Майк Гелприн - Самая страшная книга 2017 (сборник)
– Думаешь, ты невосприимчив? – прошептала она. – Не-е-ет. И у тебя под фуражкой субстрат.
– Давай-давай, пошла на выход, шевели булками, – заорал тот в ответ, скрывая за грубостью неожиданно накатившую волну иррационального страха. Машинально сорвал идиотскую фуражку с головы, смял ее в руках, затем спохватился, нахлобучил обратно.
Крепин надевал форму только на выезды в отдаленные деревни, обычно она вызывала у местных уважение – не то что у избалованных жителей райцентра. Но сейчас он и вправду почувствовал себя в ней дурак дураком.
У выхода Евдокимова неожиданно встала как вкопанная, загородив дорогу остальным, вперив остановившийся взгляд куда-то в темную пустоту.
– Что-что? – переспросила она, непонятно к кому обращаясь. – А, поняла. Хорошо.
Обернулась к Галине Степановне Матвеевой – глаза в глаза, почти в упор.
– И ты, жопа в платке дырявом, тоже субстрат, – сообщила она ей.
– Оссподи, – отшатнулась тетка, пытаясь защититься крестным знамением.
А Наталья Сергеевна сразу как-то обмякла, без сопротивления позволила застегнуть на запястьях наручники и увести себя в «уазик». И более уж ни на что не реагировала, вопреки опасениям Крепина.
В избе царило многодневное запустение и беспорядок. Незастеленные постели и разбросанная повсюду одежда в комнатах. Немытая посуда на кухне и кастрюля с чем-то тухлым на печи. Там же, на кухне, возле разбитого окна, на полу, в дурно пахнущей луже валялась штора. Левее, ближе к столу, пол был усеян осколками разбитого ноутбука.
– Топталась она на нем, что ли? – пробормотал участковый.
А подошедший следом эксперт подобрал с пола деталь, представляющую собой угловую часть корпуса, и показал Крепину.
– Кровь? – переспросил капитан.
Эксперт кивнул.
– Занеси-ка это в протокол, Паша. Что же, выходит, она охерачила сына ноутбуком, потом оттащила в погреб и стала «лечить» уколами с соляркой? От чего тот и умер окончательно?
– Предварительно так. А дальше, как говорится, вскрытие покажет.
– Куда ж только жизнь катится, – сказал капитан. – Сколько лет работаю, но с таким еще не сталкивался. Ладно, пора заканчивать. Граждане понятые, пройдите сюда. Подпишите, пожалуйста, протокол. Вас, дедушка, как величать?
– Анисимов я, – с достоинством ответил старик. – Петр Иванович.
– Анисимов из Анисимовки?
– Так ведь прапрадеды мои деревню и строили.
– Ишь ты, – удивился Крепин. – Подписывайте, здесь и здесь. И вы, Галина Степановна. Нужны будут еще паспортные данные ваши. С собой, конечно, нет паспортов?
– Мой паспорт дома, – сказал Анисимов. – Чего его таскать-то по деревне?
– И мой тоже, – сказала Матвеева.
– Ну да, ну да, – согласился капитан. – Сейчас тогда к вам проедем. Скажите, а муж ее где? Отец Андрея?
– Помер давно, – сказал участковый. – Лет этак семь тому назад закрыли его за поножовщину пьяную. Потом на зоне сгинул. Официально – несчастный случай на лесоповале.
– Другие родственники есть?
– Нет никого, – отозвался Анисимов. – Одни они так и жили.
– На что жили-то? – спросил капитан.
– Так это… Продавщицей же она у нас в магазине работала… Андрей подрабатывал, на стройках помогал, дрова колол людям.
– Раньше подрабатывал, – вмешалась Матвеева. – А в последнее время Андрейка природу изучать начал, в лес много ходил, потом в Интернете со знающими людьми общался. Я-то тоже за грибами люблю с детства ходить, вот он и делился со мной кое-чем. Рассказывал о всяких ужасах. О слизевиках, например, – оказывается, есть такие… Грибоподобные животные! И другие есть, забыла название, муравьев зомбируют… Андрейка хотел в институт поступить и на миколога выучиться. Мамка-то его, Наталья, сильно злилась от этого. Хотела на стройку его определить, чтоб заработал, а он не пошел.
– А родственников, говорите, нету? Что ж, может, это и к лучшему. Потом еще пробьем на всякий случай…
– Конечно, к лучшему, – сказал участковый. – Как о таком родным рассказывать…
Капитан кивнул.
– Хоть не глухарь, и то хорошо. Думаю, можно уже и ехать. Мы с вами, граждане понятые, сейчас по вашим домам, как я уже говорил. Паспортные данные в протокол вставим. Потом мы уже поедем, подозреваемую увезем. Вам, Сергеич, вдвоем с Пашей труповозку ждать. Сдадите тело по всей форме. Сергеич, потом опечатаешь избу и погреб. И домой, в Ахтуз. Паша у тебя переночует, ладно?
– Да не вопрос, – сказал участковый. – Только ночевать нам, по ходу, здесь придется. Труповозку часа три-четыре ждать, не меньше. Если они вообще поедут ночью.
– Ну как получится. Тогда завтра, во второй половине дня, оба к нам, в отделение. Сергеич, твои показания нужны будут. И вас, гражданка Матвеева, мы еще вызовем. Все ясно? Ну тогда вперед, поехали, что ли.
– Товарищ капитан, – Галина Степановна ухватила Крепина за рукав. – Вы скажите, пожалуйста. Что теперь с ней будет, с матерью-то?
– Что будет, что будет, – проворчал капитан. – Лечить ее будут. Хотя по мне – для чего таких лечить? Только государственные деньги на них тратить. Я бы таких в расход пускал… Незачем ведь им жить-то. Незачем.
Проводив «уазик» сотрудников криминальной полиции взглядом, участковый Сергеич закурил уже черт знает какую по счету сигарету и подошел к анисимовцам, до сих пор стоявшим возле забора.
– Чего ждем? – спросил он, пыхнув дымом. – Кончилось шоу, увезли ее.
– Слышь, участковый, – спросил кто-то. – А что, правда, что Наталья сына своего убила?
– Правда, – проворчал Сергеич. – Совсем с катушек съехала баба. Полная шиза. А я так одного понять не могу. Вот вы, вы все. Вы же рядом жили. Неужели не видели ничего, не замечали? Неужели не ясно было, что с человеком что-то неладное творится?
– А что мы?.. Мы ничего… – забормотали в толпе.
– Так ведь она нормальная была всегда, – сказал какой-то пожилой мужчина. – Я сосед ихний, вона мой дом, дальше по Нижней. Мы общались часто. А месяц назад за ягодами ездили толпой, я и возил, у меня грузовик свой, ГАЗ-66. Так вот она потерялась, отбилась от всех. Искали ее – не нашли… А она через пять дней сама как-то вышла. С тех пор и сдвинулась, видать. Изменилась она. Злая стала, задумчивая… Агрессивная. Общаться уже ни с кем не хотела. Ну так ведь никто ж не думал, что до такого дойдет. А ведь тайга – она такая, с ней шутить нельзя… За пять дней кого хошь с ума сведет… Тем более она, говорят, в мертвый поселок забрела… От нее, правда, я этого не слышал. Да и не разговаривали мы с тех пор особо…
– Вот-вот, и я об этом, – вздохнул участковый, бросив недокуренную осточертевшую сигарету себе под ноги, в грязь. – Эх, вы, люди…
