Клайв Баркер - Проклятая игра
— Извините, ничем не могу вам помочь, — сказал он.
— Вы уже отдали их, что ли? — Марти положил руку на плечо Галифакса. — А?
— Я не волен рассказывать вам что-либо.
— Я друг.
Галифакс оглядел Марти.
— Я поклялся, — сказал он с таким видом, будто дело завершено.
Марти продумал, каковы должны быть его действия после подобной заминки: Галифакс признается, что что-то знает, но отказывается сообщать детали. Что теперь? Выбить из него все?
— Джо в большой опасности.
— О, да, — пробормотал Галифакс. — Вы думаете, он не осознает этого?
— Я могу помочь ему.
Галифакс покачал головой.
— Мистер Уайтхед был ценным покупателем многие добрые годы. Я не знал человека, который любил клубнику так, как он ее любил.
— В настоящем времени, — заметил Марти.
Галифакс продолжал, хотя его и прервали:
— Он бывало, приходил сюда сам, до того, как умерла его жена. Затем перестал заходить. Но все еще покупал фрукты. Приходил кто-то и забирал их для него. И на Рождество всегда присылал большой чек на подарки детям. Чеки до сих приходят. Все еще посылает деньги для них.
Оса села на тыльную часть его руки, где подсыхал сладкий сок персика или чего-то другого. Галифакс позволил ей его попробовать. Марти он понравился. Если Галифакс не хочет передать Марти информацию добровольно, то он не найдет в себе сил выудить ее испугом.
— Теперь вы приходите сюда и говорите, что его друг, — сказал Галифакс. — А откуда я знаю, что вы говорите правду? У людей есть такие друзья, которые режут им горла.
— У него особенно.
— Правильно. Так много денег и так мало людей, которые заботятся о нем, — Галифакс смотрел с тоской. — Мне кажется, что я должен скрывать его бегство, что вы об этом думаете? Или есть кто-то другой, кому он может довериться, во всем мире?
— Да, — признался Марти. То, что сказал Галифакс, было верно и очень жалко, и ему нечего было сказать, чтобы его разубедить.
— Спасибо, — сказал он, прожевав урок, — извините, что оторвал вас от работы.
Марти направился к магазину. Он сделал несколько шагов, прежде чем Галифакс сказал:
— Вы были одним из тех.
Марти повернулся на каблуках.
— Что?
— Вы были тот самый, кто приходил за клубникой, я вспомнил вас. Только вы выглядели немного по-другому.
Марти пробежал рукой по многодневной бороде; стрижка стала в эти дни забытым искусством.
— Нет, не волосы, — сказал Галифакс. — Вы были крепче. Я не думал.
Марти нетерпеливо ждал, пока Галифакс не закончит свою прощальную проповедь. Его мозги уже настроились на другую возможность. Только тогда, когда он повернулся на слова Галифакса, то осознал, что тот изменил свое мнение и собирается рассказать. Он поманил Марти.
— Вы думаете, что сможете ему помочь?
— Может быть.
— Я надеюсь, что кто-то сможет.
— Вы видели его?
— Я расскажу вам. Он позвонил в магазин, попросил меня. Смешно, но я узнал голос тут же, после стольких лет. Он попросил меня принести ему немного клубники. Сказал, что не сможет прийти сам. Это было ужасно.
— Почему?
— Он был так напуган, — Галифакс помолчал, подыскивая правильные слова. — Я помню его, он такой большой, вы знаете? Впечатляющий. Приходил в магазин и все глядели на него. А теперь? Сократился до нуля. Страх с ним это сделал. Я знаю, что с ним это случилось. Моя золовка, то же самое с ней было. У нее был рак. Страх убил ее за несколько месяцев, а не опухоль.
— Где он?
— Я же говорю вам: я вернулся домой и не сказал никому не слова. Просто выпил полбутылки виски залпом. Никогда такого в жизни не делал. Я просто хотел прогнать ту картинку — как он выглядел — из своей головы. Это просто выворачивало мне желудок, слушать его и глядеть на него, такого. Я имею в виду — если такие, как он, испуганы, какой шанс у нас, всех остальных?
— Вы в безопасности, — сказал Марти, надеясь, что месть Европейца не распространится на поставщика клубники Старика. Галифакс был хорошим человеком. Марти, глядя на круглое, красное лицо, понял, что потрясен этим.
Здесь добро. Пороки тоже, конечно, — грехи охапкой, быть может. Но добра было достаточно, и не важно, сколь много у этого человека разных пятен. Марти захотелось наколоть дату осознания подобного факта на своей ладони.
— Там отель, — продолжал говорить Галифакс, — его еще называют «Орфеем», иногда. Это вверх по Эдгваер Роуд; на Степл Корнер. Ужасное, жалкое место. Я не удивлюсь, если узнаю, что он ждет банду убийц.
— Он там один?
— Да, — Галифакс вздохнул, размышляя, как проходит и падает могущество.
— Может быть, — предположил он вдруг, — вы сможете отнести ему несколько персиков?
* * *Галифакс пошел в магазин и вернулся с потертым экземпляром «Атласа Лондонских улиц: от A до Z». Пролистал порыжевшие от времени страницы, ища нужную карту, все время выражая свое уныние по поводу такого поворота событий и надежды, что события все-таки обернутся к лучшему.
— Вокруг отеля куча улочек, — объяснил он, — а карта, боюсь, слишком старая.
Марти поглядел на страницу, которую выбрал Галифакс. Облако, несущее дождь, который уже вымочил Килбурн и всю округу к северо-западу, закрыло солнце, когда грязный палец Галифакса прочертил маршрут через карту — от главной улицы Холборна к отелю «Обитель Демонов».
XIII
В отеле «Обитель демонов»
67
Каждое поколение представляет Ад по-своему. Территория его изучена до смехотворности и почва ее взрыхлена; его ужасы пересмотрены и, при необходимости, переделаны под существующие в настоящий момент зверства; его архитектура прошла перепланировку, чтобы устрашить взор современных проклятых. В ранние века Обитель Демонов — первый город Ада — возвышалась на вулкане, и молнии разрывали облака над его вершиной, и на склонах его жарили яичницы, для того, чтобы поддержать силы падших ангелов. Сейчас такая зрелищность принадлежит Голливуду. Ад переместился. Ни молний, ни всплесков пламени.
На пустыре, в нескольких сотнях ярдов от шоссе, он обрел новое воплощение — дряхлое, разрушенное, запущенное. Но здесь, где атмосфера уплотнена дымом и копотью, второстепенные ужасы приобретают новую жестокость. Небеса каждую ночь похожи на Преисподнюю. Уже не «Орфей» — здесь и далее называемый «Обителью Демонов» — Отель.
* * *Когда-то это было впечатляющее здание и оно могло бы еще стать таким, если бы его хозяева приложили бы к этому усилия. Но задача восстановления и перестройки такого громадного и старомодного отеля была, видимо, финансово необоснованной. Когда-то давно огонь изуродовал дом, спалив первые три этажа прежде, чем был остановлен. Четвертый и остальные этажи были закопчены дымом и едва демонстрировали знаки прежней славы и величия отеля.
