Фрэнсис Вилсон - Застава
Гленн остановился, перевел дыхание и продолжил:
— И что хуже всего, Магда, — тогда уже не останется НИКАКОЙ надежды! И этому не будет конца! Расалом сделается всесильным, непобедимым, бессмертным… Если он освободится сейчас, его никто уже не остановит. В прошлом его мог сдержать только меч. Но сейчас, когда весь мир находится в таком состоянии… даже если соединить рукоятку с клинком, его сила вряд ли ослабнет. ЕГО НЕЛЬЗЯ ВЫПУСКАТЬ ИЗ ЗАМКА.
Магда поняла, что Гленн собирается идти туда.
— Нет! — закричала она и обхватила его обеими руками, загораживая дорогу. Она ни за что не пустит его в замок. — Ты еще очень слаб, он уничтожит тебя! Неужели это не может сделать кто-нибудь другой?
— Только я! Никто другой не может! В конце концов это моя вина, что Расалом до сих пор еще существует, и я должен сам ее искупить.
— Почему твоя?
Гленн не отвечал. Тогда Магда решила поставить вопрос иначе:
— А откуда Расалом появился?
— Он был человеком… когда-то. Но потом отдался во власть темных сил, и они полностью изменили его.
Магда почувствовала, что во рту у нее пересохло.
— Но если Расалом служит темным силам, тогда кому служишь ты?
— Другим силам.
Она заметила, что он отвечает неохотно, но тем не менее продолжала настаивать:
— Это силы добра?
— Возможно.
— И давно?
— Всю свою жизнь.
— Но как же так получилось?.. — Магда боялась услышать ответ. — Как это может быть твоей виной, Гленн?
Он отвернулся в сторону.
— Мое имя не Гленн, меня зовут Глэкен. И я так же стар, как и Расалом. Это я выстроил замок.
* * *С тех пор как Куза спустился в яму за талисманом, он больше не видел Моласара. Сначала старик услышал, как тот пообещал пойти рассчитаться с немцами за то, что они без спроса ворвались в его дом — при этом голос его доносился уже откуда-то издалека — а потом бас боярина смолк совсем. В это время трупы снова зашевелились, и, выстроившись в колонну по одному, послушно двинулись вслед за своим повелителем, каким-то чудесным образом управляющим ими на расстоянии.
И вот Куза остался один среди холода и крыс, рядом с таинственным талисманом. Ему захотелось поскорее выбраться отсюда, но он терпел, потому что главным сейчас было выждать, пока все они — и рядовые, и офицеры — наконец-то погибнут. И в то же время профессор чувствовал, что ему очень хочется увидеть, как будет мучительно умирать майор Кэмпфер, испытывая на себе весь тот ужас, через который он заставлял пройти сотни и тысячи невинных и беззащитных людей.
Но Моласар велел ему ждать здесь. Со двора послышались приглушенные звуки выстрелов, и Куза догадался, почему боярин велел ему оставаться пока в подвале. Он не мог рисковать его жизнью: ведь в руках у профессора был сейчас источник его силы и власти, и любая шальная пуля могла помешать осуществлению их грандиозного плана. Через несколько минут стрельба стихла, и, оставив талисман на время внизу, Куза выбрался с фонарем из ямы, сразу же оказавшись в кольце бесчисленных крыс. Но они больше не беспокоили профессора — он был слишком возбужден, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Сейчас Куза с нетерпением прислушивался к звукам снаружи, ожидая возвращения Моласара.
И вот сверху донеслись знакомые тяжелые шаги. Но было ясно, что Моласар идет не один. Профессор направил луч фонаря в глубь туннеля, откуда шел звук, и увидел майора Кэмпфера, медленно бредущего прямо к нему. Куза вскрикнул и от испуга чуть не свалился обратно в яму, но потом его внимание привлекли остекленевшие глаза майора и застывшее на его лице безразличное отсутствующее выражение. Тогда только профессор понял, что эсэсовец уже мертв. За ним неуклюже ковылял и капитан Ворманн, тоже мертвый и с веревкой на шее.
— Я думал, может быть, тебе приятно будет посмотреть на эту парочку, — усмехнулся Моласар, прошествовав в комнату вслед за немцами. — Особенно вот на этого, который собирался построить лагерь смерти для моих соотечественников-валахов. Теперь остается найти твоего Гитлера и точно так же разделаться с ним и его подручными. — Он немного помолчал. — Но сперва надо позаботиться о моем талисмане. Ты должен подыскать для него в горах самое укромное и безопасное место. Только тогда я смогу спокойно использовать свою энергию, чтобы избавить мир от нашего общего врага.
— Да! — Куза почувствовал, как в радостном возбуждении затрепетало его сердце. — Он пока внизу.
Профессор снова спустился в яму, взял талисман и, сунув его под мышку, начал подниматься наверх. В этот момент Моласар отвернулся и отошел к стене.
— Заверни его! — потребовал он. — Он ведь сделан из драгоценных металлов и будет привлекать ненужное внимание, если вдруг кто-то заметит его у тебя.
— Конечно! — Куза достал со дна ямы старую холщовую обертку. — Я его заверну получше, когда выберусь отсюда на свет, а то мне здесь плохо видно. Не беспокойтесь, я уж позабочусь о том, чтобы…
— Сейчас же закрой его! — Приказ громом пронесся по пустой комнате.
Куза удивленно замер, не понимая, что могло привести Моласара в такое бешенство. Он считал несправедливым подобный приказной тон именно сейчас, когда они делали общее дело. Но в конце концов Моласар был боярином пятнадцатого века, и поэтому ему кое-что можно было простить.
— Хорошо-хорошо!.. — Профессор вздохнул и присел на корточки в глубине ямы, потом аккуратно расстелил на земле ткань и обернул ею талисман, а сверху прикрыл его вторым слоем помятой и полусгнившей материи.
— Молодец! — прогремел голос где-то позади профессора. Куза выглянул наверх и увидел, что Моласар перешел уже в другой конец комнаты, подальше от входа. — А теперь поспеши! Чем раньше я буду уверен а полной безопасности моего талисмана, тем скорее отправлюсь в Германию.
Куза заторопился. Как можно быстрее он выбрался из ямы и чуть не бегом бросился по извилистым коридорам подвала, а потом наверх, туда, где его ждал новый день. Причем новый не только для самого профессора и его народа; это был новый день для всего мира!
* * *— Это очень долгая история, Магда… Она тянется уже много веков. И я думаю, что сейчас у меня совсем не осталось времени, чтобы рассказать тебе все от начала до конца.
Магде показалось, что его голос стал звучать как-то глухо и будто бы издалека. Гленн сказал, что Расалом даже старше, чем иудаизм… А потом добавил, что они с ним одногодки… Но это невероятно! Мужчина, который так страстно любил ее, просто не мог быть каким-то реликтовым осколком прошлого. Он живой и реальный — настоящий человек из плоти и крови!
