Алексей Федотов - Наследники Ост-Индской компании
Сергей Владимирович вдохновенно говорил, как никогда раньше. Англичане, казалось, внимательно его слушали. Но где‑то через час один из них покашлял и на ломаном русском языке сказал, что им очень неловко, но они плохо говорят по–русски и не поняли почти ничего из того, что он им рассказывает, поэтому, может быть он лучше отдохнет, а то, наверное, уже устал говорить.
Тайное общество
Пока Сергей Владимирович так пытался просветить англичан на тему, что думал Карл Каутский о британском империализме, в комнате Людмилы Владимировны происходили вещи намного более серьезные. Начать с того, что в комнате ее была потайная дверь, о которой не знал никто в доме. Эта дверь вела в большое подземное помещение, в котором находились большая статуя Кали и ритуальные принадлежности ее культа.
Зоя Георгиевна уже была здесь однажды. А сэр Джон и Элизабет с одобрением осматривали подземную залу.
— Ну что же, — сказал сэр Джон, обращаясь к директору интерната и заместителю министра. – Вас пока лишь две в России, но у вас есть реальная власть над людьми и возможность реализовывать планы нашего общества. И совсем неплохо, что вы обе женщины: ведь Кали тоже женщина.
Зоя Георгиевна была председателем российского отделения международного тайного общества «Наследники Ост–Индской компании», а Людмила Владимировна руководителем его регионального отделения. Обе прошли через инициацию, связанную с различными отвратительными ритуалами; причем Зою посвящал сам сэр Джон Эктон еще двадцать лет назад, а Людмилу уже Зоя пять лет назад. Она объяснила ей и как устроить ритуальное помещение в ее особняке.
То, что общество было названо лордом Джоном «Наследники Ост–Индской компании» имело два смысла. С одной стороны подразумевалось сходство Ост–Индской компании, являвшейся своего рода государством в государствах с современными транснациональными корпорациями. С другой стороны — подчеркивалась преемственность в служении тем духам, от которых Эктон получил власть.
Элизабет была посвящена им еще сорок лет назад, и в свои шестьдесят лет выглядела на двадцать. Единственной ее слабостью был страх видеть медленное разложение людей при жизни, помимо своей воли, она проецировала это на себя, поэтому ей и стало не по себе в интернате. Но внешне ничто не выдавало внутренних переживаний. А вот на Зое с Людмилой время не остановилось, и они с завистью смотрели на Лиз.
— Нужно было обговаривать все условия при подписании контракта, — насмешливо сказал сэр Джон, поняв их невысказанные мысли. – Но у нас сегодня есть вещи более важные. Где этот Григорий Александрович?
— Я звонила, через час его привезут сюда, — ответила Зоя Георгиевна.
— Тогда думаю, что нам не имеет смысла задерживаться здесь. Я хочу поговорить с ним сразу же, как он приедет. Но это явно должно произойти не в этом месте.
Потом Эктон обернулся к Людмиле:
— Мне понравилось, как ты пытаешься поставить дело у себя в интернате, да и во всем этом городе. Но мне не нравится другое: почему, несмотря на все твои попытки превратить жизнь здесь в ад, отсутствует ощущение безнадежности и отчаяния? В чем сила этого игумена Аристарха?
Затем он обратился к Зое:
— Как ты думаешь, эти полусумасшедшие начальники местной соцзащиты согласятся официально продать этого игумена на опыты зарубежной медицинской компании?
— Разве это возможно? – удивилась Людмила.
— Мы везем юриста, который сумеет сформулировать это так, чтобы не расходилось с местным законодательством, — криво усмехнулась заместитель министра.
— Тридцать тысяч долларов им хватит? – спросил сэр Джон.
— Думаю, что нет, — покачала головой Зоя. – И тридцать тысяч евро также мало.
— Что же, дадим им тридцать миллионов в наименьшей валюте.
— А если они не согласятся? – спросила Людмила.
— Это будет досадно, но нерешаемых вопросов нет. Вы обе не можете подписывать эту сделку, потому что вы уже принадлежите Кали; это должен сделать кто‑то из этих двоих, мне все равно кто. А сейчас нам пора идти встречать этого профессора.
Юрист
Машина немного запаздывала, и поэтому Зоя Георгиевна начала уже нервничать, и даже вышла во двор ее встречать. Вскоре автомобиль въехал во двор. Из него покачиваясь вышел Григорий Александрович и, пристально глядя на заместителя министра, заплетающимся языком произнес:
— Время не пощадило тебя, Зая! Подумать только: ведь из‑за тебя я бросил жену!
Он подошел к Зое Георгиевне, обнял ее и хотел поцеловать в губы, но потом передумал и поцеловал ее в лоб. Слова профессора и его жест страшно оскорбили заместителя министра, и она презрительно прошипела:
— Можно подумать, что сам подарок!
— Какой уж там подарок! – махнул рукой Григорий Александрович. – Я уже списанный отработанный материал.
И тут он обнял Зою и заговорщицки прошептал ей на ухо:
— Ты знаешь, я тут читал Евангелие…
— И? – скривилась последовательница оккультной секты.
— Так вот там рассказывается про гробы, которые снаружи очень красивы, а внутри полны всякими продуктами разложения.
— К чему это ты?
— Да вот у меня была одна подружка гинеколог. Она мне говорила, что внешность женщин очень обманчива, но ее с зеркальцем не обманешь. На кресле она видела у пациенток скрытое от остальных: эрозии и гнойники внутри молодых расфуфыренных красавиц и абсолютно здоровых немолодых женщин. Но есть и душевные гнойники и эрозии, которые не увидит даже гинеколог. А я вот как‑то не разглядел тебя в свое время…
— Скотина! – вскрикнула Зоя Георгиевна и не влепила Григорию Александровичу пощечину только потому, что к ним подошел юрист до этого деликатно стоявший поодаль.
— Петя, пойдем сейчас к сэру Джону, – сказала сразу взявшая себя в руки заместитель министра. – А ты хоть умойся перед тем, как встречаться с таким лицом! — бросила она профессору.
— Если мне за это нальют коньяка! – заявил тот.
Зоя не выдержала, плюнула на землю и смачно выругалась.
— Пусть его покормят и дадут коньяка, только немного, – сказала она подошедшей к ним Людмиле Владимировне. – А сэр Джон пока поговорит с Петром.
Эктон решил принять юриста и врача в домашнем рабочем кабинете Скотниковой. Это была комната площадью около тридцати квадратных метров, поклеенная черными обоями с непонятными узорами. Стены заполняла такая же черная мебель, только другого оттенка. Окна были задрапированы шторами из кроваво–красного бархата. Посередине комнаты стоял большой массивный черный стол, за которым на похожем на трон кресле и сидел сэр Джон. Других стульев в комнате не было: Скотникова предпочитала, чтобы в этом кабинете все стояли перед ней навытяжку. Лорд Эктон уже не обращал внимания на такие мелочи, но одобрительно ухмыльнулся, войдя в это помещение.
