Гильермо дель Торо - Закат
— Вы знаете, куда идете? — через плечо спросил Гус Сетракяна.
— Нет, не знаю, — ответил профессор.
Они прошли несколько контрольных пунктов безопасности, открывая на своем пути двери с самыми внушительными предупредительными знаками. Солдат-вампиров они больше не встретили, зато на них то и дело наскакивали рабочие станции, обращенные в стригойских стражей и часовых. Чем большее сопротивление им оказывали, тем увереннее Сетракян шел вперед, зная, что они приближаются к главному щиту управления.
Сетракян.
Старик схватился за стену.
Владыка. Он находился здесь…
Насколько же мощнее звучал в мозгу Сетракяна «голос» Владыки по сравнению с «голосами» Древних. Словно бы крепкая рука ухватила его за мозговой ствол и принялась щелкать позвоночником как кнутом.
Анхель поддержал Сетракяна своей мясистой рукой и окликнул Гуса.
— В чем дело? — спросил Гус, опасаясь, что у профессора начинается сердечный приступ.
Значит, ни Гус, ни Анхель не слышали «голоса». Владыка говорил только в голову Сетракяна.
— Владыка, — сказал Сетракян. — Он здесь.
Гус пришел в чрезвычайное возбуждение. Он посмотрел в одну сторону, в другую.
— Здесь? Класс! Ну так давайте укокошим его.
— Нет, ты не понимаешь. Ты еще не встречался с ним. Он не то, что Древние. Эти автоматы для него игрушки. Он пустится в пляс между пулями, и ни одна не попадет в него.
Гус вставил новый магазин в свой дымящийся «Кольт».
— Я и так зашел слишком далеко со всеми этими делами, — объявил он. — Меня уже ничто не пугает.
— Понимаю. Но ты не сможешь победить его таким образом. Здесь, в этом месте, — не сможешь. И тем более с этим оружием, предназначенным для убийства людей. — Сетракян поправил свой жилет и выпрямился. — Я знаю, чего он хочет.
— Ну хорошо. И что же это такое?
— Есть одна вещь, которую только я могу ему отдать.
— Это что, та чертова книга?
— Нет. Послушай меня, Гус. Возвращайся на Манхэттен. Если ты отправишься прямо сейчас, есть шанс, что у тебя хватит времени. Найди Эфа и Фета, если сможешь, и останься с ними. В любом случае, что бы там ни было, вам придется уйти глубоко под землю.
— Это место взорвется, да? — Гус взглянул на Анхеля. Тот тяжело дышал и хватался за свою больную ногу. — Тогда возвращайтесь вместе с нами. Поехали. Если все равно его здесь не победить.
— Я не смогу остановить цепную реакцию в реакторе. Но… возможно, я смогу повлиять на цепную реакцию вампирической инфекции.
Раздался сигнал тревоги — пронзительные гудки, повторяющиеся каждую секунду. Анхель вздрогнул и метнул взгляд в оба конца коридора — там пока никого не было.
— Я думаю, это отказывают резервные генераторы, — сказал Сетракян.
Он ухватил Гуса за рубашку и возвысил голос, стараясь перекричать вопли сирены:
— Ты хочешь свариться здесь заживо? Вы оба — прочь отсюда!
Гус остался с Анхелем, а старик двинулся по коридору, вытаскивая на ходу меч из своей трости. Гус повернулся ко второму старику, оставшемуся на его попечении, — взмокшему от пота, сломленному рестлеру с большими нерешительными глазами. Анхель покорно ждал указаний, что делать дальше.
— Поехали, — произнес Гус сквозь зубы. — Ты слышал, что сказал старик.
Большая рука Анхеля остановила его.
— Что, так и оставим его здесь?
Гус помотал головой, зная, что приемлемого решения не существует.
— Я остался в живых только благодаря старику. По мне, что бы ни сказал ломбардщик, — все правильно. А теперь давай уберемся отсюда как можно дальше, если ты не хочешь увидеть свой собственный скелет.
Анхель все еще смотрел вслед Сетракяну, и Гусу пришлось силой увести его.
Сетракян вошел в Главный щит управления и увидел тварь в старом костюме, одиноко стоявшую перед огромной приборной панелью. Тварь наблюдала, как стрелки на циферблатных индикаторах бегут назад к нулевым значениям, — это говорило об отказе всех систем станции. Красные аварийные огни мигали во всех углах зала, хотя звук сирены здесь был приглушен.
Айххорст не сдвинулся с места — только повернул голову и устремил красные глаза на своего бывшего заключенного. Его лицо не проявило ни малейших признаков беспокойства — тварь была не способна на нюансы эмоций; даже сильные реакции, такие как удивление, лишь в малой степени отражались на каменной харе Айххорста.
Ты пришел как раз вовремя, сказала тварь, снова поворачивая голову к мониторам.
Держа меч на отлете, Сетракян по большой дуге обошел чудовище.
Кажется, я так и не прислал тебе поздравление по поводу покупки книги. Столь удачно обойти Палмера — это было сделано с умом.
— Я ожидал встретить его здесь.
Ты больше никогда не увидишь его. Он так и не воплотил свою великую мечту — ровно потому, что Палмер не сумел понять главного: его личные устремления не имели ни малейшего значения; единственное, что имеет значение, — это устремления Владыки. Какие же вы, людишки, жалкие твари. И как нелепы ваши патетические надежды.
— Но почему именно ты? — спросил Сетракян. — Почему Владыка сохранил не кого-нибудь, а тебя?
Владыка учится у людей. Это ключевой элемент его величия. Он наблюдает, и он видит. Ваша порода подсказала ему путь к конечному решению вашей проблемы. Я вижу в вас только стада животных, а Владыка видит модели поведения. Он слушает то, что вы говорите, даже тогда, когда вы, как я подозреваю, и понятия не имеете, что ведете какие-либо разговоры.
— Ты говоришь, он чему-то выучился у нас. Выучился — чему?
Айххорст снова повернулся к профессору — рука Сетракяна еще крепче сжала рукоятку меча. Авраам внимательно посмотрел на бывшего коменданта лагеря и внезапно понял всё.
Это не просто — обустроить и привести в действие лагерь, да так, чтобы он отменно функционировал. Потребовался особый род человеческого интеллекта, чтобы осуществлять надзор над систематическим уничтожением целого народа, причем уничтожением с максимальной эффективностью. Владыка воспользовался моим исключительным опытом.
У Сетракяна пересохло в горле. Скорее даже, он вдруг пересох весь, с головы до ног. Было такое чувство, что плоть превратилась в пыль и осыпается с костей.
Лагеря… Скотные дворы людей… Кровяные фермы, рассеянные по стране… По всему миру…
В каком-то смысле Сетракян всегда это знал. Всегда знал, но никогда не хотел поверить до конца. Он видел это в глазах Владыки при их первой встрече в бараке Треблинки. Бесчеловечность одних людей по отношению к другим людям лишь разжигала аппетит монстра к разрушениям. Мы сами, творя чудовищные зверства, показали этому наипоследнейшему карателю рода человеческого путь к нашей собственной верной смерти, словно бы добровольно пригласили его — во исполнение какого-то страшного пророчества.
