Игорь Лесев - 23
— Он приехал совсем другим, как будто и не он вовсе, я просто не знаю, что делать.
— Успокойся, Наташа. Это все же военное училище, там все люди меняются.
— Да что меняются? На пятом курсе уже, не мальчик ведь. Здесь другое. Он как будто и не он, совсем другой человек, не мой сын, понимаешь?
— Не говори глупостей. Может, у него что-то случилось? Ты спроси. Может, он влюбился? Или проблемы какие.
— Думаешь, я не спрашивала? — тут Федченко стала плакать. — Спрашивала. Но он заладил только об этом Вите Лескове. Я понимаю, если бы он с ним дружил, но он его знает только потому, что Саша его друг. Зачем ему этот Лесков сдался?
— Говорят, — собеседница Федченко перешла на шепот, — что Лесков поубивал кучу народу в Столице, и мать свою в придачу.
— Да чушь все это! Я знала Витю, домашний мальчик всегда был. Сашке своему постоянно говорила, чтобы с Лесковым больше времени проводил, а не со своими дружками-собутыльниками да наркоманами.
— Ну, для тебя чушь, а люди в городе всякое говорят. По телевизору даже о нем передавали, его фотографии по Г. висят. Знаешь ли, за одни только слухи милиция людей не ищет. И то, что твой Максим интересуется Лесковым, совсем не удивительно.
— Клава, да он только о нем и говорит! Вчера приехал какой-то чужой, хотя мне говорили, что его в городе еще в среду видели. Я его встретила случайно возле подъезда Лескова, так он меня даже не узнал. Я ему: «Максим, сынок», — а он стоит и смотрит, как будто я ненормальная и к прохожему кидаюсь. Еле его забрала оттуда. Пришли к маме, а он не ест ничего, говорит, что не голоден. Так за все время к пище и не прикоснулся. Спрашивает про этого чертова Лескова, я ему говорю, что ничего не знаю, дескать, у Саши спроси, так он меня спрашивает, где Саша. Представляешь? — Федченко снова стала всхлипывать. — Спрашивает меня, где его родной брат.
— Ну мало ли… Всякое может быть.
— Клава, да он не знает даже номера мобильного Саши! Они ведь созваниваются чуть ли не каждый день! Сюда его вела, он на поворотах сбивался. Если бы не знала каждой его родинки, подумала бы, что это не мой Максим, поверь! А сегодня днем подслушала его разговор. С кем-то о библиотеке говорил и газетах.
— Ну это же хорошо!
— Он у меня всю жизнь читать не любит, а в библиотеку, даже когда в школе учился, не ходил. Как только он ушел из дому, я набрала последний номер, по которому он говорил. Не знаю, зачем это сделала, материнское чувство подсказало, что что-то не так. И ты знаешь, на том конце трубку подняла женщина и спросила: «Димочка, что-то еще?» Я тут же положила трубку, но голос этой женщины мне показался знакомым. Я полдня проходила, вспоминая, где я его могла слышать, и вспомнила. То была Таня Обухова.
— Танька Обухова? Она ведь уехала из Г. после смерти сына. Куда-то под Столицу. Я слышала, что от смерти сына она совсем свихнулась, оккультизмом занялась, с людьми страшными связалась.
— Ну не знаю, с кем она там связалась, но мне не понятно, почему мой Максим звонил ей. Все это…
Их диалог был прерван самым бесцеремонным образом щенком, который выспался и, решив вылезти из будки, увидел меня и с озорным лаем бросился к моим ногам.
— Кто здесь? Максим, это ты?
Я услышал скрип скамейки. Федченко направлялась к углу дома, за которым стоял я. Убежать куда-то даже со здоровой ногой у меня времени уже не было. Что ей сказать? Придумать за пару секунд, что сказать женщине, находясь в розыске по подозрению в серии убийств, да к тому же одетым в форму ее сына, было весьма сложно. Я зажмурился и приготовился к крику и, быть может, обмороку. Через две секунды крики я действительно услышал, но они раздались одновременно с оглушительным лаем Аделаиды. Умная собака выпрыгнула прямо перед Федченко и не пускала ее за угол дома, за которым притаился я. Огромная собака испугала не только Федченко, но и ее собеседницу.
Щенок, из-за которого все и началось, резво спрятался в будке, откуда раздавалось его испуганное повизгивание, а я тем временем стал обходить дом по периметру и остановился уже на противоположной его стороне. Аделаида, как только я скрылся, перестала лаять и куда-то убежала, до смерти перепугав двух женщин. Некоторые мои знакомые глупее этой собаки.
— Чья это собака?
— Не знаю, первый раз ее вижу. Огромная какая!
Тетки еще какое-то время обсуждали «дикого пса» и коммунальные службы, которые должны «отстреливать бешеных собак», а затем перешли к теме сегодняшнего утра.
— А что милиция говорит?
— Говорят, что взлом. Скорее всего, малолетки какие-то, так как профессионалы так не проникают в дома. Самое удивительное, что ничего ценного не пропало. Пожрали на кухне и устроили кавардак в комнате детей. Может, там деньги искали, черт их поймешь.
— Здесь будешь сегодня ночевать?
— Ты что? Одна? Нет, конечно, к маме пойду.
— Почему одна? А Максим?
— Знаешь, Клава, — Федченко сделала паузу, — я почему-то боюсь с ним оставаться наедине.
У меня дико заныла нога, а еще через несколько секунд тетки попрощались и соседка (собеседницей оказалась та самая соседка, которую я видел перед проникновением в дом Федченко) пошла к себе, а тетя Наташа скрылась в доме.
Я сел на холодный цемент и, вытянув ноги (так боль чуть ослабла), стал размышлять. Во-первых, я получил важную информацию. Димка Обухов теперь в теле Макса Федченко. Во-вторых, ночевать здесь сама Федченко не намерена и дом или, по крайней мере, летняя кухня снова в моем распоряжении. Другое дело, что пользоваться этим совершенно нецелесообразно, так как в любую минуту сюда могут нагрянуть гулу. Ну, в общем, пока так.
В этот момент зазвонил мой мобильный. Я посмотрел на экран телефона: «Номер не определен». Может, милиция разыскивает?
— Да.
— Э-э-э… Витя? — на том конце явно не ожидали, что я отвечу.
— Да. Кто это?
— Макс. Максим Федченко, брат Сани. Помнишь такого?
— Конечно, Макс. Рад тебя слышать, — я говорил тихо, все-таки в доме была Федченко, — Как твоя учеба?
— Э-э-э… Нормально. А ты где?
— А я сейчас в городе. А ты где?
— И я тоже. Давай встретимся.
— Отличное предложение, Макс. У меня сейчас столько проблем, хоть кому-то о них расскажу.
— Может, прямо сейчас встретимся? Я тебе все проблемы помогу решить.
— Нет, Макс, прямо сейчас не получится. Мне нельзя показываться днем на улице, давай ближе к полночи.
— Э-э-э… Хорошо. А где?
— Где? — я задумался, встречу необходимо было назначить как можно дальше от кладбища, чтобы эти твари подольше держались от меня на расстоянии. — Давай возле «Блудного сына».
