Пока растет терновник (СИ) - Борх Хьюго

Это уже интересно. Звоню Лерке для продолжения рассказа.

Короче, пришла я к ней домой, ее секретарша, женщина явно с Центрального рынка говорит: «Сейчас у нее клиентка, ждите». В коридоре плюхнулась на кресло, аудиенции жду. Тут подваливают еще две визитерши, женщины лет за сорок. На меня косят. Минут через десять вываливает секретарша: «Можете входить». Смотрю – предыдущая клиентка не выходит». А где Клиентка? И она мне отвечает: «Уже ушла», типа, не парься. Прикинь, я-то видела, что никто оттуда не выходил.

Собралась с духом, вхожу. Комната, как в девяностые, у бабушки была. Люстра в цветочек, шторы в цветочек, потертый узбекский ковер, старый сервант с чашками, потрепанный тканевый диван и обои, тоже в цветочек.

Гадалка восседает за круглым столом, такой вариант: Кустодиев «Купчиха за чаем». И никаких амулетов, статуэток, хрустальных шаров и микстур с зельями.

– Как тебя зовут? – спрашивает гадалка. С виду – обычная женщина лет 45. Выглядит немного усталой. Ей больше бы подошла работа в детском саду нянечкой.

– Лера, – отвечаю.

– Валерия, значит.

Это ее вывод, сразу такой серьезный.

– А лет тебе сколько? – этот вопрос уже прозвучал как-то высокомерно.

Ну вот здрасьте, – думаю, – а самой угадать?

Слово за слово, я выкатила все свои подозрения. И добавила, что нужен план действий.

Гадалка усмехнулась, закрыла глаза, видимо у кого-то спросила разрешения, потом с крайне недовольным видом схватила карты, и сделала такое выражение лица, будто у нее в руках горячий пирожок. И давай раскладывать, – тут у нее опять лицо изменилось, такая важная стала, напомнила директора детского садика, в который меня родители водили.

Дальше может не точно передам, ну, примерно так:

– Если пиковая дама выпадет, – на тебе лежит проклятие!

Не успеваю сжать кулачки, и осознать какой ужас меня ждет впереди, как она уже делает протяжный выдох, с раздражением выбрасывает на стол карту, будто поймала на себе жука, и скинула его на стол. Смотрю, ее голова обессиленно повисла. Еще бы! Провидица словила пиковую даму. Но тут она как спящий дракон приоткрыла один глаз и засекла, что эффект не тот, что нельзя останавливаться на достигнутом, – тут как из рога изобилия, на стол легли карты пиковой масти.

Она закатила глаза, и стала делать руками движения, какие делает пловчиха, специализирующаяся на брассе, – я думала, она сейчас поплывет над столом. Но нет, она воздержалась и стала как неваляшка, раскачиваться из стороны в сторону. «Ну, думаю, попала» на сеанс.

Гадалка перешла ко второму акту представления. Взгляд, не терпящий возражений и жаркий шепот:

– Семь церквей обойди на рассвете. Свечки заговоренные поставь к семи иконам. Да такие церкви, чтобы колокольный звон их не пересекался… А через семь дней надо найти белую церковь на окраине, затем – синюю церковь на перекрестке. Квест какой-то. Цена услуги – 3000 рублей.

– Ты не думай! От денег нужно избавиться, тогда проклятие снимешь, – продолжает стращать шаманка. – А то беды еще больше будет. Род ваш весь погибнет от болезней.

Я говорю спасибо, но договаривались на пятьсот? Она такая, какие пятьсот, давай, что есть. Выгребла с меня 600 рублей.

И еще ругалась. Барыш маловат.

Глава 19

Я стою в холле ее опустевшей квартиры, хотя мебель немного завезли, но квартира выглядит опустевшей.

Смотрю на новый пол. Ламинад будто вчера положили. Вижу след, – будто здесь кто-то полз в сторону двери, это невероятно. Это скорее проявляется след человека, который здесь жил, и в минуту тяжелых болей звал на помощь и полз к входной двери.

И тут на меня нашло. Я вдруг ясно поняла, что не одна нахожусь в квартире, что след – это знак, – она снова подает мне знак.

Стою, – окна приоткрыты, – зову ее, – наблюдаю за малейшим движением воздуха.

Что-то упало в одной из комнат. Я ни с места. Бросаю взгляд в сторону раздавшегося звука – в дальней комнате снова вижу массивную мебель, шкаф и кровать и кресло, и еще что-то, что выглядит дико и не естественно. В проходе свисают две ноги. Отступаю назад.

«Она повесилась», – стрельнула мысль. Ужас меня пробрал такой, что я стояла как примороженная.

В реальность меня вернул стук в дверь.

Сразу вспомнила надпись на экране монитора: «Я к тебе приду». Если она действительно была, то почему не повторилась?

Снова стук. Это не ремонт, но в глазок никого не видно…

Стук такой, как кулаком стучат, дверь установлена железная, мы недавно поменяли, в нее стучать тяжело, но стук прозвучал еще раз.

Нет, это наваждение, этого не может быть. Оглядываюсь на комнаты. Тру уши, кручу головой. Стук повторяется. Подхожу к глазку вторично, – никого, – ну, понятно, кто-то ошибся дверью, отхожу на исходную позицию. Слышу из дальней комнаты скрип пола, и вспоминаю разговор дома о ее смерти, самоубийства там не было.

Снова шаги.

«Если сейчас кто-то выйдет – просто «обоссусь», да еще телефон в комнате № 3 остался на зарядке».

Блин, темного шара в углу ее спальни тогда с меня хватило. Жду, когда стук появится снова, и он раздается. В двери, такой размеренный звук. А потом еще и еще… И вот уже непрекращающийся стук бьет по ушам, отдается в голове.

Я готова вылететь отсюда хоть в окно, хоть в дверь. Лечу в коридор, не чуя ног, на всех крыльях.

«Только дверь не открывай, только дверь не открывай, только дверь не открывай», – бормочу как «Отче наш», и… открываю дверь.

На площадке глубоко вдыхаю воздух, будто пробыла под водой не меньше минуты, передо мной пустота площадки между квартирами, но эта пустота обманчива. Я вижу то дурацкое сероватое облако. Тот сгусток энергии, который встретился однажды в квартире. Теперь он почти невидим, хотя вот он, висит прямо перед дверью. Мне его не надо даже обходить, много чести.

Звоню в двери двух соседних квартир – ору – бьюсь в каждую, барабаню со всей дури, благо двери деревянные.

Глава 20

Наконец, с чудовищным скрипом одна дверь открывается, стоит алкаш, весь помятый, в майке, с сигаретой во рту. Недолго думая, он хватает меня за руку. Но инстинкт самосохранения срабатывает, я реагирую мгновенно, и плечом толкаю эту образину, что есть силы, – он съезжает с катушек сразу: отлетает обратно в свое логово и медленно сползает по стене, видимо, шарахнулся головой крепко.

Быстро захожу, хлопаю его по щекам, пытаюсь привести в чувство, но он без сознания и затылок липкий от крови. Б…ть, что делать? Звонить в «скорую» не решаюсь, шарю по задним карманам джинсов, вспоминаю, что телефон остался в квартире. Да чем перевязать голову этого мужика? Не обратила внимания, а надо мной стоят уже два мужика: стар и млад. У «старого» в глазах тоска, у «молодого» – нездоровый азарт. Ну, попала. Этот кретин был тут не один. Как же я вляпалась.

– Все будет нормально, сейчас перевяжем, дайте бинт и…, – я подняла глаза, «старый» опустил глаза долу, а вот его похотливый напарник с прической ирокеза под покраску, смотрел на меня жарким взглядом.

– Чего уставились? Спасать надо товарища! – осмелела я.

Они ни с места, и входную дверь уже успели закрыть, – я начала понимать, что нахожусь в ловушке. Им наплевать на собутыльника, я – их добыча.

Ору им:

– Бинтуем голову! Иначе он истечет кровью.

Здесь они вернулись в чувство. Пошла куча похабщины, перемешанная с запахом перегара и копченой колбасы. Мне досталось за то, что я девушка, что вломилась к ним в квартиру, что у меня красные волосы…

– Я родственница Зои, вашей соседки.

– Ведьмы?

– Ну не знаю, ведьма – ни ведьма…

– Постой, индеец! – старик глубокомысленно сморщил лоб и продолжал: – Ты тоже дочка того мужика?

– Какая дочка мужика?

– К Зойке той осенью мужик один наведывался, такой высокий, в костюме и красной куртке, и с ним была эта…, девица, ну такая, в черном плаще, у нее еще на руке заметил, такие бусинки были завязаны, – и внимательный сосед показал на своей широченной руке, как были повязаны те самые «бусинки» на руке девушки.