Александр Годов - Дьявольская радуга
— Ясно. А ведь ты когда-то был человеком? В том плане, что…
— Я тебя понял, — перебил Седьмой. — Да, был. Но какая теперь разница?
— Верно.
— Мы с тобой все равно пешки в игре Кивира. Кто знает, что с нами будет через десять минут, через час, через день? Эта тварь сильна, мы — слабы. Всё просто. И нам надо забрать свои жизни как можно дороже. Я так долго искал ответы. И очень надеюсь, что ты не выбросишь мою голову, словно мусор.
Душераздирающий крик прервал разговор. Тропов резко отскочил от кота, инстинктивно прикрыв грудь головой Седьмого. Тварь лишь широко улыбнулась, тяжелый взгляд вперился в землю. За жутким, диким, нечеловеческим воплем последовали другие. Словно тысячи людей заголосили в атональной музыке страданий.
Седьмой посмотрел под ноги кота и ужаснулся: миллионы лиц показались из-под песка, миллионы ртов открылись в полных боли и мучений криках, миллионы глаз уставились в затянутые паутиной небеса. Живые люди. У них не было носов и подбородков — лишь голая ровная поверхность, точно вырубленная из камня, а кожа по цвету напоминала слоновую кость.
— Мы пришли, — сказал кот, ухмыляясь. Его голос отчетливо слышался даже сквозь крики.
Седьмой пытался понять, где же находились тела всех этих несчастных, но логическое мышление отказывало работать. Лица располагались один над другим, да так близко, что их границы с трудом можно было разглядеть. И больше всего воображение поражала форма черепов: бедняги имели квадратные головы, словно творец специально намеревался использовать их как плитку.
Хмурясь, Седьмой бросил взгляд на кота. Мелькнула мысль: какого черта он раньше не заметил, что Тропов ходит по головам людей? Неужели морок?
— Мы пришли, — повторила тварь.
Огромная тень накрыла беглецов. Возле них завис колоссальных размеров куб. Один его вид внушал ужас. От него исходило ощущение всесокрушающей силы, а чуждость всему живому и неживому заставляло сознание сжаться до игольного ушка. В отличие от остальных кубов на гранях этого не было рисунков — ровная белая поверхность.
— Кивир ждет! — закричала тварь. — Хотите ли вы увидеть его?
Седьмой моргнул в знак согласия. С минуту ничего не происходило, однако затем он увидел, как тело твари воспарило. Лица принялись голосить с новой силой. Дрожа, Тропов начал что-то говорить, однако вопли заглушили все другие звуки.
Седьмой мысленно улыбнулся.
Добрались, мелькнула мысль. Столько мучений — и вот теперь конец пути. Сейчас он увидит Кивира и узнает ответы на все свои вопросы. Стоило ли страдать так долго и болезненно? Стоило ли обрекать себя на одиночество? Стоило ли бороться с тысячами тварями, дабы дойти до победного конца? Что если ответы его не устроят? И вернет ли Кивир тело? Неизвестность пугала.
Пренебрегая законами гравитации, тело Первого поднялось в воздух.
— Только не урони меня! — закричал Седьмой.
— Что?
— Я говорю: не урони меня!
Ответ Тропова потонул в воплях.
Седьмой пожалел, что лишился тела. Сейчас он не мог почувствовать ту легкость, охватившую Сергея, не мог на мгновение ощутить себя суперменом. Оставалось лишь смотреть по сторонам и ждать, когда же они доберутся до Кивира. Тропов летел спиной к стенке куба и сколько бы ни пытался повернуться в воздухе, однако ничего не получалось. Вдали Седьмой увидел кожистую мембрану, из которой они недавно вылезли. Казалось, она находилась на расстоянии тысячи метров, хотя по его ощущениям Сергей шел минут двадцать.
Сверкали звезды в просветах паутины, мигали красные волосяные шары.
— Тебе страшно? — спросил Тропов.
— Да, — честно ответил Седьмой. Смысла сейчас врать он не видел. — А тебе?
— И мне. Но мы сделали это — добрались до ублюдочного Кивира!
— Думаешь, мы выживем?
— Надеюсь на это, — Сергей на миг замолк. — Смотри!
Поверхность кожистой мембраны непрерывно колыхалась, поднимаясь и опускаясь. Иногда из расщелины появлялся длинный чуть изогнутый коготь. Седьмой сразу же узнал его. Гигантская тварь пыталась выбраться из туннеля. Проход был для нее то ли слишком узкий, то ли она ждала чего-то…
— Может, я еще выйду победителем, — с надеждой сказал Тропов. — Все эти монстры не сломили меня. Я вырвался! Я жив. Возможно, и тебе, Седьмой, что-нибудь перепадет.
— Может быть. Чего бы ты сейчас хотел?
— В смысле?
— Ну… Что бы ты хотел съесть, увидеть, почувствовать. Понимаешь?
— Я мечтаю о том, чтобы все от меня отстали.
Седьмой хмыкнул. Он вспомнил слова Кивира про то, что выхода из пирамиды нет. Получается, они навсегда останутся в этом странном и непонятном мире. Ради чего? Неизвестно.
— Сергей, а сколько тебе лет?
— Это так важно сейчас?
— Интересно просто.
— Мне тридцать три.
— Хм, я старше, — сказал Седьмой. — Раньше у меня была теория, что человек перерождается бесконечное число раз. В иудаизме есть даже такой изотерический термин: колесо Сансары. Мол, необходимо пройти несколько космосов, чтобы душа очистилась и освободилась. Понимаешь?
— Возможно.
— В свое время я даже нашел дневник, подтверждающий мои догадки. Вот только в действительности всё оказалось намного сложнее. И пирамида тому подтверждение.
— Пирамида? — спросил Тропов.
— Да, сейчас мы находимся в ней, — ответил Седьмой и тихо рассмеялся. — Кумакан говорил, что её устройство нельзя объяснить. Хотя я сомневаюсь. Возможно, он специально водил меня за нос.
Тропов промолчал. Седьмому очень захотелось посмотреть ему в глаза, чтобы попытаться понять его мысли и переживания. Эх! Теперь это только глупые желания!
Так они и летели до верхней грани куба, не произнося ни слова. Когда же неведомая сила, поднимавшая Тропова, повернула его тело на сто восемьдесят градусов, то Седьмой увидел Кивира. Он находился в окружении пятерых монстров, напоминавших человекоподобных муравьедов. От монстров исходил такой яркий голубой свет, что, казалось, они заполняли все свободное пространство куба. В руках они держали длинные копья с длинными наконечниками, испачканные зеленой жидкостью.
Кивир сидел в центре грани. Сейчас он не напоминал ни мальчика, ни куклу. Скорее что-то среднее — ребенок-игрушка, ребенок-труп. Жертва безжалостного маньяка. Человеческие части тела сменялись пластмассовыми протезами; вместо глаз красовались огромные пуговицы черного цвета; шрамы покрывали каждый сантиметр лица.
В двух метрах от Кивира стояли Кумакан и Тысяча-лиц. Брови Седьмого поползли вверх. Жирдяй выглядел таким же, как в первую встречу — на складках кожи не было ни царапины. Здоровый и невредимый! А Тысяча-лиц напоминал здорового человека!
