Алексей Федотов - Наследники Ост-Индской компании
Обзор книги Алексей Федотов - Наследники Ост-Индской компании
Предлагаемый вниманию читателей роман – очень эклектичное произведение. Трагичное в нём соседствует с комичным, фантастические элементы с реализмом, очень серьёзное с тем, что может показаться легкомысленным. Сквозь всё это проходит основной мотив – даже «маленькое» добро или зло, совершённое человеком, не проходит незаметно, откладывая свой отпечаток на его дальнейшую судьбу, а порой, меняя не только его жизнь, но и жизнь вокруг него. И пока человек жив – эта возможность выбора и связанных с ним перемен для него остается открытой.
Алексей Александрович Федотов
НАСЛЕДНИКИ ОСТ-ИНДСКОЙ КОМПАНИИ
роман
Я долго принимал перо за шпагу, теперь я убедился в нашем бессилии. Неважно: я пишу, я буду писать книги; они нужны, они всё же полезны. Культура ничего и никого не спасает, да и не оправдывает. Но она – создание человека: он себя проецирует в неё, узнаёт в ней себя; только в этом критическом зеркале видит он свой облик. Весь человек, вобравший всех людей, он стоит всех, его стоит любой.
Ж. П. Сартр «Слова»
Сама по себе радость скорее похожа на особую печаль, но это именно те муки, которых мы жаждем. Несомненно, каждый, кто их испытал, не променял бы их на все удовольствия мира. Удовольствия, как правило, в нашем распоряжении; радость нам неподвластна.
К. С. Льюис «Настигнут радостью»
— Что же ещё можно сделать с героем, — спросила миссис Макинтош, — как не поклониться ему?
— Его можно распять, — сказала Джоан.
Г. К. Честертон «Перелётный кабачок»
ДУША И МЕДЯК
ОТ АВТОРА
Автор одной из спорных философских систем, порожденных двадцатым столетием, Айн Рэнд считала, что «если бы от всех философов потребовали представить их идеи в форме романов и драматизировать точнее, без тумана, значения и последствия их философии в человеческой жизни, философов стало бы намного меньше, но они были бы намного лучше».
Предлагаемый вниманию читателя роман, конечно же, не философская система. Но в нем поднимаются очень многие проблемы, затрагивающие современного человека, как глобальные, так и мелкие, казалось бы, но влекущие за собой совсем не мелкие последствия. Мелочей вообще не бывает – эта одна из мыслей, сквозной нитью проходящих через весь роман, который можно охарактеризовать, как очень эклектичное произведение. Трагичное в нем соседствует с комичным, фантастические элементы с реализмом, очень серьезное с тем, что может показаться легкомысленным. Сквозь все это проходит основной мотив – даже «маленькое» добро или зло, совершенное человеком, не проходит незаметно, откладывая свой отпечаток на его дальнейшую судьбу, а порой, меняя не только его жизнь, но и жизнь вокруг него. И пока человек жив – эта возможность выбора и связанных с ним перемен для него остается открытой.
Проблемы политического мироустройства и проблемы здоровья отдельной человеческой души – казалось бы, как они могут быть между собой связаны? Как простой человек может изменить жизнь вокруг себя? Есть ли грань, за которой для человека уже невозможно вернуться к Богу? Роман ставит эти и много других вопросов. В нем много умолчаний – самые светлые стороны человеческого бытия невозможно выразить словами, а о самых темных сегодня и так много пишут.
При написании этой книги хотелось, чтобы она не была ни скучной, ни затянутой. Но в то же время стремление к краткости не должно быть абсурдным. Великая советская актриса Фаина Раневская вспоминала, что в доме отдыха, где она была, объявили конкурс на самый короткий рассказ. Тема — любовь, но есть три условия: 1) в рассказе должна быть упомянута королева; 2) чтобы было немного секса; 3) присутствовала тайна. Первую премию получил рассказ размером в одну фразу: «– Я, кажется, беременна и неизвестно от кого! — воскликнула королева». Хочется надеяться, что роман не получился таким, как этот рассказ…
Один из наиболее известных православных проповедников двадцатого века митрополит Антоний (Блум) писал, что «Царство Божие – поистине царство тех, которые поняли, что они бесконечно богаты: ведь мы можем всего ожидать от любви Божией и от человеческой любви. Мы богаты, потому что ничем не обладаем, мы богаты, потому что все нам дано. И, кроме того, как только мы цепляемся за что бы то ни было, мы становимся рабами. Мне вспоминается, что когда я был молодым, один человек сказал мне: Разве ты не понимаешь, что в момент, когда ты зажал в руке медяк и не готов раскрыть руку и отпустить этот медяк, ты потерял свою зажатую ладонь, ты потерял руку и потерял тело, потому что все твое внимание будет сосредоточено только на том, как бы не потерять этот медяк; обо всем остальном будет забыто…»
Этот роман – о тех, кто предпочел потерять себя, лишь бы сохранить свой «медяк» и о тех, кто, казалось бы, зайдя за край бездны, из которой нет возврата, нашел силы вернуться к Богу. При его написании я советовался со многими людьми – одни советовали убрать из книги одни места, а другим, наоборот, именно эти места казались лучшими, и они советовали убрать именно то, что нравилось первым… Поэтому я решил в основном оставить все так, как оно написалось. И еще хотелось предупредить: этот роман не развлекательное чтение, хотя я и пытался писать его так, чтобы он не был скучным.
ЧАСТЬ І
ПАДШИЕ
И ВОССТАВШИЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Интернат
Сэр Джон быстро шел по занесенному снегом огромному двору районного комплекса социального обслуживания населения. За ним, увязая в снегу, пыталась не отставать его переводчица Элизабет.
— Какое ужасное место! – по–русски с отвращением сказала она, в очередной раз споткнувшись. Даже чуть не сломав каблук, Лиз ухитрялась сохранять английскую чопорность.
— Ужасное нам еще предстоит увидеть, — также по–русски ответил хозяин. Его попутчики видели, как он упорно тренировался говорить на этом языке, который раньше не знал, уже второй месяц, и достиг больших успехов.
Через двадцать метров им попался паренек глуповатого вида, чистивший снег.
— Ты здесь работаешь? – спросил его сэр Джон, которого все интересовало в этом интернате.
— Нет, я здесь лежу. Уже второй год, — блаженно улыбаясь, сказал парень.
— А почему ты чистишь снег? Тебя заставляют работать?
— Нет, мне Людмила Владимировна разрешает снег чистить.
