Пантелеев возвращается, — мотнул головой в направлении ворот спецназовский «прапор». — Вы УАЗ свой чуть к забору подвиньте, а как колонна пройдет — в хвост пристраивайтесь. Они на склады пойдут сейчас, там плац здоровенный, как встанут — грузовики, думаю, под разгрузку пойдут, а наши все на «броне» останутся. Вот возле «бэтров» Пантелеева и ловите. Здоровенный такой мужик, тебя, конечно, пониже, но в плечах как бы не шире. И бритый наголо, как Котовский. В крайнем случае, у любого с «брони» спросите — покажут.
Поблагодарив прапорщика за совет, мы рассаживаемся в машину, а когда длинная вереница из полутора десятков зеленых армейских тентованных «Уралов» и «Камазов», сопровождаемых пятью бронетранспортерами-«восьмидесятками», неспешно закатывает через ворота и уходит куда-то вглубь территории учебного центра — едем следом.
Сразу поговорить с подполковником, которого я и без чьих-то подсказок моментально узнал по описанию, нам не удалось. Он, похоже, на головном БТР ехал, и к тому моменту, как мы вслед за замыкающим бронетранспортером на плац перед складами выкатили и из припаркованного УАЗа вылезли, его уже перехватил какой-то парень, с которым Пантелеев сейчас оживленно и, по лицам видно, вполне дружески беседовал. Не мешать же людям — не вежливо это… Собеседник подполковника, кстати, меня тоже заинтересовал. На вид — ничего в данных обстоятельствах и в этом месте необычного: высокий, худощавый, но крепкий, широкоплечий, с короткой стрижкой, одет в новенькую «горку». Среди бойцов в «Пламени» сейчас таких — двенадцать на дюжину. Зато вот автомат его… Насколько мне отсюда видно — изначально это был обычный АКМ, но вот сейчас… Как-то сразу сами собой вспомнились «народные мстители», про которых кантемировский майор рассказывал — столько на тот автомат было понакручено и понавешано. Нет, не подумайте плохого, это я в хорошем смысле. Так сказать, в приступе белой зависти. Сам уже давно на такой «обвес» для автомата слюни пускаю, да только уж очень дорого — не по карману было. Короче, что-то мне подсказывает, что это один из тех самых «партизан», не исключено даже, что их старший.
— Стой, руки вверх, стрелять буду! — раздается вдруг у меня за спиной. — Борисяныч, глазам своим не верю, ты ли это?
— Оба-на, — оборачиваюсь я на голос. — Митяй! А твоя светлость тут какими судьбами?
После крепкого рукопожатия мы обнялись, похлопывая друг друга по плечам.
— Аккуратнее, ведмедь, помнешь меня, маленького, — делано кряхтит Димка, прозванный за «субтильное и хрупкое» телосложение Бульдозером. — Закабанел-то как. Толстеешь брат, толстеешь.
— Хорош меня кошмарить, — широко ухмыляюсь я в ответ. — Типун тебе на язык, «толстею». И так скоро турник подо мной гнуться будет.
— А я о чем? — легонько тычет меня могучим кулачищем в плечо тот.
С командиром взвода подольского ОМОН лейтенантом Димой Марковым мы знакомы еще с тех времен, когда я был сержантом, а он — прапорщиком. В общем, очень много лет знакомы. Отличный парень, правильный. И надежный, как скала. И такой же крепкий. В ОМОНе вообще дохликов как-то не водится, народ весь физически развитый и тренированный, поэтому, чтобы заработать прозвище Бульдозер — нужно очень постараться выделиться на общем фоне. Диме это удалось.
— Нет, Митрий, я серьезно, тебя каким ветром сюда занесло?
— Попутным, Боря, попутным, — смурнеет лицом старый товарищ. — И не меня одного. Нас тут почти полный взвод, да плюс семьи.
— Это как так?
— Да вот так, — совсем помрачнел Дмитрий. — Мы же к Москве поближе, чем вы. Ну, и киданули нас туда немного раньше, когда еще почти ничего толком не понятно было… В общем были «двухсотые»… Много… Считай, почти целый взвод потеряли исключительно по начальственной дурости: вызвали, как на массовые беспорядки. С одними спецсредствами, без оружия.
— Я знаю кого?
Дима кивает.
— Подопригора, Буянов, Снежик…
— Твою-то мать!
— Вот-вот, — продолжает он. — Что в Отряде делалось — лучше и не представлять: бабы воют, дети плачут, бойцы ходят злые, как черти… А тут еще Шрама занесло, как старый «Жигуль» по гололеду…
— Серьезно занесло?
— Ай, не спрашивай, — Бульдозер только отмахивается. — Почти до взаимного мордобоя. Их с тезкой моим, Димкой Моисеевым еле растащили, а то б, думаю, они друг другу кадыки повыдирали.
Что да, то да, характер у командира подольского Отряда полковника Шрамко ангельским никогда не был. Резковат мужик, порой до излишней грубости. Но чтоб в такой ситуации так раздуть конфликт с собственными подчиненными, что собственный заместитель на тебя с кулаками бросился — этого я от Шрамко не ожидал. Знаю я подполковника Моисеева, он ведь спокойный, как танк, его из себя вывести — это ж очень постараться нужно. Смотрю, у Шрама получилось.
— И что теперь?
— Да ничего. Все, кто Дмитрия поддержал, собрали оружие и «сбрую», оседлали две «коробки», семьи в два «Урала», тех, что для перевозки личного состава, усадили и — «Адиос, мучачас! До свиданья, девочки!». Сначала думали тут, неподалеку, в Хлебникове, одну «жирную» оптовую базу под себя подмять и на ней забазироваться, но там серьезная банда засесть успела — сами могли не управиться, а семьями рисковать — желающих нету. А тут «летучим мышам» та же идея в голову пришла, вот мы и присоединились. Сам знаешь, большой компанией — оно веселее. А вы тут какими судьбами? Неужели тоже проблемы?
— Нет, Мить, у нас все гораздо спокойнее, хотя, без потерь тоже не обошлось. А тут мы по делу — одного очень нужного здешнему начальству человечка из Посада привезли и так, чисто в познавательных целях, что почем, уточнить. Почти что дипломатическая миссия, можно сказать, разглядываем, вынюхиваем и контакты наводим.
— Тоже дело нужное, — с понимающим видом кивает Дима. — А тут, на складах, чего разведываете?
— Подполковника Пантелеева ищем, как раз с целью потрепаться за жизнь в целом и оперативную обстановку в округе, в частности.
— Так вон же он стоит, — Марков машет рукой в сторону все еще беседующих лысого здоровяка и парня с понтовым автоматом.
— А то я сам не вижу, — скептически фыркаю я в ответ. — Только он сейчас, как видишь, занят. А в разговор незнакомых людей влезать — невежливо. Да и впечатление у них о себе можно создать не лучшее, решат сходу, что хамоватый наглец. Не, лучше я обожду малость.
