Юрий Моренис - Охота на вампиров
Все произошло в шестом часу утра, когда «дьявольское» время шло на убыль и до «третьих петухов» оставалось чуть-чуть. Федор расслабился и позволил себе маленько смежить веки. Очнулся он шума, плеска и истошного нечеловеческого вопля. Будников вскочил и увидел под зеркалом погружающегося в жбан некоего майора с мотострелковыми петлицами.
Краем глаза Федя заметил, как напарник схватился за автомат.
— Не стрелять! — приказал он и приблизился к майору. Каково же было его удивление, когда он понял, что вампир не просто погружается в тазик, а прямо-таки растворяется в святой воде. Причем таяло абсолютно все и довольно быстро. Сапоги уже исчезли, казалось, майор проваливается сквозь дно на нижний этаж или стоит в жбане на коленях. С шипением растворялась шинель. Она не просто шипела, а трещала и искрила жуткими голубоватыми бликами, словно через существо пропустили ток в тысячу ампер. Пованивало…
Погибал майор мучительно. Его корежило, трясло, на физиономии застыло выражение страдания, но он не мог двинуться — стоял и растворялся. Но, погрузившись почти по пояс, он вдруг приподнял руки и жалостно потянул их к Будникову. Того аж передернуло, но он нашел в себе силы спокойно сказать:
— Ничего, ничего, майор. Сегодня Власова хороним со всеми почестями, думаю, с тобой так же поступим. Отпоем честь по чести, душа твоя успокоится, а тебе самому будет могила, куда и вдова твоя придет, и дети не забудут.
Странное дело, лицо вампира разгладилось, муки покинули его, и появилось удивление.
Будников это понял по-своему:
— Не сомневайся, майор. Слово офицера даю, схороним. И когда уже из жбана торчала одна голова, губы вампира разлепились, и он прохрипел нечто загадочное:
— Гроб в Соломенном…
Фуражка тоже быстро сгинула. Жбан до краев был наполнен мутной дурно пахнущей жидкостью. Но когда Федька включил свет, она начала светлеть и в конце концов стала почти прозрачной, только по поверхности плавал едва заметный прах.
Бойца, напарника Будникова, который не раз бывал в Чечне и других жарких точках, где он насмотрелся всякого, все-таки вывернуло наизнанку. Федора тоже поташнивало, но тем не менее дело он продолжил. Для начала открыл все форточки и проветрил квартиру. Затем пошел в ванную и обнаружил там здоровенную грелку. Эту грелку он наполнил жутким раствором из жбана и накрепко завинтил ее. Сам жбан они опрокинули в ванну. Напарника снова вырвало, но Федя не стал миндальничать, а заставил товарища выскоблить сантехнику до блеска всеми имеющимися порошками.
Воротившись домой, Левашов ничего не заметил и не заподозрил.
Капитан Будников сдержал слово. Несколько дней спустя грелку в наглухо запаянном гробу закопали на кладбище под оружейный салют…
О втором происшествии, случившемся минувшей ночью, Ал узнал днем.
Зеркала во Дворе Конторы все время пролежали тихо и ничем себя не проявили.
Что ж, вполне спокойная ночь… Зато день предстоял бурный. Ал чувствовал, мнимая благодать — затишье перед бурей. Противник явно что-то готовил. Но что? Очень важно не пропустить первый удар, а еще лучше упредить его.
Информации явно не хватало, он нервничал и метался по номеру. Ольга и не пыталась мужа успокоить, знала, попадет под горячую руку. Потому притворялась милой кисой и болтала ни о чем.
— Ты прочел письма? — спросила она.
— Письма? Ах, этого декабриста! Да. Особенно последнее интересное. Все умерли, почти как в сказке Шарля Перро «Спящая красавица». Все умерли, и замок погрузился в спячку на сто лет.
— Какой замок? — не поняла Ольга.
— «Соломенный Дворец»! Этот самый, где мы с тобой сейчас обитаем. Только в сказке все оживают, веселятся, танцуют и поют. А здесь откуда-то выползают мертвяки и начинают мочить кого ни попадя. Что их потревожило? Какой прекрасный принц?
У нее зазвонил сотовый телефон. Она выслушала сообщение и с удивлением посмотрела на мужа.
— Дорогой, к сожалению, твоя версия рухнула. Декабрист Батюшков благополучно прожил в Тобольске двадцать с лишком лет и скончался в семьдесят пятом году, аккурат в пятидесятилетие мятежа на Сенатской площади. Ясно, что эту дату тогда в России широко не отмечали. Зато потом, в наше время, ему памятник поставили. Он много, как инженер и архитектор, для города сделал.
— Это ж сколько ему лет было?
— Я посчитала, семьдесят девять.
— Круто! А ведь фон Берг его покусал… Видать, не сильно.
— С добрым утром! — в дверях стоял заспанный Алексей. — Простите, никак не могу очухаться. Над бумагами сидел.
— Заходи, Леша! Рассказывай, чего там нарыл. Олечка, организуй архивариусу кофе, да покрепче.
Конечно, и проснувшись, они продолжали быть на службе, но чувствовали себя по-домашнему. Ал, как встал, принял душ и щеголял в махровом полосатом халате. На Ольге было цветастое кимоно, и она собиралась понежиться в ванне. Там уже пузырился пенный сугроб, распространяя по номеру заморские благовония. Алексей надел спортивный костюм — легкая курточка и штаны свободного покроя, — в котором на тренировки не ходят.
Поедая бутерброды и дуя чашку за чашкой, он торопился доложить:
— Все нормально, командир. Меня тут все принимают за инспектора от архитектуры, потому особых секретов не таят. Да, гостиница представляет из себя некую ценность, поскольку строил ее некий декабрист Батюшков. Но она настолько эклектична, плюс несколько раз перестраивалась, что все ее достоинство только в имени архитектора. Старые планы не совпадают с современным расположением помещений. Там во дворе, где сейчас идет строительство нового здания, — он кивнул на окно, — действительно располагались флигель и даже крошечная часовня. Она нигде не упоминается, но о ней мне рассказала Маша, ночная дежурная.
— Довольно суровая дама, — заметил Ал. — В прошлый мой приезд она и разговаривать со мной не стала.
— Удивительно, да? — не без иронии заметила Ольга. — Обычно женщины при тебе тают… Ладно, я пошла в ванную.
— Подожди, Оля, — остановил ее Алексей. — Тут одна интересная история всплыла. Про Машу скажу одно, ко мне она никакой строгости не проявила. Должность моя сказалась. А сведения ее оказались полезными, потому что она местная, из соседнего поселка. Рассказывала, что слышала от других. Вот и про часовню тоже…
— Это очень важно, про часовню? — удивилась Ольга.
— Не знаю…
— Давай свою историю, а-то у меня вода стынет. — Алексей замялся, потом улыбнулся и сказал:
— Некоторым образом я имею право претендовать на эту гостиницу, как наследник.
— Что?! — воскликнули они в голос.
