Брайан Ламли - Хаггопиана и другие рассказы
Но, конечно, я сделал заявку и на зеркало, и на дневник Баннистера Браун-Фарли, и приобрел обе вещи.
— Продано мистеру… м-м-м… мистеру де Мариньи, верно, сэр? Думаю, точнее будет — продано мистеру Анри-Лорану де Мариньи за…
За бешеные деньги.
Торопливо шагая к серому каменному зданию, ставшему моим домом с тех пор, как отец отослал меня из Америки, я невольно удивлялся романтическому глупцу внутри, который слишком часто толкает меня тратить деньги на побрякушки такого рода. Явно унаследованная черта, которая, наряду с любовью к темным тайнам и загадочным, древним чудесам, без сомнения, впечатана в мою личность как клеймо известного на весь мир отца, великого новоорлеанского мистика Этьен-Лорана де Мариньи.
Тем не менее если зеркало и впрямь когда-то принадлежало этой ужасной правительнице… Ну, оно станет замечательным добавлением к моей коллекции. Я повесил его между книжными полками, в компании с Джеффри, По, д’Эрлеттом и Принном. Поскольку, конечно, легенды и мифы о нем, которые я читал и слышал, это всего лишь легенды и мифы, ничего больше. Боже упаси!
А ведь следовало бы быть осмотрительнее — учитывая мои всевозрастающие познания о странных таинствах ночи.
Дома я долго сидел, просто восхищаясь зеркалом, разглядывая его блестящую бронзовую раму с прекрасными, рельефными змеями и демонами, вампирами и афритами — прямо картинка из «Арабских ночей». И поверхность зеркала выглядела совершенной даже в лучах вечернего солнца и, отражая их, заливала комнату феерическим светом.
Зеркало Нитокрис!
Нитокрис. Такая женщина действительно существовала или чудовище, как кому нравится. Царица VI династии, которая с трона в Гизехе правила трепещущими от страха подданными железной рукой и однажды пригласила всех своих врагов на празднество в подземный храм, а потом затопила их водой Нила, приказав открыть затворы шлюзов. Зеркало позволяло ей заглядывать в преисподнюю, где чванные шогготы и создания Темных Сфер пьют и развлекаются, предаваясь безудержному вожделению и разврату.
Только допустите на мгновение, что это правда — что мерзкое зеркало положили в гробницу, а потом живьем замуровали там Нитокрис! Как оно могло попасть к Браун-Фарли?
Между тем было уже девять, и свет за окном заметно угас, и зеркало превратилось лишь в тусклое золотистое мерцание на другом конце комнаты. Я включил лампу, решив почитать дневник Браун-Фарли. И тут же, стоило взять в руки маленькую плоскую книжечку, она, похоже, автоматически открылась на часто используемой странице, и я углубился в историю, которая начала разворачиваться передо мной. Казалось, автор — человек скуповатый, поскольку страницы были слишком густо исписаны неразборчивым почерком, от края до края и сверху донизу, и между строчками вряд ли было больше восьми дюймов. А может, он просто торопился, когда писал, и не хотел тратить время на переворачивание страниц?
Самое первое слово приковало мое внимание — Нитокрис!
В дневнике рассказывалось, как Браун-Фарли услышал, что какой-то старый араб продает на рынках Каира знаменитые антикварные предметы. Этого человека схватили и посадили в тюрьму за отказ объяснить властям, откуда у него эти сокровища. Однако каждую ночь он призывал на головы своих тюремщиков такие жуткие кары, что в конце концов, просто из страха, его выпустили. И он благословил их от имени Нитокрис! Однако Абу Бен Рейс не был выходцем из клана, где клянутся ее именем или проклинают во имя нее! Он был не из Гизеха, даже не из Каира. Его племя кочевало далеко на востоке, за пределами великой пустыни. Откуда, в таком случае, ему стало известно имя Нитокрис, или он где-то прочел о нем? Поскольку, благодаря странному капризу судьбы и происхождению, Абу Бен Рейс обладал редким качеством — знал многие другие языки, не только свой собственный.
Около тридцати пяти лет назад необъяснимым образом попавшие в руки Мухаммеда Хамада предметы навели археологов масштаба Герберта Е. Винлока на мысль о возможном обнаружении гробницы жен Тутмоса III. Точно так же и теперь идея того, что Абу Бен Рейс может обладать знаниями о древних захоронениях и, в особенности, о гробнице царицы древнего ужаса, заставил Браун-Фарли отправиться в Каир искать свою удачу.
По-видимому, он не поехал туда неподготовленным: в дневнике было множество отрывков легенд, имеющих отношение к древней царице. Браун-Фарли точно скопировал целые куски из «Заметок о Нитокрис» Вордли и, в особенности, параграф о ее «магическом зеркале»:
«… было оставлено их жрецам отвратительными подземными богами еще до того, как возникли самые ранние цивилизации Нила — зеркало, служившее «вратами» к неизвестным сферам и дьявольски ужасным мирам. Ему поклонялись доимерские нуахиты в Пратлии на заре воцарения человека на Земле, а со временем нефрен-ка в черном склепе на берегах Шибелии. Его сравнивают со Сверкающим Трапезохедроном, и кто может сказать, что отражается в его глубинах? Возможно, даже Скиталец Тьмы богохульствовал перед ним! Оно было украдено и спрятано в лабиринтах Киза, где царствуют летучие мыши. Несколько столетий никто его не видел, а потом оно попало в грязные лапы Нитокрис. Враги заточили ее в тюрьму, в компании одного этого зеркала, полностью отдающую себе отчет в том, что к завтрашнему утру камера смертника будет пуста, если не считать зловещего, блестящего зеркала на стене. Она много раз намекала, кто именно в полночь выглядывает из этих оправленных в бронзу «врат». Однако даже сама Нитокрис должна была опасаться запертых в зеркале чудовищ, и у нее хватало ума в полночный час разве что мимолетно заглядывать в него…»
В полночный час! Почему бы и нет? Было уже десять. Обычно в это время я уже готовился лечь спать, однако сейчас сидел здесь, так увлекшись дневником, что тут же выкинул из головы всякую мысль о сне. Наверно, было бы лучше, поступи я иначе…
Я читал. Браун-Фарли, в конце концов, нашел Абу Бен Рейса и накачивал его алкоголем и опиумом до тех пор, пока не добился того, чего не сумели сделать власти. Старый араб выдал ему свою тайну, хотя дневник намекал, что это оказалось нелегко. И на следующее утро Браун-Фарли на верблюде по заброшенной дороге отправился в раскинувшуюся за пирамидами пустыню, где находилось первое захоронение Нитокрис.
Однако в описании всех этих событий были огромные пробелы — целые страницы оказались вырваны или густо замазаны, как будто писавший посчитал, что текст слишком многое открывает, и еще встречались беспорядочные, бессвязные упоминания о каких-то таинственных смертях в районе захоронения. Если бы я не знал этого исследователя как фанатичного собирателя (его потрясающая коллекция отличалась невероятным разнообразием) и не понимал, что он рабски трудился, одержимый поисками второй усыпальницы Нитокрис, и ради этого вел раскопки в жутких, странных местах, я счел бы, что он не в своем уме, судя по последним страницам дневника. Но, даже зная о нем все это, я отчасти воспринимал его как безумца.
