Саймон Кларк - Вампиррова победа
Тварь уже вот-вот схватит ее за ногу. Впереди в открывшемся перед ней узком туннеле виднелась череда лужиц света, проникающего через водостоки в мостовой.
Оглянувшись в последний раз на неумолимо ползущего к ней вампира, Бернис протиснулась в отверстие туннеля.
Протискиваться ей пришлось с трудом. Подол длинной юбки зацепился за железную окантовку входа, и она услышала треск рвущейся материи; но еще больший ужас вызвало ощущение пальцев, сжимающихся у нее на колене. Бернис отчаянно задрыгала ногой.
Опираясь всем весом на руки, будто делала отжимания, Бернис ужом заползла в туннель.
С последним отчаянным толчком она вырвалась из схватившей ее руки.
Теперь все ее тело было в туннеле. За отверстием он достаточно расширялся, и она смогла продвигаться на четвереньках, задыхаясь и постанывая от усилий. Перед глазами у нее плыло, кровь хлюпала и пульсировала в шее, отдавалась в голову.
Только продвинувшись в глубь туннеля на десяток-другой шагов, она позволила себе рухнуть и, перекатившись, сесть, чтобы привалиться спиной к стене.
С трудом повернув голову, она уставилась назад в оглушенном удивлении. Вон он — вампир, эта огромная белая фигура, обрамленная входом в ее ответвление туннеля.
Вампир тянется к ней; он вытягивает мощные руки, пальцы сжимаются и разжимаются, горящие глаза прикованы к ее лицу.
Тебе меня не достать, с усилием глотая воздух, подумала девушка. Тебе меня не достать, и ты слишком велик, чтобы пролезть в мой туннель. Я в безопасности... Я в безопасности...
«Я в безопасности», — восхитительной мелодией отдавалось у нее в голове.
Ее сердце, казалось, все разбухало, грозило занять собой всю грудную клетку — таким огромным было накатившее на нее облегчение.
Повернувшись спиной к твари, шипящей от ярости и пытающейся заползти в узкое отверстие, Бернис снова перекатилась на четвереньки и поползла прочь от своих похитителей.
Теперь оставалось найти выход из туннеля.
Глава 38
1
Уже светало, когда Электра Чарнвуд и Джек Блэк забрались в пикап, чтобы поспешить назад в гостиницу. Дэвид и трое его подручных быстро управились со строительством стены в пещере и теперь укрепляли ее парой массивных кирпичных подпорок. К этому времени у них вышел весь камень, так что Дэвид собрал кирпичи с декоративных садовых стен, которые Блэк с яростным удовлетворением разломал железным штырем.
Штормовой ветер тряс деревья — с отчаянной злобой часового, пытающегося пробудить солдат во время внезапного нападения. О крышу пикапа загремели капли воды, сброшенные с листьев порывом ветра. А на их стук наложилось тоскливое подвывание самого ветра.
— Черт! — Электра завела мотор. — Ну и ночка. — Она глянула на Блэка, бесстрастно смотревшего из окна пикапа. — Видишь что-нибудь?
Блэк покачал толовой.
— Им не нравится, когда наступает день. Они остаются там, где темно.
У Электры даже голова закружилась от удивления.
— Не хочешь же ты сказать, что ты можешь читать их мысли?
— Читать мысли не могу, но я чувствую то же, что чувствуют они.
— Ты можешь проникнуться чувствами вампиров?
— Проникнуться?
— Настроиться на их эмоции — инстинктивно знать, когда они несчастны, голодны или беспокойны?
— Иногда. Это приходит и уходит.
— А что они сейчас чувствуют?
— Им неприятен свет. Так что они будут искать себе укромное местечко.
— Где?
Он пожал плечами.
— Все равно, лишь бы был сумрак.
Электра отпустила сцепление, и машина, перевалив через поросший травой бугор, покатила в сторону города.
Хозяйка гостиницы бросила взгляд на Блэка, чье татуированное лицо было, как всегда, непроницаемо.
— А ты можешь сказать, о чем я сейчас думаю?
Он все так же загадочно пожал плечами.
— По правде говоря, нет. Это приходит и уходит.
— Джек, каково это — читать мысли?
— Это не фокус. — Его ответ прозвучал так, как будто он защищался.
— Знаю. Мне просто интересно, каково это — знать, что в любое время можешь прочесть мысли других людей.
— Это не так происходит. — Он бросил на нее взгляд глубоко посаженных угрожающих глаз. — Скорее вот так...
Потянувшись, Блэк включил радио и наугад поводил по станциям. Стремительно сменяя друг друга, кабину заполнили обрывки музыки, голос диджея, потом обрывок новостей, потом прогноза погоды, рекламы страховки автомобилей; к этому прибавилась череда бессмысленных фрагментов голосов, музыки и шума статики.
— Вот это — самое близкое, что я могу тебе показать.
— Но временами ты слышишь больше?
— Временами, и то ненамного. Все, что я могу ухватить в твоей голове, — это слово тут, слово там; потом мне в голову просачиваются мысли мужика со встречной полосы, а он думает о том, что съест сегодня на обед, или о том, что у него конец зудит, и спрашивает себя, не подхватил ли он триппер; потом врывается другой голос, знаешь, как помехи на радио, и ты слышишь, как девчонка думает, что ее парень ее обманывает, потом я снова слышу твой голос, тебе хочется, чтобы ты была в Лондоне, работала над своей телепрограммой. И ко всему этому примешивается голос моей матери, когда мне было всего пару часов от роду, а она думала: «Маленький ублюдок, почему я не избавилась от тебя, когда у меня был шанс; я могла бы вытащить тебя, черт побери, сама, к примеру, растраханной вязальной спицей», и она смотрит сверху вниз на ребенка на больничной кроватке, и я знаю, что этот ребенок — я, и я слышу, как голос моей матери все зудит и зудит у нее в голове: «Мне нужна доза, мне нужно закинуться, меня всю трясет, а все, что нужно этому траханому ублюдку, это сосать мою титьку». И вот она вынимает меня из кроватки и бросает о стену. — Он вдруг замолк и провел пальцем по шраму, который словно дужка очков шел от угла глаза до уха. — Ей поверили, когда она сказала, что случайно меня уронила. Но я вижу все это ее глазами, и помню ее мысли, и помню, как ей скручивало желудок, сводило судорогой руки и ноги, так ей нужна была доза героина. А потом я вяжу, как она кипятит чайник воды и выливает его на меня. — Он внезапно ухмыльнулся, и эта улыбка была какой-то дикой. — Впрочем, это сестры заметили. Вот так и настал конец моей любящей мамочки — во всяком случае, насколько меня это касалось.
— Так ты был телепатом с самого рождения?
Блэк кивнул.
Электра удивленно покачала головой;
— Удивительно, как это ты не сошел с ума.
— А я сошел. — Он одарил ее еще одной огромной безудержной ухмылкой. — Как, по-твоему, почему я так выгляжу? Почему у меня все лицо, и шея, и даже веки в тату? Слой за слоем, слой за слоем, слой за слоем...
